— Ничего человек не строит сам, — проговорил Продин. — Судьба у каждого человека своя. Это верно. Но только не человек её делает, а она заставляет человека по ней жить. Вот ты, например, свою судьбу знаешь?

— Нет, не знаю, — ответил князь.

— А как же ты можешь что-то строить, если сам не знаешь что? — удивился старик.

— Запутал ты меня дед совсем, — устало произнёс Гостомысл. — Что-то я не пойму к чему ты клонишь. Может, ты хочешь мне мою судьбу предсказать. Интересно было бы узнать, что меня ожидает? Ведь для чего-то мы с тобой встретились.

— Ну, наконец-то, — с облегчением вздохнул старик. — Дело в том, что предсказать судьбу можно только по личному желанию человека. Иначе предсказание будет ложным. А мы с тобой встретились для того, чтобы я открыл тебе твоё будущее. Ты меня попросил, теперь я могу всё тебе рассказать. Только учти, что не всё, что ты сейчас услышишь, может тебе понравиться. Судьба она такая, какая есть, а не такая, как хочется.

Старик встал, подошёл к костру и погрузил свои руки в пламя. Взгляд у Продина стал рассеянным, и он проговорил:

— Твои потомки станут единовластными правителями огромной страны, которой ещё нет, но которую они создадут. Для этого ты призовёшь на помощь своих врагов, дети которых и будут этими правителями.

— Что за ерунду ты говоришь, старик? — удивился Гостомысл. — Как это мои потомки могут создать страну, в которой будут править дети моих врагов? Да и быть такого не может, чтобы я призвал на помощь своих врагов. Ты что, дед, с ума сошёл? А, может, ты подослан моими врагами, чтобы околдовать меня и со свету извести? А вот я сейчас тебя своим мечом спрошу. Может, моему клинку ты всю правду скажешь?

Князь встал, взялся за рукоять своего меча и тут же оказался на тропинке перед двумя дубами точно в том месте, где он свернул с дороги. Гостомысл осмотрелся по сторонам. К нему приближались Волебог с дружиной.

— Отец, — обратился к князю сын, — зачем ты вынул меч? Может, ты заметил какую-то опасность? И почему твой конь весь в пене?

Гостомысл посмотрел на Волебога, засунул меч обратно в ножны и произнёс:

— Ничего страшного. Просто почудилось что-то.

— Давай, на ночь здесь остановимся, — предложил княжич. — А то уже скоро совсем стемнеет.

— Нет, — резко возразил Гостомысл. — Поедем домой. Не нравятся мне эти места. Прибавим ходу. Думаю, что лес уже скоро кончится.

— Что же это со мной было такое? — подумал князь. — Может, это всё мне почудилось?

На берегу Ильмень-озера возвышается столица северных славян — Новгород. Вокруг него на многие сотни вёрст раскинулись дремучие тысячелетние леса. С юга и востока Новгород защищают непроходимые болота, служащие природным препятствием на пути бесчисленных племён кочевников. Кто придумал именно в этом месте заложить Новгород доподлинно неизвестно. Но ясно одно точно, что этот человек заботился о том, чтобы неприятелю было очень сложно добраться до города. В то же время к Новгороду стекались множественные торговые пути. По рекам и озёрам прибывали купеческие ладьи с разнообразными товарами. Город процветал и богател. И поэтому много кто из его соседей пытался прибрать Новгород к своим рукам и хорошенько на этом поживиться. Управлял городом князь, которого избирало всеобщее народное собрание — Вече, и утверждал совет старейшин. В результате этого, правители в северной славянской столице менялись довольно часто так, как уже давно известно, что невозможно одному человеку угодить, тем более одновременно большому количеству различных людей. Особенно, когда среди них много князей и богатеев. Вот так и получалось, что избирали верховного правителя в основном тогда, когда враг уже стоял почти у самых ворот города. А как только военная опасность миновала, князя тут же объявляли неугодным и снимали с правления. Из-за этого и приходилось всем другим славянским городам платить унизительные дани своим соседям, чтобы те их не разоряли и не убивали их народ.

Терем князя Гостомысла располагался почти в самом центре Новгорода. Двухэтажное каменное здание восхищало своей мощностью и в то же время затейливостью архитектурной постройки. До этого у князя был деревянный дом, как и большинство построек в городе. Но после того, как здание два раза сгорело почти дотла, Гостомысл решил, что каменный терем будет намного надёжнее, чем деревянный. Князь нанял датских мастеров, и они соорудили такой дом, которого ещё не было в Новгороде. Этим князь вызвал непомерную зависть к себе у Новгородских богатеев.

Гостомысл сидел в своей комнате и размышлял, вспоминая о своём необычном ночном происшествии:

— Что интересно имел в виду этот лесной колдун, когда говорил, что я обращусь за помощью к нашим врагам? И о каких, именно, врагах он говорил? Чего-чего, а врагов у нас столько, что сразу и не сообразишь, о каких идёт речь. Что ни сосед, то и враг. Только и успеваем от них отбиваться. Хотя, надо признаться, что эти враги зачастую меньше облагают податями наш народ, когда завоёвывают наши земли, чем свои собственные князья да бояре. Сколько я им уже говорил, чтобы они прекратили обдирать своих людей, как липку. Не слушают. Говорят, что это не моё дело, и что я им не указ.

В это время князь услышал резкие звуки, доносящиеся с улицы. Кто-то бил железом по железу. Гостомыслу хорошо был знаком этот звук.

— Кто-то ударил в набат, — подумал князь. — Посреди ночи на такое мог отважиться только тот, кто хочет сообщить что-то очень важное и срочное. По-другому, за такие дела люди могут и рёбра намять, а то и похуже.

Князь спустился на первый этаж своего дворца, там уже стоял Волебог и поправлял наспех надетую рубаху.

— Надо идти на площадь, отец, — обратился княжич к Гостомыслу. — Кто-то решил собрать Вече ночью. Похоже, что дело серьёзное.