– Счет и запакуйте наш портвейн! Забираем с собой!

Екатерина Андреевна была уже хорошая. Она в состоянии легкой невменяемости, беззастенчиво прижималась ко мне, совершенно игнорируя возмущенные и презрительные одновременно взгляды официантки, ожидавшей денег. Я в это время, отчаявшись донести до своей начальницы необходимость расплатиться за полученное удовольствие, взял инициативу свои руки и, порывшись в сумочке мамы Рады, теперь озабоченно пересчитывал выуженные оттуда деньги. Денег к моему облегчению хватило, но только-только. Осталось лишь на такси. Я торопливо вывел терявшую прямо на глазах контроль над собой мою даму на улицу, усадил в уже стоявшую машину и торопливо захлопнул дверцу, отсекая любопытных. Екатерина Андреевна до того разошлась, что уже начала напевать нечто неприличное и совсем не вполголоса.

Операция по вселению в свои комнаты в усадьбе совершенно опьяневшей магессы была очень рискованной. Мне никоим образом не хотелось нанести урон имиджу главы клана. Иначе вполне могло возникнуть отчуждение между нами, а мне это было совсем не нужно. Было уже за полночь, и к счастью на нашем пути, когда я нес на руках, не желавшую передвигаться на своих двоих магессу, никого не встретилось. При этом мама Рады, обхватившая мою шею обеими руками, усиленно облизывала, изредка покусывая, мое правое ухо. Уж даже и не знаю, что она там при этом себе воображала!

Я так и ввалился в апартаменты главы клана, с Горчаковой-старшей на руках, да еще неся с собой пакет с упакованной бутылкой портвейна.

С трудом, отлепив от себя совершенно съехавшую с катушек начальницу, я рыкнул на нее, велев полежать немного и пообещав скоро вернуться. К моему удивлению Екатерина послушалась.

"Надо просто быть с ней построже!" - решил я и отправился заметать следы своей преступной деятельности. В прихваченной с собой бутылке портвейна оставалось ещё граммов двести заряженной смеси спирта и портвейна, но я недрогнувшей рукой вылил все это в раковину в ванной.

"Екатерине, - пока для краткости буду так называть эту пьяную магессу.
– Однозначно хватит!"

С настолько пьяными женщинами я старался не то, что не целоваться, но даже и не общаться. Противно. Но это был не тот случай.

"Общаться и не только, придется, но наливать, чтобы не усугублять ее состояние я больше не буду", - решил я.

Да и сам я, несмотря на то, что соображал вполне ясно, был уже на грани. Меня качало и мотало из стороны в сторону при каждом шаге.

– Ладно!
– вздохнул я.
– Хочешь, не хочешь, а надо заканчивать начатое.

Было и страшно и как-то противно одновременно, а что делать: задуманное мною действо подошло к своему логическому финалу.

– Пора!

Но когда я подошел к лежавшей на своей огромной кровати, привольно раскинувшей в стороны руки и ноги Екатерине, то выяснилось, что судьба даровала мне маленькую отсрочку. Горчакова-старшая крепко спала и даже слегка похрапывала при этом.

Я сначала разделся сам, затем с большим трудом стянул со спящей женщины ее тесное облегающее платье. За платьем последовали трусики. Сомнений в произошедшем между нами, после пробуждения у этой... зрелой женщины не должно было возникнуть.

Я с любопытством оглядел бесстыже раскинувшуюся передо мной голую Екатерину Андреевну. Даже, несмотря на то, что тоже был хороший, я заметил разительный контраст между гладким, без складок, морщин, и старческих пятен телом магессы и выглядящими на этом фоне просто ужасно кистями ее рук и лицом. Тело Екатерины Андреевны выглядело так, словно принадлежало совсем другой, гораздо более молодой женщине. Я немного поморщил лоб, пытаясь понять: в чём тут дело, но быстро бросил это занятие. Мое состояние не располагало к умственным упражнениям. Затем улегся рядом с беззаботно спавшей Екатериной Андреевной, укрыл одеялом нас обоих, обхватил ее рукой, и мгновенно заснул.

Проснулся я оттого, что кто-то, бесцеремонно, совершенно не обращая внимания на мое состояние, тряс меня за плечо. А состояние, надо сказать, было препаршивейшее.

Меня сильно тошнило, голова раскалывалась от боли. Вибрация же серьезно усугубляла это мое состояние. Глаза открывать не хотелось, но пришлось. Трясущий меня за плечо индивид, кажется, терял терпение, поскольку частота, с которой я сотрясался, потихоньку увеличивалась.

Я приоткрыл глаза и встретился с полуоткрытыми глазами моей начальницы. Ее глаза ранее бывшие изумрудно-зеленого цвета поблекли, выцвели, помутнели и выглядели больными, как впрочем, и вся Екатерина Андреевна. Она выглядела не на свои шестьдесят с хвостиком, а на все семьдесят да ещё с приличным хвостищем.

– Влад! Просыпайся!

– В чем дело, Екатерина...?

Я был не в том состоянии, чтобы выговорить ещё и отчество этой мучительницы.

– Хватит меня трясти! Я себя плохо чувствую!
– возмутился я.