— Потому что пузырики бьют по голове, быстро отключая сознание, с женщиной можно тогда делать, что угодно.

— Кажется, водка бьёт по голове круче.

— Да, но нужно шампанское. После того, как мужчина сделает с женщиной всё, что хочет, она так же быстро отходит и её можно отправлять домой. Хочу шампанского! — Заявила громче прежнего, Дима выглядел слишком серьёзным, чтобы я посмела улыбнуться. И молчал, чем абсолютно меня запутал.

— Чтобы я сделал с тобой всё, что угодно? — Хрипло уточнил, склоняясь настолько, чтобы касаться своими губами моих губ.

Жёстко провёл ладонью по моему телу, сжимая в ладони грудь, лаская большим пальцем выпирающий из-под ткани летнего бюстгальтера сосок, повёл ниже, забираясь пальцами под ремень тонких брюк. Остановился, казалось, в миллиметре от клитора, ухмыляясь очевидному внутреннему стону. Перевёл взгляд туда, где бёдра уже поджимались, стараясь простимулировать разрядку, вернулся к глазам и влажно провёл языком по моим губам, оставляя после себя широкий след, обдуваемый тёплым ветром и его собственным дыханием. Поймать губы мне позволено не было.

— Малыш?..

— М-м?

Я даже глаза закрыла от удовольствия, но Дима этого не хотел.

— Галя, детка… — Я на него посмотрела, а у Димы бесы в глазах, и дыхание поверхностное, частое. — Ты вот уже несколько минут лежишь и мастурбируешь, тихо постанывая и доводя меня этими звуками до предела. — Практически рычал он, сжимал мой затылок, не позволяя отвернуться. — Что тебе стоит запустить туда, — кивнул в сторону моих бёдер не отводя взгляд от лица, — свои тоненькие пальчики и быстро кончить, м-м? Порадовать меня?

— Старый мерзкий извращенец. — Процедила я, не зная, отчего заводилась больше: от его предложения или от своих собственных слов. Но между ног было не только влажно, но и больно, я физически ощущала, как стенки влагалища выделяют смазку, и, точно раздражаясь от этого процесса, пощипывали, горели.

Дима широко оскалился, склонился к моим губам и словно в награду снова провёл по ним языком. На этот раз медленно, надавливая, чтобы проникнуть внутрь, чтобы я пыталась сплести его язык со своим, извиваясь и продляя контакт, чтобы громко стонала в его рот, понимая, что он позволил мне делать это. А потом отстранился. Настолько резко, словно кусок меня потянул с собой, словно вырвал с корнем, оставляя пустоту и крупную дрожь, которая быстро распространялась по телу.

— А я хочу, чтобы это сделал ты.

— Сделал что?! — Мимикой он превратил этот вопрос в провокационный, придал ему остроту и пряный вкус. А я заводилась от его голоса, и неконтролируемо тёрлась о предоставленную мне ладонь.

— Трахни меня! — Прорычала, сжимая ворот его рубашки в кулак, притягивая к себе, и застонала от боли.

— Так?! — Прошипел Дима, резко вставив в меня два пальца, сжимая нежную плоть, заставляя меня выгнуться с громким стоном, а дрожащую руку — отпустить его рубашку. — Так? — Спросил мягче и свою руку ослабил, толкнулся в меня пальцами, задерживая их глубоко внутри.

Я закачала головой, не в силах сказать, но в силах отказаться.

— Нет? — Прошептал недоверчиво, издеваясь. — Что нет? Не так? Или не хочешь? — Нежно пригладил волосы, которые до это сжимал, фиксируя затылок. — Говори. — Отвернулся от меня, вглядываясь в открывающийся горизонт и тут же усмехнулся, поглаживая пальцем по подбородку. — Смелая, хитрая лиса. Решила обмануть старого волка?

— Мне холодно. — Проскрипел охрипший в один момент голос. Дима в ответ на это несколько раз кивнул и руку свою из моего белья достал, аккуратно расправляя брюки, поправляя блузку, натягивая её на живот. Подхватил меня на руки и быстрым шагом направился к дому.

Больше не говоря ни слова, отнёс в мою комнату, где положил на кровать, поцеловал в кончик носа. Оставалось только пожелать спокойной ночи. Но он ушёл, и не думая встречаться со мной взглядом. Как всегда тихо, позорно ушёл! Заставляя извиваться от желания. Только алкоголь на свежем воздухе выветрился не настолько сильно, чтобы я так и осталась лежать, либо довела себя до оргазма сама. Нет. Я приняла душ, внутренне закипая, одела самое откровенное бельё из своего гардероба и вошла в его комнату без стука, сильно толкнув дверь. Дима был в душе. Наверно я могла бы присоединиться к нему и потереть спинку, но кровать манила куда больше и давала место для манёвров. В голове всплывали приятные воспоминания, которые заставили ныть только что успокоившийся низ живота ещё сильнее и я, имитируя движения кошки на охоте, пробралась к изголовью. Голова была всё тяжелее, желание неумолимым. А когда звук льющейся воды, доносящийся из ванной комнаты затих, к букету эмоций присоединился ещё и страх, поддерживаемый азартом охоты. Только вот непонятно, кто из нас двоих сегодня будет жертвой. Тяжёлые шаги послышались практически сразу, а я затаилась, словно это могло меня спрятать. Дверь ванной комнаты щёлкнула и в комнату вошёл Дима. Походка жёсткая, движения резкие, как и в прошлый раз голова прикрыта полотенцем. Дошёл до середины комнаты и замер, отдышался. Он почувствовал моё присутствие. Снова. Стянул с головы мокрое полотенце, и встал в пол-оборота. Вроде и не глядя на меня, а вроде уничтожая этим.

— Я вижу, ты плохо меня поняла? — Повернулся ко мне лицом и приподнял одну бровь. Я не ответила, но посмотрела с вызовом, взглядом говоря, что не признаю его границы. — Галь, — обманчиво нежно заговорил Дима, приближаясь, кончиками пальцев провёл по голени, выше не поднялся, если только взглядом ощупал, — солнышко, моя девочка… ты хорошо подумала?

Присел на кровати, улыбнулся, словно на неразумное дитя глядя, а на меня его слова и взгляды не так действуют. Они меня раздражают, заводят, заставляют представить этот строгий тон дяди учителя в иной обстановке.