Бартлет собственноручно вновь наполнил стакан Морса.

— Отличный шерри, не правда ли?

— В самом деле, — ответил Морс. И заметил, что этикетка была не такая, как на бутылке, найденной в квартире Квина.

— Тебе налить ещё, Ричард?

— Нет.

Отказ прозвучал довольно резко, словно в семействе Бартлетов существовала непонятная, тщательно скрываемая враждебность.

Подоспел суп, и Морс опрокинул в себя остатки шерри, поднялся и прошёлся по просторной комнате, потирая ладони.

— Ричард, садись к столу, — ласково позвала мать, однако Морс различил в её голосе нотки подспудного напряжения.

— Обо мне не беспокойтесь, я не голоден.

— Но так надо, Ричард.

Молодой человек встал, и в его глазах на миг вспыхнул странный свет.

— Я же тебе сказал, мама, я не голоден.

— Но я старалась, готовила. Ты просто…

— Не хочу я вашей вонючей еды! Сколько раз тебе говорить, глупая женщина? — Слова были резкими и жестокими, а в голосе звучало едва сдерживаемое бешенство. Ричард выбежал из комнаты, и затем почти немедленно тяжело хлопнула входная дверь.

— Простите нас, ради Бога, господин инспектор.

— Не волнуйтесь обо мне, миссис Бартлет. В наше время молодёжь, знаете ли…

— Это не совсем то, господин инспектор. Видите ли… Видите ли, Ричард страдает шизофренией. Он может быть совершенно очарователен, а потом… В общем, он становится таким, каким вы его видели.

Она была готова расплакаться. Морс с трудом старался подобрать нужные слова. Этот случай с неизбежностью омрачил весь вечер. Некоторое время они сидели в неловком молчании.

— Это излечимо?

Миссис Бартлет грустно улыбнулась:

— Хороший вопрос, господин инспектор. Мы потратили буквально целое состояние, правда, Том? Сейчас он добровольный пациент в Литтлморе. Иногда он приезжает домой на уик-энд и очень редко, как сегодня, заглядывает ненадолго вечерком — посидеть, поужинать с нами.

Голос её задрожал, и доктор Бартлет погладил её по плечу.

— Не беспокойся обо мне, дорогой. И не будем обременять господина инспектора нашими проблемами. Полагаю, у него достаточно своих.

И только когда миссис Бартлет отправилась мыть посуду, мужчины получили возможность потолковать с глазу на глаз. Первоначальное впечатление о том, что секретарь синдиката в точности знает, что происходит во вверенном ему учреждении, полностью подтвердилось: если у кого-то и могли быть какие-нибудь соображения насчёт того, кто способен запятнать непорочную репутацию синдиката, так это у Бартлета. Морс чувствовал это. Однако Бартлет никого не подозревал. Морс призвал всё своё умение, дипломатично стараясь вытянуть из секретаря тайные сомнения, но тот отзывался о своих сотрудниках глубоко лояльно, и Морс понял, что слишком деликатничает. Он решил, что пора действовать решительно.

— Что нужно было от вас мистеру Квину, когда он вам звонил?

Бартлет несколько раз моргнул, потом опустил взгляд на чашку кофе и какое-то время молчал. Морс отлично понимал, что, если Бартлет станет отрицать, что он разговаривал с Квином, это будет конец всему, ибо факт разговора засвидетельствовать было некому. И чем дольше Бартлет колебался (он наверняка тоже понимал это), тем более очевидным это становилось.

— Значит, вам известно, что он мне звонил?

— Да, сэр.

Оставалось закрепить успех.

— Можно поинтересоваться, как вы об этом узнали?

Теперь настал черёд Морса колебаться, но он решил действовать в открытую:

— У Квина спаренный телефон. И некто слышал, что он разговаривал с вами.

Правда ли или Морсу показалось, что под стёклами пенсне Бартлета промелькнула тревога? Если правда, то она исчезла так же быстро, как появилась.

— Вы мне не хотите рассказать, о чём у нас шёл разговор?

— Думаю, сначала это должны сделать вы, сэр. Это избавит нас от многих неприятностей.

— Вы считаете, избавит? — Бартлет посмотрел инспектору прямо в глаза, и Морсу подумалось, что он по-прежнему весьма далёк от разгадки.

— Тайное рано или поздно всё равно становится явным, сэр. Я действительно считаю, что вы достаточно благоразумны, чтобы рассказать мне всё об этом звонке.

— Но разве вас об этом не проинформировали? Вы же сказали, нас кто-то подслушивал. Омерзительная привычка, не правда ли?

— Может, и правда, сэр, но, видите ли, э-э… лицо, о котором я упомянул, совсем даже не подслушивало — просто пыталось сделать один очень важный звонок, вот и всё. И речи не было о преднамеренном…