Поэтому Петро, выбрав для беседы свою любимую тему, говорил легко и вдохновенно:

– Лучшая форма демократии - американская. В Соединенных Штатах даже негры давно чувствуют себя свободно, а об индейцах вообще говорить не стоит.

– Действительно, зачем говорить об индейцах?
– соглашался с ним Сергей, оба глаза которого были теперь похожи на узкие амбразуры китайского оборонительного сооружения.
– Их ведь практически не осталось после того, как американские демократы обеспечили им свободную жизнь в резервациях...

– Все это брехня!
– махал руками Петро.
– Вон, на Стивена Сигала посмотри. Индеец? Индеец! Актером стал. Это говорит о равных правах и возможностях. Потому что у них - настоящая демократия. А у вас в России никогда демократии не было и не будет. У вас всегда есть царь. Либо явный - либо замаскированный. То под генерального секретаря коммунистической партии, то под президента.

– Зато у вас на Украине нет ни царя, ни демократии, - смеялся Дмитрий.
– У вас - постоянный бардак. Как польский сейм восемнадцатого века, наполненный панской грызней, благодаря которой Польшу поделили между собой Россия, Австрия и Германия. У вас в стране любой процесс напоминает старый советский фильм, который называется "Свадьба в Малиновке". Не дай бог случись война, и она будет в точности соответствовать этому фильму. Сплошной балаган с элементами махновщины, сдобренный салом, горилкой и извечной хохляцкой жадностью...

– Ничего, ничего, - грозно отвечал Петро.
– Скоро мы, молодые силы, перевернем всю страну! Мы установим демократию по американскому образцу, но без всяких москалей и евреев. Вот тогда никто не посмеет над нами смеяться!

– Конечно, конечно, - говорил Сергей, поблескивая глазами сквозь бойницы синяков, - тогда можно будет снять продолжение фильма. Только теперь новая картина станет называться "Свадьба в Малинсити"...

Петро встряхнул головой, и в памяти появилась новая серия воспоминаний.

Бар куда-то исчез и Москалюк оказался в сауне. Дмитрий лежал животом на кушетке, а на его правой лопатке турецкий специалист-татуировщик выкалывал патриотического двуглавого орла. Петро, подпрыгивая от нетерпения, крикнул:

– Я тоже хочу! Только не этого вашего двухголового мутанта, а боевой трезубец во всю спину!

Откуда-то сзади прозвучал смех, и голос Сергея ответил:

– Запросто! Сейчас придет еще один мастер татуажа и выколет тебе трезубец. Мы заплатим. Это будет тебе от нас подарком. Но сначала надо дернуть виски!

Перед носом Петро - как бы из ниоткуда - возникла вдруг рука Сергея с рюмкой, наполненной желтой жидкостью. Москалюк залпом осушил стопку и провалился в небытие...

Дальше ничего увидеть не удалось.

Петро подумалось, что если еще немножко похмелиться, то, может быть, удастся вспомнить и окончание вчерашнего буйного вечера. Он уже было собрался вернуться к столу, на котором стояла призывно сверкавшая этикеткой бутылка, но кольнувшая в пах боль напомнила о дискомфорте в ягодицах.

Москалюк повернулся спиной к зеркалу, глянул через плечо назад и из его глотки тут же вырвался сиплый скрипучий вопль. По всей поверхности предварительно выбритого мускулистого зада Петро умелой рукой мастера был вытатуирован звездно-полосатый американский флаг!

Звезд, правда, было не пятьдесят, а всего тринадцать, но это никак не влияло на

художественную ценность свежеобретенной картины. Половинчатость изображения, вызванная физиологическим строением холста, играла свою роль. Благодаря складке в середине рисунка казалось, что флаг гордо развевается на ветру, и потому сей атрибут демократии выглядел достаточно красочным и реалистичным.

Осознав, что разрисованная часть тела останется звездно-полосатой на всю оставшуюся жизнь, Петро испустил повторный вопль.

В дверь тут же застучали и мужской голос (видимо, принадлежавший портье) на ломаном русском языке поинтересовался:

– И чито слючилось, а?

Петро взял себя в руки и громко проскрипел надорванными голосовыми связками:

– Все в порядке.

В коридоре послышались шаги. Они медленно удалялись от двери номера.

Петро, вновь повернув голову назад, начал более детально рассматривать произведение турецкого искусства, невольным обладателем которого он стал.

Цветовая гамма была натуральной. И пропорции ничуть не подкачали. Петро понял, что о сексуальных плавках, приобретенных им недавно в фирменном магазине, придется теперь забыть, так как края флага существенно залезли на бедра. Придется покупать себе новые плавки, формой своей напоминающие семейные трусы. А еще лучше - купальные шорты...

Москалюку вдруг совсем расхотелось продолжать отдых. Он вернулся к столу, взял в руку бутылку виски и надолго присосался к горлышку.

Отдышавшись, Петро решил обдумать свое положение и сел на кровать. Жуткая боль тут же прострелила его ягодицы! Москалюк вскочил на ноги, конвульсивным движением швырнул бутылку в дверцу шкафа и исторг из себя вопль, вынудивший оконные стекла задрожать подобно барабанной мембране.