— Такой вариант как деньги, устраивает? — Посмела предположить я, следователь удовлетворённо кивнул, позволяя продолжать эту тему. — Так вот, деньги. — Поджав губы повторила я, сложила руки на груди и принялась за свой рассказ. — Жила-была я, горя не знала, росла, училась, попадала в свои детские неприятности. Но в один прекрасный день исполнилось мне восемнадцать лет. А ещё через день, пришёл в мой дом незнакомый дядя и сказал, что я стану его женой. Дядю звали таинственным прозвищем Шах. О том, что это не прозвище, а самая, что ни на есть, настоящая фамилия, довелось мне узнать из свидетельства о заключении брака. Потом была первая брачная ночь. Весьма занимательная для восемнадцатилетней девушки, которая об отношениях мужчины и женщины знала лишь тайком подглядывая из-за угла. А ещё через день мужчина, а ныне мой муж, оставив отступные в виде квартиры, исчез на долгие шесть лет. Я, как вы понимаете, девочка наивная и точно так же наивно полагала, что на этом мои приключения закончились, муж сдоволился и больше не появится никогда. Понемногу начала осваиваться, училась, дружила, встретила красивого перспективного мальчика, собиралась за него замуж. Но ведь не бывает всё так просто, согласитесь, и в день, когда перспективный мальчик сделал мне предложение выйти за него замуж, гражданин Шах пожелал вернуть своё движимое имущество в виде красавицы жены обратно. Вернуть весьма недвусмысленно: пришёл, взял за руку и увёл, во всеуслышание объявив, чья я жена и что будет тому, кто посмеет позариться.

На секунду я замолчала, переводя дух, а потом взглянула холодно и зло.

— Дядя Шах, не смотря на свой опыт и статус, хотел простого человеческого счастья, но продержав красавицу жену рядом, понял, что ничего в этой жизни не даётся просто так и никого нельзя заставить полюбить. Но если любовь купить нельзя, то нежность и ласку вполне. Жена и сын. Семья. Это он поставил на кон. Он получал семью, я получала всё, что у него было.

— Деньги?

— Деньги. Согласитесь, это не самая большая цена за две разрушенные жизни. Мою и одного красивого мальчика, который тоже хотел свой кусочек счастья.

Следователь пристально посмотрел мне в глаза, а я, чтобы ему было лучше видно, села, повернувшись лицом.

— Я родила сына. Я стала хорошей женой. Верной и любящей. И в оговоренный срок, всё его имущество стало принадлежать мне.

Тут я не сдержала смешок.

— По иронии судьбы, сразу после подписания бумаг, дядя Шах снова оказывается в тюрьме. А я получаю всё. И деньги, и свободу. Как вам сюжет? Вот это и есть красиво. Это и есть справедливость. Не так ли?

Широко улыбнулась и расслабилась, слегка опадая на спинку стула.

— Он знал, что всё будет именно так. Он чувствовал. Каждый получает по заслугам.

Следователь внимательно выслушал, но едва ли решался сделать выводы. Смотрел, пытаясь уловить интригу, подвох. Смотрел и не видел. Не чувствовал. Решил пойти ва-банк, потому достал из портфеля планшет, несколько раз кликнул по сенсорному экрану пальцем и перевернул дисплей ко мне.

— Да… — Потянула, глядя на видеозапись моего общения с мужем. — Слышала я, что тайным эротическим желанием большинства мужчин является подглядывание, но чтобы убедиться наверняка… Вячеслав Дмитриевич, а вы ходок…

Он посмотрел на мои руки, которые я пристроила на столе, широко расставив локти.

— Покажи. — Кивнул на кожаные перчатки, я стиснула зубы. — Проблемы?

— Холодно тут у вас.

Я даже плечи потёрла для достоверности, хотя так и не сняла шубку. Вячеслав Дмитриевич не оценил и, перегнувшись через стол, с силой стянул перчатки. А чувство такое, словно и кожу с ладоней снял. Я зашипела, внутренне содрогаясь от резкой боли, но ладони спрятать не посмела.

— Да-а, — потянула, пошло облизываясь, — папочка любит жёстко.

— Думаешь, я тебя пожалею? — Склонил голову на бок, пытаясь считать мои эмоции, а я безразлично пожала плечами.

— Вряд ли. Жалость это не то, что красит мужчину. Это, скорее, признак слабости. Дима так говорил.

— Он удерживал тебя силой? — Подозрительно смягчился следователь, но я не повелась.

— У нас был уговор. И, не смотря на отсутствие бумажных страниц, скреплённых подписями и печатями юристов, каждый строго соблюдал правила. Потому что знал, какую выгоду получит.

— Так просто?

— А зачем что-то усложнять?

— Но ты всё-таки родила ему сына. Значит, будешь растить его и видеть как…

— А вот тут, — перешла я на азартный шёпот, перебивая, перегнулась через стол, чтобы сократить между нами расстояние и сохранить сказанное в секрете, — тут начинается са-амое интересное. — Потянула не без удовольствия и зажмурилась от переизбытка адреналина, выделившегося в кровь.

Ощущая сладковатый привкус победы, я готова была заурчать, не скрывая триумфа, облизнула губы в яркой помаде, чуть приоткрыла их и наклонилась ещё ближе, чтобы прошептать едва ли не на ухо.

— Сын не от Шаха. — Произнесла, прикрывая рот ладошкой с одной стороны.

Замерла в таком положении, ощущая напряжение, исходящее от следователя, и, медленно оседая на место, не отводя взгляда от его глаз, продолжила.

— Был у меня любимый мальчик, любимый мальчик и остался.

Села, довольно и широко улыбнулась. Опустила взгляд, когда он понимающе хмыкнул.

— Никого нельзя заставить полюбить… Только об этом т-ш-ш. — Приложила палец к губам и уже не пыталась сдержать алчную улыбку.