— Ну и какой же это, на хрен, цемент?

— Да никакой… — нехотя согласился тот. — Попробовал из черного тюбика развести: он засохнет — и снова рассыпается… А из красненького развел — вроде ничего, схватывается. Вон, в углу…

Оттискивая в тонкой серой пыли следы босых ног, Василий направился в угол. Оторвал от пола засохшую лепешку, разломил с натугой, осмотрел оба скола. Вроде и впрямь схватилось…

— Нет, ну а что ты с ним делать-то будешь?

— Не скажу! — Ромка злорадно осклабился. Василий метнул оба обломка на пол.

— Дурью маешься! — бросил он с досадой. — Тут только в «конуре» строить и позволено! Ну вот выйди наружу, попробуй… Ты сверху — бетонировать, а пол снизу — подъедать!

— А вот фиг там! — с затаенным торжеством сказал Ромка. — Все рассчитано…

— Рассчитано у него… Главное — зачем?!

— Допросились…

— Кто?

Ромка ответил не сразу. На губах его блуждала шалая улыбочка, не предвещавшая ничего хорошего.

— Думаешь, они одного Креста опустили? — спросил он вдруг. — Они нас всех опустили…

— Ты соображай, что говоришь! — наливаясь кровью, громыхнул Василий. — За такой базар — знаешь…

Но Ромку его громыхания давно уже не впечатляли.

— А вот фиг им… — с нежностью молвил он. Потом, как бы иллюстрируя свою мысль, сложил кукиш и невольно им залюбовался.

— Раскидался фигами! — буркнул Василий. — Что ни слово — то «фиг», «фиг»…

— А у тебя что ни слово — то «хрен»! — огрызнулся Ромка — и вдруг замер. Ошеломленно взглянул на Василия. Хмыкнул. Задумался. Еще раз внимательно оглядел кукиш.

— Нет, — решительно сказал он наконец. — Все-таки «фиг» — лучше! Красивее!

Процессию возглавлял Никита Кляпов. Он шел и озабоченно высматривал подходящую глыбу. За ним следовал безучастный Крест с двумя ломиками. Полы его простынки Никите пришлось укоротить до колен, а то поначалу Крест то и дело в них путался с непривычки. И наконец замыкали шествие три пушистых лупоглазых зверька. Время от времени кто-нибудь из них отважно подбегал и, дернув за край простынки, отскакивал с преувеличенным ужасом.

— Йоц! Йоц!

Крест недоуменно оглядывался, а Никите было не до того — он высматривал глыбу.

Поодаль стояли и наблюдали печальную эту картину две женщины.

— Говорила же, обнаглеют! — зловеще молвила Клавка, с ненавистью глядя на лупоглазых. — Ну ты посмотри, чего делают! А все хозяева ваши разлюбезные… И главное — за какую-то зверушку безмозглую! — Он же теперь — чисто дитя малое… Корми его, пои… Одевай…

Маша Однорукая вздохнула.

— Изувечили мужика… — обронила она, печально глядя вослед процессии. — Все равно что яйца отрубить…

Клавка вдруг всполошилась и, опасливо оглядевшись, понизила голос:

— Ты вот говоришь: отрубить… А мне Люська с потолка знаешь чего сказала? Ум-то у Креста отшибло, а остальное-то все… работает… Так Никитка… представляешь?.. Когда Крест, ну… беспокоиться начинает… Он его к кукле этой водит Лешкиной, в «конуру»… А может, и придумала Люська — с нее станется! За что покупала — за то продаю…

— Лучше бы он его ко мне водил! — осклабившись, ляпнула Маша и, оставив Клавку в состоянии столбняка, пошла к ближайшему скоку.

Кляпов тем временем, приглядев тройку крепеньких камушков средней величины, приказал Кресту остановиться и принялся ощупывать их и оглаживать,

— Крест! — позвал он наконец. Тот не отреагировал, и Никита, ворча, направился к бестолковому питомцу.

— Тебя! Зовут! Крест! — отчеканил он, тыча пальцем в костистую грудь.

— Зовут… — с трудом выговорил Крест. — Меня…

— Ну? Зовут! А как зовут-то? Ну! Ответом была жалкая улыбка.

— Боюсь, что вы зря теряете время, Никита… — послышался сзади исполненный сочувствия голос дедка Сократыча. — Добрый день!

Кляпов обернулся.

— Добрый день, Платон Сократович! — неприветливо отозвался он, — Пришли поделиться новой версией?..

— Угадали! — Дедок так и просиял. То ли он не услышал горькой иронии в голосе Никиты, то ли сделал вид, что не слышит. — Вы знаете, думал всю ночь… Так вот… Все, что я говорил о лоботомии, — забудьте. Это я сгоряча… Скажите, Никита, а слово «крест» имеет какое-либо значение в уголовном жаргоне?

— Н-наверное… Это Василия спросить надо.

— Верно, верно. Спрошу обязательно. Так вот, Никита, мне пришло в голову, что хозяева обезвредили нашего с вами знакомого весьма просто. Они каким-то образом изъяли из его сознания все бранные и жаргонные слова. Так неудивительно, что он то и дело запинается! Фразу-то теперь склеить — нечем…