Во всех препровожденных в Ставку делах подшиты расписки о выдаче по принадлежности соответствующим банкам и лицам документов, книг и проч. переписки, взятых у них при обыске. Туда же отослана сшитая в отдельные дела и канцелярская переписка по делам Рубинштейна, Соединенного банка и по обследованию района Баку.

В Ставку же за неизвестностью, какое последовало распоряжение по делу об обследовании Бакинского района, и ввиду того, что таковое обследование производилось военным следователем при начальнике штаба Верховного главнокомандующего прапорщиком Орловым, через тот же фельдъегерский корпус, при сношении подпоручика Щурова от 14 марта 1917 года за № 245, были препровождены на распоряжение последнего (Орлова) и вещественные доказательства, взятые при обысках в Баку у представителей киевских сахарозаводчиков: Хаина, Дукельского и др.

Вышеуказанные рапорт и сношение посланы были за подписью подпоручика Щурова ввиду телеграммы генерала Батюшина из Ставки за №, кажется, 73, полученной в комиссии в начале марта с. г., согласно коей названный обер-офицер, на основании распоряжения генерал-квартирмейстера штаба Верховного главнокомандующего, оставлен был при ликвидации дел комиссии заместителем генерала Батюшина.

Последнее воспроизвожу по памяти, так как телеграмма эта с распоряжениями по поводу ликвидации дел комиссии осталась на руках у подпоручика Щурова.

Коллежский секретарь

Каневский РГВИА. Ф. Л. 93–94 об.

Сообщение

о выезде Резанова

«Биржевые ведомости» (вечерний выпуск) от 17 июля 1917 г.

…Освобожденный из тюрьму 14 июля член комиссии ген. Батюшина подполковник Резанов выехал не во Францию, а в Одессу к больной жене.

Дело генерала Батюшина

«Биржевые ведомости» (вечерний выпуск) от 17 июля 1917 г.

Как известно, под давлением извне освобожден на днях участник комиссии ген. Б. подполковник Резанов. В настоящее время некоторые безответственные личности ведут усиленные хлопоты об освобождении из тюрьмы и самого доблестного генерала Батюшина и прапорщика Логвинского. Существует у них тенденция во что бы то ни стало сорвать дело Батюшина и не довести его до конца.

Комиссия сенатора Бальца изо дня в день осаждается добровольцами-ходатаями, выражающими желание взять на поруки Батюшина и его сообщников.

Сенатор Бальц распорядился, чтобы следствие по делу Батюшина велось усиленным темпом. Расследование ведут три опытных следователя по важнейшим делам ввиду той атмосферы, которая образовалась вокруг дела Батюшина и желания некоторых лиц по каким-то соображениям создать ему ореол мученика.

[Приводится выдержка из сов. секретного доклада прокурора киевской судебной палаты бывшему управляющему Министерства юстиции.]

…Прокурор Крюков касается дела, которое Батюшин возбудил против сахарозаводчиков. (Министерство юстиции настаивало в то время, чтобы это дело передали гражданским властям, но Батюшин возражал. Прокурор Крюков вел параллельно дело о сахарозаводчиках и писал, что «.возбуждается сомнение в беспристрастности действий ген. Батюшина и членов его комиссии, которые вели расследование деятельности банков». – А. З.)

Крюков жалуется министру, что Батюшин не отвечает ему на запросы…

В настоящее время, когда виновность этих лиц (т. е. Батюшина и др. – А 3.) в достаточной степени обнаружена, когда комиссия сенатора Бальца добыла достаточно улик против обвиняемых, ежедневно в печати раздаются призывы к прекращению дела и освобождению обвиняемых.

Опять генерал Батюшин и В. Л. Бурцев

«Биржевые ведомости» (вечерний выпуск) от 29 сентября 1917 г.

Письмо в редакцию

В. Л. Бурцев не только разделяет взгляды ген. Батюшина на батюшинскую комиссию как на борца с мародерами тыла, но и продолжает прививать этот взгляд широкой публике, убеждая, что это дело – «ужасная роковая ошибка, в которой виноваты и власти, и пресса».

Я был среди публики на процессе Мануйлова-Манасевича осведомителем этой комиссии – и слышал, как какой-то суетившийся гражданин, когда суд удалился для постановки приговора ввиду обвинительного вердикта присяжных заседателей, обнимал осужденных и говорил в зал: «это возмутительно», «это безобразие», «как они (присяжные) могли это сделать!»

Не зная в лицо В. Л. Бурцева, я спросил: кто этот господи в «очках», столь демонстративно сочувствующий Мануйлову-Манасевичу? Мне ответили: это сам В. Л. Бурцев, – знаток русского политического сыска.

После высказанного взгляда на дело Мануйлова-Манасеви-ча, авторитетность и ценность взгляда того же лица на дело всей комиссии ген. Батюшина, естественно, теряет какое-либо значение.

И когда Бурцев сравнивает дело Батюшина с делом Дрейфуса.

Бурцев до того увлечен ролью русского Золя (имеется ввиду письмо знаменитого писателя Эмиля Золя к президенту Франции Феликсу Фору «Я обвиняю» – «J’accuse», опубликованное 13 января 1898 г. в газете «LAurore» в защиту Дрейфуса, обвинявшегося в шпионаже. – Ред.), что во вчерашнем № своей газеты грозил за Батюшина судом истории А. С. Зарудному, В. А. Бальцу, М. В. Бернштаму и др. Можно быть уверенным, что единственным историком, который интересуется делом батюшинской комиссии, окажется г. Бурцев.