— Вроде того.

Управляющий устало вздохнул:

— Ну, слушайте. Эти люди — поставщики воды — обманули сотрудников терминала. Предоставили фальшивую лицензию. Заприходовать товар заведующий складом попросту не успел. Обычная халатность, за которую он получит выговор. Мы и не собирались уклоняться от налогов. А о том, что творится на Терре-семь — знать не знаем. И нас это не касается, по большому счету. Если управление терминала экономит на аудиторской проверке, то оно это делает в ущерб себе. А не Федерации, — управляющий усмехнулся:

— Пожалуйста. Теперь ваш ход.

— Я веду запись нашего разговора. Но вы заявите, что я ее сфальсифицировал. Так что поступим иначе: вы напишете признание собственноручно.

— Я не ослышался?

— Нет.

Инспектор резко вскинул руку. Печатка на пальце сверкнула. Управляющий вскрикнул и схватился за голову.

Ганс подождал, пока чиновник придет в себя. Наконец, тот помотал головой и простонал:

— Что это было?

— Это? Штуковина, вызывающая временный паралич воли. Объект остается в полном сознании, но лишен возможности к сопротивлению. Покорно делает то, чего требует оперативник… Новенькая разработка. Ее используют в уголовной полиции, при задержании особо опасных преступников. А также на допросах, вместо морально устаревшего детектора лжи. Я не в праве даже владеть этим устройством, не то что пользоваться. Вот так. Долой иллюзии, играем на равных. Я получаю шанс утопить вас, а вы — меня.

— Это называется — на равных? Я переоценил ваш интеллектуальный блок, инспектор. Вы — законченный идиот. Ни один суд не зачтет показания, полученные незаконным путем.

— Посмотрим. Пока что возьмите обычный чистый лист бумаги и ручку. И пишите.

— Что писать?

— Все о водокачке на Терре-семь и поставках воды на терминал. Правду, и ничего кроме правды, — Ганс криво усмехнулся.

— …Это моя лучшая ищейка. Что же мне теперь, к Самому взывать?

— Не нужно беспокоить Самого. У него и так головной боли хватает. В том числе из-за вашей ищейки. Простите, зачем это было нужно? — господин высокопоставленный чиновник швырнул на стол газету.

«УПРАВЛЯЮЩИЙ ТЕРМИНАЛОМ — УЧАСТНИК ГЕНОЦИДА».

— Видимо, он разуверился, что справедливости можно добиться правовым путем.

— Ну что же — добился справедливости. Правда, на свою за… простите, голову. Он у вас птенец желторотый? Не понимает, что любое действие рождает противодействие? Вот, пожалуйста.

«ПРЕВЫШЕНИЕ ДОЛЖНОСТНЫХ ПОЛНОМОЧИЙ ОСТАНЕТСЯ БЕЗНАКАЗАННЫМ?»

— А вот еще лучше.

«ДИКТАТУРА МАШИН. АНДРОИД ПОМЫКАЕТ ЧЕЛОВЕКОМ».

— Дело в шляпе: ксенофобы встрепенулись. Тоже радость: фашистов теперь утихомиривать… Елки-палки, в какую газету не сунься — везде эта история. Герой дня, чтоб ему пусто было. Ваша структура чем должна заниматься? Сбором налогов? Этот парень — налоговый полицейский? Так какого хрена, простите, он лезет не в свои дела?

— В его интеллектуальном модуле заложена повышенная социальная активность.

— Повышенная нездоровая активность, я бы сказал. Чего вы теперь от меня хотите? Он — преступник, а преступников положено судить.

Начальник налоговой полиции криво усмехнулся:

— Геноцид мы не судим, а несущественное превышение…

— Кто сказал — не судим? Насколько я знаю, по поводу злоупотреблений на Терре-семь возбуждается дело. Но терминалы-то тут причем? Вы лично против них что-то имеете?

— Лично я против них имею много головной боли.

— Это ваша головная боль. Я бы даже сказал: это ваша работа. И даже то, что Z-05 — негосударственный терминал, ничего не меняет. Закон распространяется на всех.

— Кстати, о законе… Есть один нюанс. Человек за подобное превышение получил бы максимум года два принудительных работ. Но Ганс — не человек. Если без ханжества, Ганс — действительно машина. К судебному делу подключится техническая экспертная комиссия. Исправная машина не может обойти программные ограничения. Раз обошла — значит, неисправна. В качестве аналога: если преступник-человек признан невменяемым, его направят на принудительное лечение… Только в случае с андроидом лечение может оказаться радикальным. Замена интеллектуального модуля. То есть, мозга. Старого, который себя дискредитировал, на новенький, только что с конвейера. Практически смертная казнь. Разве должностной проступок моего полицейского тянет на высшую меру?

— Если исходить из того, что ваш полицейский — человек, тогда — нет, не тянет. А если «без ханжества»… не в моей компетенции спорить с технической комиссией. Могу только посочувствовать. Нет, ничего личного: я бы, возможно, тоже не отказался видеть в своем аппарате несколько таких инициативных парней. Вместо некоторых тупых машин, рожденных женщиной… Конечно, при условии, что инициатива будет разумной.

— Гражданский долг — не разумная инициатива? Процесс о нарушениях на Терре-семь, между прочим, начался благодаря материалам, которые предоставил мой сотрудник.