– Уши руками зажми, рот открой. Главное не паникуй, если завалит, помогаем друг другу откопаться. Только не паникуй, Вась.

Земля тяжело дрогнула, со стен окопа потекли пыльные ручейки. Мгновением позже по ушам врезал, вдавливая барабанные перепонки, тяжелый удар: «БУМММ». И дальше стало бумкать с завидным постоянством, достойным куда лучшего применения…

Леха так и не узнал, в какой именно местности находилось это практически ровное поле, с двух сторон зажатое лесом, где приняли свой последний бой остатки батальона. Но сомнений, что немцы пойдут именно здесь, не имелось – другой дороги просто не было. Вот только того, что фрицы проведут полноценный огневой налет, никто не ожидал. Однако разведка противника свое дело знала туго и о том, что наступающую танковую группу ждет засада, немцы знали. Вот и подстраховались, нацелив сюда огонь одной из дальнобойных гаубичных батарей. Которая прицельно и перепахала осколочно-фугасными рубеж обороны, за полчаса сократив число защитников почти на четверть и уничтожив один из танков.

А затем немцы пошли в атаку.

Красиво пошли, словно в кино: впереди полтора десятка танков в шахматном порядке, следом пехотинцы двумя цепями. Фрицы даже за танками не укрывались, похоже, не ожидали после артналета особого сопротивления. Красноармейцы пока что не стреляли, выполняя приказ комбата подпустить поближе и бить только наверняка. Первое слово – за танкистами и наводчиками «сорокапяток», на которых возлагалась особая надежда. Если сумеют выбить хотя бы половину танков и пехотные цепи слегонца проредят – уже победа. Остальными бойцы займутся.

Подпустив гитлеровцев на полкилометра, танкисты дали первый залп. Получилось на удивление неплохо: четыре выстрела – по числу уцелевших танков – и три попадания. Один из прущих в авангарде танков, какой-то излишне узкий и высокий, сразу же полыхнул жарким бензиновым пламенем – снаряд разбил бензобак. Танкисты в горящих комбинезонах торопливо выбирались наружу через башенные люки и катались по земле, помогая друг другу сбить пламя. По ним никто не стрелял, дожидаясь команды, хотя у Степанова аж палец на спусковом крючке онемел, так хотелось полоснуть по ним короткой очередью. Второму, приземистый силуэт которого Леха опознал как немецкую «тройку» или «четверку», перебило гусеницу, и он завертелся на месте, подставляя борт под следующий выстрел. Третьему повезло меньше всех. Получив болванку в боеукладку, он мгновенно взорвался, превратившись в охваченную огнем искореженную груду обломков. Подобное десантник видел впервые – жуткое зрелище, особенно когда башню срывает, отбрасывая на добрых полдесятка метров. Капут панцерманам, после такого выживших не бывает по определению.

Над рубежом обороны разнеслось нестройное «ура» – красноармейцы радовались успеху танкистов. В ответ наши дали еще один залп, первым же снарядом добив потерявший гусеницу танк. На чем, собственно, везение и закончилось: остальные выстрелы легли в молоко. «Эх, мазута, да что ж вы так? – едва не заорал Леха. – С места ж стреляете! Как же можно так мазать-то?!» Зато открывшие ответный огонь фрицы не промазали. Дульные срезы сразу нескольких панцеров, ведущих огонь с коротких остановок, окрасились дымом, и над одним из капониров вспух огненный шар прямого попадания. «В боеукладку влепили, конец “коробочке”», – понял десантник. Рядом с другим укрытием поднялся пыльный куст разрыва, напрочь разметавшего маскировку и часть бруствера. Короткий высверк пробивающей броню болванки – а что там той брони на «БТ»? Наверняка не толще, чем на «бээмпешке», – глухой внутренний взрыв, и рвущийся в небо фонтан перевитого дымными жгутами пламени, вырывающегося через выбитые ударной волной башенные люки. Степанов скрипнул зубами. Все, вот и второй готов…

Уцелевшие легкие танки выстрелили еще разок (не попали, увы) и рванулись вперед, стремясь сблизиться с противником – командиры боевых машин побоялись и дальше оставаться на месте, решив усложнить маневром задачу гитлеровским наводчикам. «Ну, кто его знает, может, так и правильно? – мелькнула краешком сознания мысль. – Учили ж их чему-то в танковых училищах, все ж не ускоренный выпуск, а вполне так себе кадровые командиры».

– Огонь! – разнесся над окопами и ячейками охрипший голос ротного, которому торопливо репетовали командиры остальных подразделений. – Бей по пехоте, отсекай от танков!

Алексей отпихнул плечом мешающего летуна и поймал в прицел темные фигурки бегущих за танками пехотинцев, до которых оставалось не больше трехсот метров. Плавно выдохнув, парень аккуратно потянул спуск, выбирая слабину. Ну, поехали… Пулемет привычно толкнулся в плечо отдачей и зарокотал экономными очередями, ритмично выплевывая в пыль стреляные гильзы. Первой очередью Леха срезал двоих, второй – целых троих. Неплохо для начала. Справа и слева гулко забахали трехлинейки, где-то в стороне тарахтел «ДП» – остальные бойцы тоже вступили в бой. Потеряв в первые же секунды десятка полтора камрадов, фрицы торопливо укрылись за бронемашинами, которые в свою очередь перенесли огонь на окопы. Заработали и танковые пулеметы, но стреляли они не слишком прицельно, пыльные фонтанчики попаданий вставали то далеко впереди, то за спиной, лишь изредка проходясь по реденькой линии стрелковых ячеек.

– Ну, а артиллеристы-то наши где, спрашивается? – пробормотал Леха под нос. – Особого приглашения ждут?

Сам он пока больше не стрелял, экономя боеприпасы. Это только кажется, что ленты хватит надолго – когда противник приблизится метров на двести, выйдя на дистанцию последнего броска, придется лупить на расплав ствола и расход боеприпасов будет просто сумасшедший.

Словно отвечая на вопрос Степанова, с флангов звонко хлопнули выстрелы «сорокапяток», украсив поле еще двумя дымными столбами – наводчики долго выбирали цели, но зато и не смазали. Леха злорадно ухмыльнулся, длинно сплюнув в пыль. Полдесятка уничтоженных за неполные пять минут немецких танков – неплохо для июня сорок первого! И пусть не врут будущанские историки, что мы воевать не умели! Ибо не фиг путать профессиональные навыки и уровень боевой подготовки с эффектом неожиданности и некомпетентностью командования! Одно дело – когда тебя в четыре утра раскатывают тоннами авиабомб и фугасных снарядов прямо в расположении. И совсем иное – настоящий бой один на один, когда командир рядом с тобой в окопах, а не сидит в далеком штабе, с которым порой и связи-то нет.