— Зачем же они так говорят? — спросил Елегин.

— Им, видно, интересно так говорить. Мне-то что, пусть говорят, но все же неприятно как-то. Вот ты мне понравился, я и села к тебе. Чего мне от тебя? Я скоро сойду, ты уедешь. А хорошо, что мы едем вместе. А то сидели бы, как гуси, по углам. Правда?

— Конечно, — согласился Елегин. — А ты что, сойдешь скоро?

— Ага.

— А ты сиди пока.

— Я и буду сидеть.

Она смотрела на Елегина в полутьме фиолетовыми высоко и косо посаженными глазами, не улыбалась, не щурилась, а просто смотрела.

— Ты, наверное, хорошая, — сказал Елегин.

— Какая я хорошая? Я простая. Я бы тебя и до Кызыла проводила, там устроила бы у наших девчонок, да нельзя мне. Дома меня сегодня ждут. Я ведь в горах работаю, и вот два выходных дали. А домой-то я наказала, что приеду.

— Дай-ка я встану, — сказал Елегин, — мне что-то жарко стало, да и вроде легче.

Он сел. Она придвинулась к окну, так что они поменялись местами. Так они просидели долго, ни о чем не разговаривая, осторожно касаясь друг друга плечами.

Парень в маленькой кепчонке, пристроившийся было спать, не заснул, он уже долгое время цепко приглядывался к ним из-под узенького крошечного козырька. Вдруг он поднялся, шагнул и сел впереди них на кресло. Он обернулся к ним и спросил:

— Вы давно женаты?

— Уже месяц, — ответил Елегин.

— Я и вижу, — сказал парень и мягко улыбнулся выпуклыми обветренными губами, — молодожены, видно, все такие. Их уж сразу отличишь. А я вздремнуть было собрался, да все гляжу вот на вас, и нет охоты спать. Я тоже три месяца как женился, а вот уже целый месяц в командировке. Вы не в командировку?

— В командировку, — ответил Елегин.

— А я еле сел. Машины проходят, не останавливаются, как ни голосуй. Кто же здесь ночью посадит, уж только если отменный мужик. Хорошо автобус подошел, — парень задумался. — Вот бы и мне свою в командировку-то взять. Она-то просилась, да я побоялся. А чего? И ездили бы вот, как вы. Верно? А то я все один да один, и ей-то каково одной. — Он опять задумался. — А меня все парни пугали: не женись, Константин, все они одинаковые. Работа-то, мол, твоя все командировочная, уедешь, и начнет она воду мутить. А ведь вот знаю, что ждет… Я еду, а она чует… Как пить дать, не спит. А хорошо на вас глядеть. Жаль, сходить скоро. Да. А чего же, я ведь дома буду.

Впереди показались огни нескольких избушек.

— Вот я и впрямь приехал, — посерьезнел парень.

Автобус затормозил.

— Ну, пока, — парень поднялся. Он схватил чемодан громадной корявой лапой и еще раз оглянулся уже в дверях. — Ну, пока. Счастливой вам жизни! Неохота мне было сходить, не спросивши вас. Ведь душе интересно за людей. Я и гляжу, молодые вроде… Ну мне-то пожелайте.

— Самой счастливой вам жизни, — сказал Елегин.

— Чтобы как лебеди, — сказала Тамара.

Двери распахнулись. Парень выскочил. Пассажиров не было. Автобус захлопнул двери, пошел дальше.

Долго ехали молча.

— Ты зачем его обманул?

— А может, так ему лучше…

— Ему-то, конечно, лучше… Хороший парень, видно. Вот мне бы такого мужа. Я бы с ним всю дорогу ездила.

— А такого, как я? — спросил Елегин.

— Такого мне не надо. Ты, видать, умный. А я что… Да и у тебя жена где-нибудь есть.

— Нет у меня жены.

— Все равно не надо такого. Тебе другая нужна. А до Кызыла я бы проводила тебя, да нельзя мне. Если еще встретимся, провожу.

— Где уж теперь встретимся?

— Это верно.

Она повернулась к окошку, занесла над стеклом руку и хотела рукавом стереть с него пыль, да остановилась. Посмотрела на созвездие точек, обозначенных Елегиным на пыльном стекле, и сказала:

— Лебедь. Это ты здорово выдумал. Хорошие звезды. А в общем, мне уже сейчас вылазить. — Она надела полупальто.

— Это не я выдумал, — сказал Елегин. — Это созвездие так названо уже давно. Ну-ка подожди.

Он поднял с пола этюдник, с треском раскрыл его, взял первый попавшийся картонный этюд, достал из нагрудного кармана куртки толстый карандаш и долго что-то писал на оборотной стороне этюда.

— Возьми на память, это ваши горы, — сказал он, подавая этюд Тамаре.

— Да ты художник! — удивилась она. — Я же говорила, что ты какой-то не такой.

Впереди обозначались огни нескольких таежных домиков, и автобус затормозил.

— Вот я и приехала, — сказала Тамара, пряча этюд за пазуху. — Ну, пока. Привет. Поправляйся.

Пассажиров не было, и автобус пошел. Елегин долго смотрел назад, но с трудом различал на тракте среди красных деревенских огней женщину. Может быть, ее и видно уже на было, но ему казалось, что она все стоит.