Шрифт:
Так неожиданно возникла фамилия Высоцкого.
– Слава магнитофонного поэта медленно двигалась по просторам России, – вспоминал Станислав Говорухин. – Мы с ним встречались до этого, я его даже не запомнил – сидел в компании, выпивал, обычный парень. А когда я впервые услышал в общежитии ВГИКа его песни с магнитофона, я сразу понял – говорю это без всяких комплиментов себе задним числом, что это личность и суперталант…
Певец «с намагниченных лент» виделся ему могучим, бывалым мужиком, человеком, повоевавшим и много повидавшим. Такой правдой о войне, вообще о жизни веяло от тех песен.
Пригласили Высоцкого в Одессу. Но когда Говорухин столкнулся с ним в коридоре киностудии, возникла совершенно нелепая ситуация.
– Привет! Володь, ты к кому приехал?
– К тебе!
Станислав смешался, но сработала интуиция, и ему удалось за несколько секунд соединить тот образ, который ему ранее представлялся по песням, и этого юного, спортивного, улыбчивого московского мальчика. Говорухин тут же сделал вид, что неудачно пошутил…
Говорухин понимал, что Высоцкому, никогда ранее не бывавшему в горах, будет трудно сразу полюбить и оценить красоту и величие горных вершин, проникнуть в ту особую атмосферу, которая царит тут.
– Мы привезли его в горы, понимая, что наша судьба зависит только от него, – рассказывал Станислав. – Мы приводили к нему старых альпинистов, которые еще воевали с немцами, они пели ему свои старые баксанские песни. Он совершил восхождение, несколько дней жил на леднике в палатке. В это время на пике Вольная Испания случилось несчастье – погибли два альпиниста. И туда пошли их товарищи, чтобы вынести тела. Были камнепады, и многие из них возвращались раненые. Наши артисты им помогали, перевязывали – в общем, погрузились в этот мир… И первая песня, которая родилась у Володи в горах, – «Песня о друге». Потом они посыпались буквально лавиной…
Атмосфера в киногруппе, в основном благодаря стараниям режиссеров и молодого автора невероятных «горных» песен, сложилась дружеская, замечательная, компанейская, или, как любил говорить сам Высоцкий, артельная.
Веселые, находчивые фантазеры без удержу состязались в шутейных розыгрышах. Владимир Высоцкий, приметив «соглядатаев», строго следивших за соблюдением «здорового образа жизни» во время съемок, ухитрился пару раз привести их в шок, заказав на завтрак в баре турбазы «Иткол»… стакан водки, и на глазах шокированной публики, не морщась, с удовольствием выпил до дна. Крякнул и принялся за яичницу. На следующее утро сцена повторилась. Возмущенный до глубины Говорухин потребовал объяснений.
– Угощайся! – Высоцкий кивнул бармену и тот подал ему полный стакан.
Говорухин, словно под гипнозом, взял – и одним махом проглотил, ничего не почувствовав: вода!
Как оказалось, Высоцкий подговорил буфетчика, и тот щедро поил его водой из-под крана. Говорухин, познав «истину в стакане», захохотал, а Владимир скромно улыбнулся…
Впрочем, режиссер в долгу не остался.
Однажды, вернувшись с ледника в гостиницу, Станислав Сергеевич обнаружил в номере, который он делил на пару с Высоцким, на столе рукопись:
Мерцал закат, как сталь клинка. Свою добычу смерть считала. Бой будет завтра, а пока взвод зарывался в облака и уходил по перевалу. Оставить разговоры! Вперед и вверх! А там… Ведь это наши горы — Они помогут нам!Классные стихи! – сразу оценил Говорухин. Но тут же у него созрел коварный план: ну, паразит, ты мне и попляшешь. Наскоро запомнил несколько строк и спустился в буфет в поисках Владимира. Он не ошибся: Высоцкий был там в компании молодых американцев и распевал им песни на «американском» языке, то есть полную абракадабру. Они ничего не понимали, но хохотали от удовольствия или просто от хорошего настроения.
Увидев Говорухина у барной стойки, Владимир тут же подскочил:
– Стас, слушай, я такую песню написал! Пойдем в номер, я тебе спою.
– Подожди, Володя, – отмахнулся Станислав. – Подожди, сейчас… Обезвожен у меня организм, я же с гор спускался. Надо попить водички…
А Высоцкий уже пританцовывал от нетерпения:
– Ну я тебя прошу, пойдем скорее…
– Ладно.
Когда в номере Владимир запел: «Мерцал закат, как сталь клинка…», Говорухин его остановил:
– Погоди, а чего ты мне поешь? Это же старая баксанская военных лет песня.
– Да не выдумывай ты! – возмущенный, не поверил Высоцкий. И продолжил. – «Взвод зарывался в облака…»
Говорухин гнул свое:
– Да это старая песня. Вспомни, неделю назад приходили ребята-альпинисты, пели нам… Хочешь, я тебе припев спою?
– А ну, давай.
– «Отставить разговоры! Вперед и вверх, а там…»
Владимир побледнел. А Станислав все не унимался:
– Да ты что же, как Остап Бендер, – всю ночь сочинял стихи, утром только понял, что это «Я помню чудное мгновенье…»?