— Да я смотрю, что все бесполезно. Целуй, не целуй…

— Это ты скис, — уверенно заявил Алекс. — Неужели думаешь, что мы отсюда не свинтим? Ну, не из камеры, я понимаю… Но может подвернуться шанс. А если киснуть, гарантированно нужный момент прощелкаешь.

— Даже если сбежим, что с того? Смысл в чем? Так может по суду еще и замнут дело. Постращают и успокоятся. А если рвануть отсюда, вариантов уже не будет. Всю оставшуюся жизнь придется по норам ныкаться.

— Резонно. Ладно, ты капитан, ты и рули. Годится?

— Годится. Мне кажется, что до суда надо мышами прикинуться. Белыми и пушистыми. Может и обойдется. А если нет, то валить отсюда надо уже после оглашения приговора. К тому же, сам знаешь, на этапах оно легче, чем через такое окошко. И Ольга на свободе. Наши, из моей бывшей команды, все живут в городе. И Борис, и Катя, и Док. Так-то мы вроде расстались, но если до них дойдет, что меня по этапу пустили, то могут и подсобить. В теории.

— Вот таким ты мне больше нравишься. — Алекс широко улыбнулся, показав в темноте белые зубы.

— Иди ты… — вяло ругнулся я. — Жрать охота.

— Это тоже хороший знак.

— Никакой это не знак. Химия отходит, после нее всегда пробивает на аппетит.

— А…

— Ладно, поболтали и хватит. — Я решил закончить разговор. — Сейчас все равно ничего не решим. Точнее уже решили.

— Что именно?

— Что при первой же возможности охранникам по башке не даем, а ждем суда. Все, отбой на корабле.

Утром к нам пожаловал адвокат. Бесплатный, от муниципалитета. Я его послал сразу и без малейших угрызений совести.

Не настолько плохи наши финансовые дела, чтобы Ольга не наняла более или менее серьезного профессионала, заинтересованного в результате.

Даже странно, что он не опередил муниципала. Ладно, в нашем положении ожидание является состоянием нормальным.

Я объяснил свои соображения Алексу. Он согласился. Урман тоже меня поддержал. Цену муниципальным работникам он знал лучше нашего.

Ближе к обеду я предпринял несколько попыток поскандалить и истребовать возможность связаться с Ольгой. Попытки успехом не увенчались. Охранник объяснил через окошко в двери, что это далеко за пределами его компетенции, а кому положено решать такие вопросы, тот их и решит, когда настанет черед.

После обеда нас вывели на прогулку во двор. Двор был небольшим, обнесенным глухой высокой стеной с противопехотными «капканами» по всему периметру и со спиралями «егозы» в три ряда.

Заключенных оказалось не много. Да, в принципе, много их быть и не должно, это же пункт временного содержания, а не тюрьма. По всей видимости суда долго ждать не придется.

Никакого намека на ворота во дворе не было, войти или выйти можно было только через трехэтажный блок с камерами временного содержания, одну из которых занимали мы.

К вечеру я начал всерьез беспокоиться насчет Ольги, о чем сообщил Алексу.

Ну что за дела? Мы тут больше суток, а от нее вообще никаких вестей. На самом деле вариант я видел только один. Возможно, ее тоже замели, но держат в левом камерном блоке, в женском.

Алекс посоветовал мне не пороть горячку. По его мнению Ольга могла заниматься более практичными делами, чем хлопотать о свидании. Например, она могла попытаться связаться с Доком. В теории это было возможным, но я сомневался.

Надо знать Ольгу. Слова она всегда ставила выше дела, и ей проще было приободрить нас весточкой, чем сразу предпринимать практические усилия. Прежде чем начать действовать, ей надо было все обдумать, а еще лучше посоветоваться и обсудить все.

Ночью я спал отвратительно.

Утром нас навестил комиссар Гэбриэл. Я потребовал связи. Он позволил. Коммуникатор Ольги на вызов не реагировал. Или выключен был, или поврежден, или находился едали от вышки.

Это меня окончательно выбило из колеи. Комиссар сообщил, что до суда нас переведут в тюремную зону «А-21». Это уже не камеры временного содержания. Это уже тюрьма. И действуют там тюремные законы, точнее понятия.

Заново вспоминать их тонкости мне совершенно не хотелось. Создалось впечатление, что в задачу инспектора входило нас деморализовать. Зачем, не понятно. Но у него получилось. Даже Алекс скис, хотя и продолжал напускать на себя бравый вид.

Мы все обросли щетиной.

После обеда, вместо прогулки, нас отконвоировали на первый этаж и заперли в клетке с еще двумя зэками. Готовили к этапированию.

Один из зэков, лысый, с татуировками в виде змей на руках, оценивающе поглядывал на Урмана и улыбался.