– За время моего отсутствия ты обрела способности переносить тяжелые предметы?

– Нет.

– Тогда вынуждена, ответить тебе отказом.

– Насколько я понимаю, мы в "Сладких грезах". Может, выйдем на улицу, и я прикажу кому-нибудь из своих подданных связать его и доставить в Малкури?
– со снисходительной улыбкой спросила подругу Мина.

– Отличная мысль!
– удивленно похвалила подругу Джинни.

– Заметь, возникла она не в твоей светлой голове, а в голове твоей умственно отсталой подруги.

– Да, вынуждена признать, что ты удивительно быстро привыкла раздавать приказы!

– Побудь с ним, чтобы не смылся, пока я найду кого-нибудь.

– А вот этот вариант у нас не пройдет!
– став чуть более серьезной, покачала головой Джинни.
– Лучше, я допущу, чтобы этот красавец убежал, чем оставлю тебя без присмотра! Мне не хочется спасать тебя второй раз на дню, это, знаешь ли, эмоционально выматывает. Но в любом случае, прежде чем выходить на улицу, - Джинни скептически окинула подругу с головы до ног, - тебе необходимо привести себя в порядок. Выглядишь ты не лучшим образом.

Хулиан не спал третьи сутки, пытаясь разобраться в своих чувствах. Первую пару недель он старался не думать о том, что произошло. Ни о смерти Касиано и Морган, ни о том, что он не смог распознать игру Густаво, ни о том, что безжизненное тело Габриэллы лежит в Малкури, и никто не может ей помочь, ни о том, какую силу теперь представляет собой Джакомо в связке с Джельсаминой. Но после его визита к Мине, тщательно выстроенная плотина спокойствия и равнодушия прорвалась. К собственному удивлению, Корин Фоли понял, что еще чуть-чуть и сможет кормиться собственным безумием. Мысли водоворотом бродили в его голове, не давая ни есть, ни спать. Глаза, привыкшие к мягкой темноте кабинета, болезненно зажмурились, когда сквозь неожиданно открывшуюся дверь пролился солнечный свет. Появившийся в проеме силуэт нельзя было ни с кем перепутать. Только Кейсар Фоли мог обладать одновременно столь расхлябанной и величественной статью.

– Хулиан, меня начинает беспокоить твое самочувствие, - сухой голос Кейсара заставил Хулиана встать с кресла и принять подобающий вид перед своим повелителем.

– Чтобы там со мной ни было, я рад, принимать вас в своем доме, Ваше Величество.

– Рад? Ну, хорошо, будем считать это правдой. Предложишь сесть, или мне так и топтаться на пороге?
– Вопрос Хоакина, как холодный душ, отрезвил Корина Фоли. Сдернув со светильника защитный колпачок, Хулиан смахнул со стола остатки пепла от трубки и предложил Кейсару собственное кресло. Снисходительно кивнув своему Корину, Хоакин прошел и занял место хозяина. Чтобы там себе не думал весь мир о том, кто является истинным правителем сейма Фоли, эти двое знали истинное положение вещей. Хулиан всегда служил ширмой для своего господина. За феерично-зловещей личностью своего Корина, Хоакин мог позволить себе тайно править всем и вся в этом мире. Пока верхушки Куори и Темо, сосредоточив все свои силы на Хулиане, боролись с ним, Хоакин незаметно для окружающих, не встречая никакого сопротивления, воплощал в жизнь свои планы. Приходилось признать, что Кейсару Фоли было не так уж много надо от жизни. Но все то, в чем он нуждался, Хоакин предпочитал получать, не напрягаясь.

– Ваше Величество, если честно, я никак не могу понять, чем вызвана ваша обеспокоенность моим здоровьем.

То, как раздраженно Кейсар заелозил в кресле, не ускользнуло от внимания хозяина дома, и он приготовился выслушать малоприятные замечания в адрес своей персоны. Голос Хоакина напоминал раздраженное ворчание разбуженного медведя.

– Хватит! Джулиан, я всегда снисходительно относился к твоим многочисленным слабостям, но исключительно потому, что при этом ты отлично справлялся с основной своей задачей. Но теперь.... Все только и говорят, что ты выдохся. Что Корин Фоли настолько погружен в горе, что под его носом можно взорвать мой дворец, а он не замучает при этом и десятка человек. Но все это было бы ничего, если бы они не говорили значительно более ужасные вещи! Все в один голос говорят, что теперь Кейсару Фоли никуда не деться и придется взять правление сеймом на себя! Джулиан, ты хотя бы слышишь меня? Они говорят, что Я должен взять власть в свои руки! Да, они все с ума посходили!

– Да, Ваше Величество, это, безусловно, не поддается никакому логическому объяснению, - горько улыбнулся, все еще стоявший по стойке смирно, Хулиан.

– Твоя идиотская ирония тут совершено неуместна! Я требую, чтобы ты немедленно взял себя в руки, и начал исполнять свои обязанности.

– То есть Ваши обязанности, - дерзко уточнил Корин Фоли.

– Ну, выполняю же я твои, - жестоко ответил Кейсар Фоли.
– До сих пор не могу понять, почему блистательный глава безопасности сейма Фоли Хулиан Борджиа допустил возможность, когда весь мир зависел от двух весьма молодых и неопытных людей. Почему я должен был следить за всей это ситуацией несколько веков?

– Возможно потому, что это доставляло вам удовольствие, иначе вы давно свалили бы это проблему на меня, просто обрисовав ситуацию.

– Чтоб тебя!
– не найдя возможности, что-либо ответить, фыркнул Хоакин, и раздраженно продолжил, - Джулиан да сядь ты наконец, не стой столбом. Поняв, что гроза миновала, Хулиан разлил в изумительной красоты бокалы фари Марты и, предложив один из них Хоакину, спокойно сел в кресло посетителя у своего рабочего стола. Хоакин, как ценитель всего прекрасного, заворожено любовался изумительной гравировкой бокала.

– Джулиан, где ты взял такую прелесть?

– Подарок Хельги Хуаниты, - с нежной улыбкой ответил Джул.

– Мне никогда не была понятна природа твоих с ней отношений!
– Обиженный тем, что у него нет таких бокалов, Кейсар недовольно нахохлился.

– Вы прекрасно знаете, что Хуанита всегда была для меня, как младшая сестренка.

– Я прекрасно знаю, что Хуанита всегда была влюблена в тебя, как кошка, и мечтает хоть об одном знаке внимания с твоей стороны.

– Это ошибочное мнение. Наша Хельга, как натура творческая, безусловно, нуждается в некоем предмете обожания, но я ей нужен исключительно по причине своей недоступности, - с усталостью в голосе заметил Хулиан.