А вот Высоцкий, по мнению Говорухина, в плане алкоголя был больной: «Хотя выпивал редко, но, как говорят, метко. Он запивал один раз в год, но на неделю. В конце жизни он начал баловаться наркотиками. Наркоманом, правда, он стать не успел, но свое здоровье – железное здоровье – подорвал окончательно…

Это Володя в кино был кремень, на сцене. А в жизни – добрейший человек. Никому отказать не мог. «Володя, давай выпьем!» – и он выпивал. Очень мягкий был. Собственно, эта мягкотелость его и сгубила. Кстати, вопреки распространенному мнению, спиваться он начал не тогда, когда прославился, а намного раньше – когда его еще даже никто не знал».

Свои нравственные устои Станислав Сергеевич никогда не скрывал: «Православный христианин… Да, я крещен, но уже взрослым человеком. Я в церковь часто ходил раньше, до того, как это стало разрешено и модно. Я не могу сказать, что я безбожник, атеист, но как-то сильно охладел к православной церкви, к роли, которую она играет в обществе. Она сегодня замещает идеологический отдел ЦК…

Мы рано отринули и забыли 10 заповедей, по которым тысячи лет жил великий народ, и ничего лучшего не придумали. Поэтому вернуться к ним не грех. И бог не лишний на этой дороге».

Как курьез Говорухин воспринял случай, когда к нему обратились с просьбой походатайствовать о причислении к лику святых Русской православной церкви Владимира Высоцкого:

– Во-первых, Владимир Семенович Высоцкий не был крещен. Так что ни о какой канонизации речи быть не может. И в принципе он не был святым. У него было множество недостатков. Часто прелестных. Недаром же говорят, что человек интересен своими недостатками. Он, конечно, много сделал для страны, для общества, для литературы. Но если бы вы обратились к Марине Влади с такой идеей, она, наверное, рассмеялась бы…

Говорухин не терпел и не может терпеть оптимистов. Убежден, что таковым сегодня может быть либо дурак, либо подлец. Только дураки самоуверенны, умные же полны сомнений… А главное: не быть нытиком. Кого Данте помещает в десятый круг ада? Нытиков. За то, что они жили и не замечали красоты вокруг себя. А надо утром просыпаться и петь.

– Всегда можно и нужно оставаться самим собой, – считает мастер. – Иногда даже наступая на горло собственной песне.

В последние годы к нынешнему российскому кино относится крайне скептически: «Сплошное эпигонство. Толку-то от этих фильмов… Сплошь дерьмо… Это трагедия общества, когда общественный вкус вывернут наизнанку… Мой зритель жив, но для прокатчиков он умер…»

И в качестве примера цитирует давнишнее письмо от Высоцкого:

«Славик, а давай напишем ни про что и ни про кого. Будет называться:

Одесская киностудия

Сценарий

А дальше – 100 чистых страниц, а потом так и снимем

Фильм

А дальше – полтора часа черного ракорда и…

Конец

Здорово! Хотя очень похоже на весь наш теперешний кинематограф…»

Конечно же, на Высшем суде Станиславу Сергеевичу будет предъявлено множество обвинений, мелких, бытового плана, которых с лихвой хватит, чтобы отправить раба божьего, грешника Говорухина на раскаленную сковороду. Но зато он уверен, что его не смогут обвинить в главном и сказать – «Ты не любил свою родину, свой народ, своих родителей».

И, безусловно, не будет обвинений в предательстве.

Едва отъехав с полсотни метров от Таганки, Высоцкий вдруг резко затормозил.

– Выходим.

– ?

– Севочка, двигай за мной. Идем на дело.

Абдулов покорно вышел из машины.

– Смотри! – Высоцкий торжествующе ткнул пальцем в белую табличку на стене какого-то дома. – «Улица Володарского». – Значит, так… У тебя отвертка есть?

– Какая еще отвертка? Откуда у меня может быть отвертка?

– Открой багажник. Пошукай, там должна быть. В общем, сделаем Эдюле подарок.

– Какой?

– Оригинальный! Такого ему точно еще никто не дарил. Давай-ка свинтим на фиг эту табличку – и вручим имениннику. Только тихо. Давай подтащим вон тот мусорный бак…

С трудом, но друзьям удалось все-таки открутить табличку, и теперь их путь лежал в Красную Пахру на день рождения к Эдику Володарскому. И уж там, на даче, на глазах изумленного именинника тут же приколотили именной указатель к дому. Отныне – в писательском дачном поселке образовалась «улица Володарского».