Судьба позволила мне наблюдать и участвовать в этих первых шагах развития эвритмии. Меня пригласила Мария Штейнер. В зале, где проходили репетиции, я встретила многих членов Антропософского общества, которых Рудольф Штейнер заинтересовал новой постановкой и которые, так же как и я, были приглашены к началу работы. Рудольф Штейнер разделил нас на две группы: первая группа, в которой была и я, должна была выполнять в общей расстановке формы по кривой (лемнискаты, полукруг) и делать жест, выражающий звук I. Вторая группа должна была двигаться по остроконечным формам и выполнять жест, соответствующий звуку А.

Базовые формы я нарисовала сама по наставлению Р. Штейнера

РИСУНОК: СТР. 39 ОРИГИНАЛА.

Люциферические мыслесущества. Ариманические мыслесущества.

В соответствии с указаниями Рудольфа Штейнера, в основе этих процессов лежат следующие настроения, при этом слова, конечно, не произносятся:

Для люциферических сущностей: Для ариманических сущностей:

1. «я хочу» — восьмерка «я хочу» — квадрат

2. «я не могу» — дуга «я не могу» — прямая

3. «я хочу» — восьмерка «я хочу» — квадрат

4. «я должен» — угол «я должен» — крест жест, выражающий звук I. Вторая группа должна была двигаться по остроконечным формам и выполнять жест, соответствующий звуку А.

Базовые формы я нарисовала сама по наставлению Рудольфа Штейнера:

Переходы из одного положения в другое.

Люциферические сущности: для перехода из положения 1 для перехода из положения 3 (восьмерка) в положение 2 (дуга) (восьмерка) в положение 4 (угол)

Ариманические сущности: для перехода из положения 1 (квадрат) в положение 4 (крест) и положение 2 (прямая).

РИСУНОК: СТР. 40 Оригинала.

Эти короткие предложения не эвритмизировались. В то время еще не было указаний по эвритмизации звуков, кроме жестов, выражавших примерно I для люциферических и примерно А для ариманических сущностей. Нам приходилось долго отрабатывать переходы из одной расстановки в другую (8 человек в каждой группе).

Так гласные I и А стали первыми звуками, которые были представлены эвритмически. Люциферические сущности были в красных платьях с красно — желтыми париками, ариманические — в платьях стального синего цвета и такими же париками. Доктор Оскар Шмидель подавал из суфлерской будки сигналы электрическими фонариками, красные для люциферических, синие для ариманических сущностей.

Продолжением этой работы стал эвритмический курс в Базеле. Там Рудольф Штейнер дал эвритмические движения для всех звуков, гласных и согласных, а также первые эвритмические упражнения и "Дионисийские формы", то есть все то, что сейчас составляет примерное содержание первого года обучения эвритмии.

Первые элементы эвритмии были даны Рудольфом Штейнером осенью 1912 г. в Базеле, где он в то время читал цикл о Евангелии от Марка. Таким образом, именно на швейцарской земле идущий из антропософии духовный импульс впервые получил раскрытие в искусстве эвритмии.

В каком — то смысле эвритмия одновременно является и очень, очень древней, и совершенно юной, первой и в то же время последней художественной формой в ряду искусств. В древних центрах мистерий существовало сакральное искусство танца и речи, отражающее закономерности движения звезд. В то время люди знали, что человек от рождения проходит через звездные сферы, что он создан силами и сущностью всего космоса. В храмовых танцах воспроизводили звездные хороводы, этим люди выражали свою связь со Вселенной. Позднее из этого храмового танца возникли другие виды искусства — священная драма, скульптура, архитектура, поэзия. Но с утратой духовности, свершившейся в природе человека, человечество утратило и забыло источник, из которого когда — то произошла вся культура: искусство священных движений — мать всех других искусств. Танцы стали обыденными. Их движения во многом исходят из порывов и страстей, олицетворяют субъективно — произвольную душевную жизнь человеческой личности и полностью отдаляют человечество от духовных источников жизни. Или же место сакрального космического искусства движения занимает возобновление изживших себя культурных проявлений греческой эпохи, как например, совершенно бесперспективное возрождение Олимпийских игр и т. д. Это абсолютно внешнее копирование, не соответствующее потребности современного человечества. Мы имеем также выдуманные из головы танцевальные системы нового времени, которые не имеют ничего общего с настоящим искусством. В Азии до наших дней сохранились еще в прекрасном или в определенной степени застывшем виде некоторые традиции древнего храмового танца. В Европе же со всеми традициями было покончено, нового, путеводного импульса больше не существовало. (Сущность и значение балета не могут быть здесь детально описаны.).

Так обстояли дела в то время, когда Рудольф Штейнер вновь дал людям это искусство движения, связывающее их с духовной родиной, — но на новой ступени, в метаморфозе, который полностью соответствует изменившемуся физическому и душевно — духовному состоянию человека, а также новым реальностям духовного мира на современном этапе. И он назвал заново рожденный, преобразованный храмовый танец эвритмией. Она является, — как однажды выразился Рудольф Штейнер, — в какой — то мере обновлением, но в полностью современной форме, древнего искусства храмового танца».

О том, как он пришел к этому сотворению, Рудольф Штейнер говорит следующее: Облик эвритмического искусства основывается на чувственно — сверхчувственном понимании выразительных возможностей движения человеческого тела. Об этом понимании лишь немногое — насколько мне известно — дошло до нас из древних времен. Из тех времен, когда человеческое тело в гораздо большей степени, чем в наши дни, воспринималось как пронизанное душевно — духовным. Разумеется, были ис — пользованы эти скудные предания, которые, кстати, указывают совсем на другие намерения, чем те, которые присутствуют в эвритмии. Но при этом эвритмия должна была самостоятельно сформироваться и преобразоваться, и прежде всего, обрести совершенно иной художественный характер. Мне неизвестно о наличии каких — либо преданий о групповом движении по формам, которое мы постепенно развили в эвритмии» [5]