Собеседник назвал широту и долготу.

— Это не может быть немецкое судно с рудой из Нарвика? — спросил Минкнер.

— Запросили по радио Нарвик, ответа нет. Вид судна внушает подозрения.

— Через два часа я буду у них на палубе, — заключил Минкнер.

— Если нужно, сейчас же радируйте: вышлем спасательный буксир.

— Быть может, целесообразно и идти прямо на нем?

— «Зеефальк» — наше единственное спасательное судно. А время такое, что оно может понадобиться в любую минуту. Не хочется понапрасну угонять буксир из порта.

— Положитесь на меня. Я справлюсь своими силами, — согласился Минкнер.

Через десять минут сторожевой катер с десятком эсэсовцев на борту отвалил от дальнего конца пристани Тромсё и, набирая скорость, пошел к устью Тромсёсунда.

Очутившись в кокпите катера, Минкнер завернулся в плащ и растянулся на диванчике, приказав разбудить его, когда покажется парусник.

Охранники расположились вокруг откидного столика, появились карты. Партия ската была в самом разгаре, когда в люк просунулась красная физиономия матроса.

— Парусник в виду!

Собрав карты, охранники неохотно полезли на палубу. Следом за ними, протирая глаза, появился и сам Минкнер. Он навел на парусник бинокль:

— Он поднимает наш флаг. Они волокут руду из Нарвика. Но хотел бы я знать, за каким чертом понадобилось им заворачивать в нашу дыру?

— Посмотрите на его осадку, господин штурмфюрер, — позволил себе заметить шкипер. — Он принял в трюмы больше воды, чем могут откачать помпы.

— Откуда вы знаете?

— Разве вы не видите, как она льется сквозь все шпигаты, господин штурмфюрер?

— Не можешь ли ты разобрать название?

— «Черный орел», господин штурмфюрер, — услужливо ответил один из эсэсовцев.

— В этом виде он больше напоминает мокрую курицу, а?

— Остроумно сказано, господин штурмфюрер. — Шкипер угодливо хихикнул. — Боюсь, что эта курица не протянет больше чем до полудня.

Хотя Минкнер решительно ничего не понимал в таких делах, он важно согласился.

— Да, черт возьми, его дела швах!

Катер приближался к «Орлу», Минкнер приказал просигнализировать: «Капитану прибыть с судовыми документами».

На «Черном орле» не отрепетовали сигнала.

— Кой черт, ослепли они, что ли? — сердито проворчал Минкнер и, взявшись за мегафон, велел еще сблизиться с барком. Когда расстояние было не более двухсот метров, он крикнул:

— Эй, вы! Какого черта не отвечаете на сигналы полицейского катера?

— У нас не осталось сигнальщика.

— От капитана-то у вас что-нибудь осталось?

— Я капитан. Что вам нужно?

— Осмотреть вашу посудину, проверить судовые документы и ваших калек.

— Кто говорит?

— Начальник поста береговой стражи штурмфюрер Минкнер.

Тот, кто называл себя капитаном «Черного орла», сразу изменил тон:

— О, господин штурмфюрер, тысяча извинений! Что угодно приказать господину штурмфюреру?

— Садитесь в шлюпку и приезжайте ко мне с судовыми документами, а потом я поднимусь к вам на борт.

— К сожалению, господин штурмфюрер, — ответил капитан «Черного орла», — у нас не осталось ни одной исправной шлюпки.

— Я вижу почти все ваши шлюпки на месте, — с удивлением сказал Минкнер.

— Они все текут, как решето.

— Послушайте, вы! — рассердился Минкнер. — Голова у вас еще не течет?

— Боюсь, что через несколько часов именно это ей и предстоит, если нам не подадут помощи.

— Какого же дьявола вы не вызываете спасательное судно?

— Машинное отделение под водой. Радиосвязи нет.

— Да что с вами в конце концов случилось?

— Если господину штурмфюреру будет угодно прибыть ко мне на борт, я буду иметь честь доложить все подробно.

Минкнер колебался. Ему не хотелось отправляться на корабль: а вдруг эта чертова посудина возьмет да потонет? Сразу, как продырявленная кастрюля! Наверно, бывает ведь и такое. Нет, это слишком опасно.

Он крикнул в сторону «Орла»:

— Выкладывайте, что случилось.

— Сообщение не из тех, которые следует знать всему свету.

Минкнер с явной неохотой приказал шкиперу подойти к борту «Черного орла» и неуклюже перелез на трап парусника. За ним последовал десяток его черномундирных охранников. Торжественно, как похоронная процессия, они поднялись по трапу. Впрочем, восхождение было не особенно длинным: большая часть трапа была уже под водой.

Не желая бить свой катер о борт парусника, немецкий шкипер отошел на сотню метров.