Шрифт:
Благо машина есть — сел и поехал. Заехал к одному приятелю — дома нету. Заехал к другому — денег дома нету, а приятель дома.
А один приятель хотя проживает в третьем этаже, зато другой в седьмом. Туда и назад с машиной смотался — и язык высунул.
После того поехал к родственнице. На Симбирскую улицу. К родной тетке.
А она, зануда, на шестом этаже живет.
Поднялся со своим аппаратом на шестой этаж. Смотрю, на дверях записка. Дескать, приду через полчаса.
«Шляется, — думаю, — старая кочерыжка».
Ужасно я расстроился и сгоряча вниз сошел. Мне бы с машиной наверху обождать, а я сошел от расстройства чувств. Стал внизу тетку ждать.
Вскоре она приходит и обижается на меня, зачем я с ней наверх идти не хочу.
— У меня, — говорит, — с собою около гривенника. Остальные деньги на квартире.
Взял я машину на плечо, пошел за теткой. И чувствую, икота поднимается, и язык наружу вылезает. Однако, дошел. Получил деньги сполна. Пошамал для подкрепления организма. Накачал шину и вниз сошел.
Только дошел донизу — гляжу, парадная дверь закрыта. У них в семь часов закрывается.
Ничего я тогда не сказал, только ужасно заскрипел зубами, надел на себя велосипед и стал опять подниматься. Сколько времени я поднимался — не помню. Шел, прямо как сквозь сон.
Начала меня тетка выпущать с черного хода. Сама, зануда, смеется.
— Ты бы, — говорит, — машину наверху оставлял, если внизу боишься.
После перестала смеяться — видит ужасная бледность разлилась по моему лицу. А я, действительно, держусь за руль и качаюсь.
Однако, вышел на улицу. Но ехать от слабости не мог. А теперь обнаружились последствия — хвораю через эту каторгу.
Утешаюсь только тем, что мотоциклистам еще хуже. Вот, небось, переживают!
И хорошо еще, что у нас небоскребов не удосужились построить. Сколько бы народу полегло!
Несчастный случай
А ведь я, ей-богу, чуть собственную супругу не уморил.
Она у меня дама, как бы сказать, подвижная, нервная. Без разных капель она нипочем не может прожить. Она у меня все больше валерианку глотает. Чуть расстроится — давай ей, накапывай.
Другой раз для скорейшего успокоения накапаешь ей капель пятьдесят, а то и все семьдесят. Хоть бы что. Вылакает и еще просит.
А недавно она расстроилась через пузырек.
Сначала говорит мне:
— Надо будет еще капель купить. Давеча я все высосала. А то, говорит, может, я сегодня расстроюсь — принимать нечего.
Принес ей пузырек — слезы и грезы.
— Опять, говорит, пузырек без носика. Чем капать?
А это верно, пузырьки теперь отпущают какие-то однобокие. Одним словом, горлышко есть, а носика, то есть капельницы, нету, и чем капать, неизвестно.
Так вот через этот носик — слезы и грезы.
— Это, говорит, через такие носики уморить человека можно. Заместо двадцати капель пятьдесят можно набухать и на тот свет отправиться.
И такая истерика произошла — беда. Я человек привычный — и то заторопился. Начал капать лекарство да по ошибке другой пузырек схватил — с каплями против суставного ревматизма.
Налил, не считая, капель шестьдесят, одним словом — полпузырька.
Выпила супруга эту порцию, и глаза у ней на лоб полезли. Однако ничего не сказала. Только говорит:
— Свежие какие сегодня капли. Сильнодействующие!
И успокоилась. Целую неделю была спокойна. Лежала прямо тише воды. Только все время пить просила.
А потом — ничего. Отдышалась.
И почему эти пузырьки производят без носиков? Ведь это же человека можно испортить.
Событие
Вчера, милые мои, в нашей коммунальной квартире произошло довольно грандиозное событие.
Только что я, значит, с супругою вернулся из кино. И сижу в своей комнате. На кровати. Ноги разуваю.
И только, скажем, снял один сапог, как вдруг в квартире произошел отчаянный крик. Можно сказать — вопль.
Жена то есть совершенно побелела и говорит шепотом:
— Ей-богу, Степаниду грабят! Ейный голос — бас… Налетчики…
Хотел я сунуться в коридор, чтоб Степаниду отбить, жена не пущает.
— Замкни, говорит, дверь. Нечего тебе соваться в уголовное дело. Ты все-таки семейный.
Я говорю:
— Действительно, чего мне соваться не в свое дело. Главное, что я разулся — простудиться могу.