– Красивая девушка, – желая хоть как-то разрядить обстановку, сказал Степанов, кивнув на фото. – Наверное, невеста шофера?

– Невеста, – односложно ответил энкавэдист, не поворачивая головы. – Маринкой звали. В августе они с ефрейтором Барыкиным свадьбу планировали, меня свидетелем приглашали.

– А почему… звали? – В последний момент Леха понял, каков будет ответ, и пожалел, что затеял этот разговор. Мог бы и раньше догадаться, идиот! Разрядил, блин, обстановку…

– Погибли они, вместе со Степой погибли. Еще утром двадцать второго. Она у нас в банно-прачечном служила, а он, соответственно, в автороте. Когда бомба в женское общежитие попала, он сразу туда побежал. Думал, может, поможет кому, из-под завала вытащит. Только кому уж там помогать, по камушку все разметало. Но не добежал – прямое попадание, одна воронка осталась. Вот и поженились…

Дальше ехали молча.

И длилась спокойная поездка по военным меркам просто немыслимо долго, аж целых сорок минут. А затем в стенку кабины заколотил кулаком летун. Останавливаться особист не стал, лишь немного сбросил и без того невеликую скорость, высовываясь в окошко водительской двери. Леха, мгновенно сложив в башке два и два, тоже торопливо высунулся наружу, оглядываясь. Позади, пока еще довольно далеко, как минимум в паре километров, горизонт заволокло густым пыльным шлейфом. Поднять такой могла только весьма нехилая колонна военной техники, преимущественно гусеничной, поскольку автомашины пылят все же поменьше. Ну, все, покатались. Вот и фрицы пожаловали, давно не виделись. Блин, да когда же этот бесконечный день наконец закончится-то?!

Переглянувшись с десантником, Батищев зло дернул щекой, с хрустом перекидывая передачу и прибавляя скорость. Грузовичок обиженно рыкнул мотором, но, к счастью, не заглох, ускоряясь.

– Как думаешь, разведка, скоро нас нагонят?

«Ого, вон оно как, разведка, значит? – мысленно хмыкнул тот. – Прогресс в наших отношениях определенно налицо. Что не может не радовать». Ответил он, разумеется, совсем другое:

– Откуда ж мне знать, тарщ лейтенант? Судя по пылюке, бронетехника прет, значит, в скорости у нас всяко преимущество. Если не заглохнем, конечно. Да и оторвались мы километра на два. Так что ежели и дальше будем ехать, как ехали, может, и не догонят. Главное, на разведку ихнюю не нарваться, любят они вперед мотоциклистов высылать, приходилось сталкиваться. Помните, я рассказывал? Товарищ комбат говорил, до наших километров двадцать, верно?

Помолчав несколько секунд, контрразведчик нехотя буркнул:

– Было двадцать, сержант. Когда я за тобой уезжал, бригада сворачивалась и начинала выдвижение, куда – понятия не имею, мне не докладывали. Может, к границе, а может, и вовсе наоборот. Так что не знаю. На месте сориентируемся.

Алексею просто до одури захотелось смачно выругаться, но он, разумеется, сдержался. Мило, очень мило. И куда они в таком случае вообще едут? Ориентироваться на месте? Да твою ж мать! А если там уже все немецкими бомбами перекопано, не зря ж весь день над головой самолеты летали? Им тогда что делать? Кататься по округе в поисках остатков «своих», пока бензин не кончится? Или пока на немцев не напорются? Офигеть…

По крыше кабины снова заколотил кулаками летун. Ну, что там еще страшного случилось? Высунувшись в окно, десантник бросил взгляд на перепуганного Борисова, но спросить ничего не успел, поскольку тот первым прокричал, тыча рукой за спину:

– Леша, воздух! Сворачивайте к лесу!

Взглянув в указанном направлении, Алексей внутренне похолодел: а вот это же серьезно. С немецкой стороны, стремительно увеличиваясь в размерах, приближался самолет. За этот безумный день Степанов уже достаточно поднаторел в матчасти, чтобы с ходу узнать хищный силуэт «Мессершмитта-109». Разведчик, наверное. Что, впрочем, вовсе не помешает ему побыть пару минут вольным охотником – боеприпасы-то списывать не придется, чай, не на стрельбище. Хреново. Очень хреново. На что способен этот самолет с его пулеметами и скорострельными пушками – ну, или чем там вооружена именно эта модификация «худого»? – он прекрасно представлял. Особенно когда дело касалось едва ползущей по земле беззащитной цели вроде их полуторки. Бросив взгляд в сторону обочины, парень помрачнел еще больше: по закону подлости именно на этом участке грунтовка имела достаточно крутые откосы, съехать с которых без риска перевернуться грузовик никак не мог. Да и далековато до деревьев. Вцепившийся мертвой хваткой в руль – аж костяшки пальцев побелели, – особист это тоже отлично понимал. Мельком пожалев о диких временах, еще не знающих столь полезных девайсов, как ПЗРК, Леха коснулся его плеча:

– Похоже, приехали. Когда скажу, резко тормозите – и бегом из машины. Дверь заранее приоткройте, чтоб не заклинила. Сейчас Ваську предупрежу.

Снова высунувшись наружу, он кратко проинструктировал перепуганного летуна, на всякий случай напомнив, чтобы тот не вздумал погибнуть, а то голову в наказание открутит, и уселся обратно на сидушку. Прикинул последовательность действий. Ну что, пора, нет?

Совсем низко над грузовиком пронеслась хищно-вытянутая тень – Степанов отчетливо разглядел не только ярко-желтые концы несущих плоскостей, но и тонкие трубочки пулеметных стволов и даже какие-то технические лючки на серо-голубом брюхе. В считаные мгновения удалившись на несколько сотен метров, «мессер» эффектно развернулся через крыло, коротко сверкнув в солнечном свете остеклением фонаря пилотской кабины, и лег на обратный курс. Секунда – и передние кромки крыльев озарились пульсирующими вспышками. Все, пора!

– Тормози! – заорал Леха, даже не заметив, что впервые обратился к энкавэдисту на «ты». – Из машины!

Батищев вбил в полик педаль тормоза, и полуторка резко затормозила, вильнув корпусом из стороны в сторону и жалобно заскрипев всеми сочленениями. Людей швырнуло вперед, но к этому оба оказались готовы. Распахнув дверцу, Степанов оттолкнулся от подножки и выскочил из остановившегося грузовика, скрывшегося в клубах поднятой колесами пыли. С другой стороны шустро сиганул контрразведчик, ухитрившись не упасть и не выронить пистолет-пулемет. Бросаясь на помощь замешкавшемуся летуну, которому пришлось лезть через борт, Леха успел заметить две аккуратные строчки пыльных фонтанчиков, протянувшихся по дороге от самолета к автомашине. До крайних оставалось от силы метров десять. Вовремя они тормознули…

Подпрыгнув, десантник схватил товарища за ремни портупеи и рывком перевалил через борт, подставляя плечи. В следующее мгновение оба покатились по пыли, не удержавшись на ногах. Рядом торопливо простучало металлом о металл, звякнуло, рассыпаясь, лобовое стекло, с сухим треском полетели выбитые из дощатого кузова щепки. Дробный треск пулеметных выстрелов прекратился, и над головой с оглушительным ревом пронесся «сто девятый», собираясь повторить атаку – пилот, разумеется, заметил успевших выпрыгнуть русских. Что ж, это только делало охоту еще более интересной…