Не было у тех, кто побывал в гиперпространстве, никаких ложных воспоминаний. Не оживали тела тех, кто в гиперпространстве умирал. Не появлялись из ниоткуда вещи и записи в компьютерах. Уже этого более чем хватало, чтобы признать: параллельный мир — не гиперпространство. А раз так, то и переход в этот чертов параллельный мир может, да, в общем-то, и должен не иметь ничего общего с уходом космического корабля в прыжок!

Но тогда и оборудование для этого перехода может и должно отличаться от гиперпривода. Ведь именно несопоставимость габаритов нескольких чемоданов и гиперпривода вместе с его огромным энергопотреблением и были причинами, по которым Роман определил предположение жены как неправильное! А получается-то, что Хайди вполне может оказаться права. Ну что ж, тем важнее это оборудование захватить.

Корнев вспомнил, как боролся сам с собой, решая, привлекать жену к делу или нет. Дурак был, конечно, что спорил… Зато в итоге решение принял правильное — привлечь. Золото у него Хайди, настоящее золото! Кстати, а вот и она идет. О, а народ уже и расходиться начал! Так что идет жена забирать его в каюту. Хм, а что это она такая вся довольная? Нет, не просто довольная. Вот точно такое же лицо было у Хайди, когда она выудила из Вителли и Дюбуа все подробности о ночи перехода. Неужели опять раскопала что-то интересное?

Расспрашивать супругу прямо здесь, да и по пути до каюты смысла не имело. Идя по коридору, Роман приобнял жену, чтобы за этим проявлением нежности не так бросался в глаза его глуповатый вид. Это женщин нетерпеливое любопытство по-особенному красит, мужчины в аналогичных ситуациях выглядят, мягко говоря, не самыми умными. И все же Корнев заставил себя не требовать от жены объяснений, едва за ними закрылась дверь каюты. Сама узнала — сама и расскажет. Если бы было что-то срочное, Хайди бы сказала сразу. Не сказала — значит, пока оно терпит. Ну и он потерпит тоже.

В конце концов столь длительное терпение почти заставило Романа забыть, чем именно оно должно закончиться. И уже через полтора часа, а может, и через целую вечность, когда они лежали в ванне, тихо наслаждаясь своим счастьем, Хайди, как будто бы вдруг что-то вспомнив, несильно пихнула мужа локтем и, изображая легкую обиду, все-таки поинтересовалась:

— Милый, а почему ты меня не спросишь, что я узнала нового?

— Ну, и что же такого ты узнала? — подчеркнуто спокойным голосом спросил Роман. Ну вот, его терпение принесло плоды — жена не выдержала первой.

— Помнишь, ты был недоволен, когда я про зачатого в параллельном мире ребенка говорила?

Вот же… Нашла, о чем вспомнить. Стоп. А к чему это?!

То ли почувствовав встревоженное состояние мужа, то ли просто решив, что молчание — знак согласия, Хайди продолжила:

— Моника беременна.

Четвертая. После ранения ротмистра Зайнетдинова, неудачно повстречавшегося с чужим беспилотником, это уже четвертая планета, которую проверяли в здешнем секторе. Проверяли тщательно и обстоятельно, ну насколько это позволяли имеющиеся силы. Сил, кстати, прибавилось — почуяв запах добычи, командование дополнительно к имеющимя силам расщедрилось на десантный корабль и пару фрегатов. А то вдруг на проверяемой планете власти откажутся принимать русскую делегацию? Но пока что везде принимали — а попробуй, не прими, когда у тебя на орбите висит целая эскадра аргументов! Опять же и делегация выглядела куда солиднее в сопровождении бравых десантников, эскадрильи-другой истребителей да зашедшего в атмосферу фрегата. Нет-нет, никого специально не запугивали, но дипломаты, среди которых даже человека три штатских было, уверяли, что с таким эскортом переговоры всегда проходят в очень конструктивном русле.

Понятно, что ни тема переговоров, ни то, что использовалось на этих переговорах в качестве пряника (с кнутом-то все как раз ясно), поручику известным не становилось. Так на то он и поручик, чему ж тут удивляться? Какие сведения приносили с собой переговорщики после встреч с аборигенами, Воронин тоже не знал, однако же понимал, что вот-вот грядут серьезные изменения. Ну не понимал, конечно, а скорее, чувствовал.

А пока не наступили изменения серьезные, поручик наслаждался изменениями, приятными лично для себя. Летать ему теперь приходилось в основном на родных «филиппках», по которым Воронин успел соскучиться. Все-таки «мустанги» и «совы», при всех их замечательных свойствах, так и оставались для поручика чужими, а об азиатских машинах и вспоминать лишний раз не хотелось. То ли дело истребитель Филиппова, модель тридцать девятая! Приборы говорят и показывают по-русски, все показатели, которые можно выжать из истребителя, давно и накрепко записаны на подкорке, всю дурь, что можно проявить в управлении, выбили еще в первые полгода службы. Родная машина и есть родная — придуманная и сделанная своими для своих, этим все сказано. Да и разнообразие хоть какое-то появилось. В атмосфере полетать, поглядеть на чужие миры — все ж веселее, чем прочесывать безжизненные просторы космоса. Пострелять, правда, так и не довелось пока что, ну и ладно. В глубине души Воронин надеялся, что еще успеет.

В этот раз все прошло, как и раньше, тихо и спокойно. Истребители вернулись на авианосец «Чкалов», эскадра перестроилась в походный порядок и уже через пару часов ушла в гиперпространство. Поручик Воронин, получив свободное время, не стал морочить себе голову в попытках придумать, как его лучше провести, и отправился прямиком в кают-компанию. Посидеть, выпить разрешенную свободным от дежурства и не назначенным на вылет в ближайшее время пилотам кружку пива, пообщаться с другими пилотами и флотскими — вполне неплохая программа развлечений, а в имеющихся условиях еще и единственно доступная.

Судя по обилию народ в кают-компании, так же считали и остальные свободные офицеры на «Чкалове», ну или, по крайней мере, большинство из них. Повертев головой, Воронин направился к столу, за которым сидела смешанная компания из летчиков и флотских — во-первых, потому что в компании хватало знакомых, а, во-вторых, там, судя по всему, шел какой-то интересный разговор.

— …Я и говорю, у местных тут, что на этой планете, что на всех предыдущих, интерес на самом деле один — чтобы мы поскорее отсюда убрались, вещал незнакомый капитан-лейтенант из флотских. — На всех следующих планетах будет то же самое.