— Дим, я всё ему рассказала. — Призналась и замерла, Дима тоже дыхание задержал, пальцы ощутимо впились в мою спину. — Борису Аркадьевичу.

Ещё не больше секунды он молчал прежде чем выдохнуть. Не облегчённо, но и обречённости я не почувствовала. Коснулся губами моих волос на макушке, а потом, так легко, словно напасти отгоняя, провёл по всей длине волос, останавливаясь на пояснице, чтобы прижать меня к себе.

— Я знаю. — Проговорил в подставленную щёку.

— Прости, я… я должна была что-нибудь сделать…

— Тише. — Посмотрел на меня внимательно, чуть отстранив, взял лицо в ладони. — Всё хорошо. Всё правильно. Ты молодец. — Коснулся губами носа и тут же внушительно посмотрел. — Ты всё правильно сделала, я горжусь тобой. Я не прав был, он действительно имел право знать.

— И что теперь?

— Ничего.

Дима снова прижал меня к себе. Показалось, для того, чтобы его глаза не видела, но я старалась не заострять внимание на предчувствиях.

— Я разговаривал с ним. — Продолжил чуть позже. — Долго. Нам нечего делить.

— Но ведь не будет как раньше, правда?

— Не будет. Будет по-другому. — Успокаивающе поглаживал меня по голове и тихо нашёптывал. — Так, как ты захочешь…

И эта фраза, как стартовый рывок была мне необходима, я подобралась, взглянула на мужа с надеждой.

— Дим, я тут насчёт работы думала, зачем тебе всё это? Бизнес этот, руководящая должность. У нас ведь всё есть. Ты… ты художник, ты мыслишь иначе. Помнишь, знакомил меня с одним французом, ювелиром, говорил, что у него крупнейшая компания в Европе. Так вот, его люди недавно пытались выйти с тобой на связь, приглашали поработать в команде. Ты ведь об этом мечтал.

— Галя…

— Уедем, начнём всё с начала. — В азарте продолжала я, а Дима улыбался, я чувствовала это.

— Малыш, не сейчас. — Прижался губами к моим губам в нежном поцелуе. Провёл по ним языком, чуть раздвигая и вздохнул, вжимая в своё плечо, чуть раскачиваясь из стороны в сторону.

— Я ещё сказать хотела…

— Галя, детка, — выдохнул страдальчески, — всё будет так, как ты хочешь, но завтра. Я совсем немножко отдохну. Совсем чуть-чуть. — Попросил еле слышно и губами к макушке приткнулся. — А завтра с новыми силами…

— Хорошо. О том, что у нас будет дочка, я скажу тебе завтра.

Сказала и почувствовала, как мышцы каменеют, как руки сжимаются, а грудная клетка поднимается на вдохе.

— Что? — Возмутилась, упираясь в его грудь пальцами, но отстраниться Дима не позволил. — Не думал же ты, что твои подвиги в СИЗО останутся безнаказанными?

В уме я считала до десяти, а на деле пришлось пройтись и в обратной очерёдности, потому как соображал Дима долго, по-видимому, всю информацию ему действительно стоило выдать завтра и то, частями, небольшими порциями, приправляя их дюжиной хороших новостей.

Первое, что он сделал, так это носом о меня потёрся, вдыхая аромат волос, руки дали мне свободу, но ненадолго, буквально на несколько секунд, чтобы тут же прижаться к низу живота. Туда, где уже зародилась маленькая жизнь.

— Наверно в таких случаях стоит напомнить, что я тебя люблю. Правда?

— Только поэтому сказал? Потому что так принято?

— Нет, — усмехнулся, — потому что я действительно тебя люблю. И живу ради вас. Ты простишь меня?

— За что?

— За то, что всё так.

— Как?

— Неправильно. Детей в постели делают, а не в вонючей камере. Не сдержался, правда. Как представил, что ты действительно можешь от меня уйти… Не знаю, какими силами поверил, что это представление. Он не тронул тебя?

— Скорее, тебе посочувствовал, Дим. Всё хорошо. Главное, что ты теперь со мной. Ванька так скучал…

— Боря сказал он уже стоит.

— Да наш сын и пойдёт скоро, и если папа не перестанет работать день и ночь, то обязательно это увидит.

— Как ты там говорила? Бросить всё?

Короткий сдавленный смех поглотила ночная тишина.

Мы вместе шесть лет. Те самый шесть лет, которые пропустили. Я смотрю на свою семью, на мужа и детей, и не хочется верить, что всего этого могло не быть. Каждый день спрашиваю себя, такой ли я представляла эту жизнь? Да. Такой. С любимым мужчиной, с сыном и дочкой, с чужими родителями, которые стали мне как родные, приняв, пустив в свою жизнь. Это ведь хорошо, когда все счастливы. Когда живут одной большой дружной семьёй. И мы стали семьёй, ради нас, ради детей, ради успокоения души. Сегодня самый обычный день моей жизни. Домашние хлопоты, громкие крики и озорной детский смех, переполняющий дом — такие родные и любимые звуки, которые делают нас людьми. Счастливыми людьми.