— Скажи «да», Джесс. Скажи, что хочешь меня так же сильно, как и я тебя. Скажи, что все еще любишь меня.

Я отстраняюсь от нее и смотрю глубоко в ее глаза. Она краснеет, и ее грудь тяжело вздымается. Ее соски твердеют и просвечиваются через тонкую ткань футболки, дразня меня. Боже, я так сильно хочу ее. Я хочу ощутить ее голую грудь, прижатой к моей, ее гладкий живот возле моего. Я ищу ее взгляд для ответа, а ее глаза бегают между моими глазами и руками, что держат ее в ловушке между мной и столешницей. Уверен, она думает о побеге, но я не позволю этому произойти.

Я наклоняюсь и снова накрываю ее рот своим. Я вытягиваю руки, кладу на ее бедра и затем скольжу руками, чтобы обхватить ее задницу. Она открывает свой рот для меня, и в то время как наши языки кружатся в яростном, возбужденном танце, ее руки сцепляются у меня на шее. Я быстро хватаю ее ноги и располагаю себя так, чтобы она обхватили ими меня. Придерживая ее спину одной рукой, я разворачиваюсь и несу ее в гостиную. Я врезаюсь в столик у дивана, и лампа падает на пол. Движение пугает ее, и она ахает, но мне плевать — к черту лампу! Я куплю ей новую. Кладу ее на диван, и мое тело следует за ее. И вот когда я понимаю, что пробился. Она взволнованно целует меня в ответ, яростно выгибая свои бедра ко мне, и ищет моих прикосновений. Как будто она нуждается во мне так же, как я нуждаюсь в ней.

Я касаюсь своим языком ее верхней губы и оставляю дорожку из теплых поцелуев по ее щеке, вниз к ее шее. Она практически задыхается, и я так тверд, что это причиняет боль. Я хочу, чтобы каждый мой сантиметр был внутри нее. Она проводит руками по моему телу, оставляя мурашки после них. Мое тело в огне, и мне чертовски сильно нужно сделать ее своей. Я никогда не чувствовал себя таким дикарем.

Наши руки, рты и ноги переплетены, скручены и связаны вместе. Годы желания и потребности наполняют пространство вокруг нас. Я вытягиваю руку и скольжу рукой под край ее футболки, потянув ее вверх, чтобы обнажить ее голую грудь. Без колебаний, я всасываю ее твердый сосок в свой рот.

Она хныкает, и это сводит меня с ума.

Я нежно кружу языком по ее твердому камушку и затем зажимаю его между зубами, смешивая удовольствие с болью. Она начинает возиться с моим ремнем, и я без сомнения знаю, что контроль над ситуацией теперь у ее чувств. Я перемещаюсь к ее животу и убираю руки с моей талии. Целую чуть ниже пупка и смотрю на нее. Она возбужденная, прекрасная, и ее грудь быстро вздымается и опускается, когда дыхание покидает ее полные, пухлые губы.

— Ты моя, Джесс, а я твой. Я люблю тебя так сильно, но прямо сейчас собираюсь заниматься с тобой любовью. Я планирую заниматься с тобой любовью снова и снова, пока не встанет солнце. Поэтому тебе нужно покончишь с этим Донни.

Она втягивает в рот нижнюю губу и кивает.

Я тяну завязку ее тренировочных штанов, и узелок легко развязывается. Быстро стягиваю их вниз, и она инстинктивно протягивает руку вниз, пытаясь скрыть свои шрамы. Их так много, больше, чем было раньше. Беспокойство стреляет прямо в мое сердце, но я отмахиваюсь от него на какое-то время.

Я поднимаю взгляд на нее и вижу страх в ее глазах. Они сверкают, как будто она готова заплакать, я быстро избавляюсь от ее трусиков и целую шрамы, один за другим.

Я шепчу у ее израненной кожи:

— Я люблю тебя, Джесс. Всю тебя: твое хорошее, твое плохое и несовершенное. Я люблю все.

Она могла быть небезупречной, но она была всем, что я хотел. Я еще раз целую ее шрамы, потираю ее внутреннюю часть бедра своими пальцами, прежде чем скользнуть ими между ее ногами. Она истекает влажностью от потребности, и я хочу попробовать ее. Моя голова опускается, и ее ноги напрягаются в ответ. Ее пальцы запутываются в моих волосах, и она стонет, извиваясь у моего лица.

Гораздо лучше, чем я помню.

Звук того, как она задыхается и стонет от удовольствия, нарастающее напряжение между нами — было осязаемым больше, чем я мог принять за одну секунду. Я расстегиваю ремень, сбрасывая свои брюки и боксеры на пол. Она вытягивает руку и хватает мою рубашку, начиная возиться с пуговицами. Ей удается расстегнуть три, когда я стягиваю рубашку через голову, не беспокоясь о других пуговицах, что оторвались в ответ.

Я перемещаюсь и накрываю ее тело своим. Страстно целую ее, выливая всю любовь, гнев, печаль и одиночество, что я чувствовал все эти годы, в этот один простой поцелуй.

— Я на таблетках. Правда. Рецепт в ванной, если хочешь увидеть, но боже, если ты не поторопишься, я умру. Ты мне нужен внутри меня.

Глубокий гортанный стон вырывается из моего горла, когда я смотрю в эти прекрасные миндалевидные глаза. Я любил эту женщину всем, что у меня было. Было бессмысленно пытаться подавить, изменить это, воздействовать на это все прошедшие годы.

Я живу во лжи.

Больше никакой лжи.

Я позволяю весу своего тела опуститься на нее, и тепло ее кожи сливается с моим. Кусочки пазла, что были потеряны, наконец собраны. Я толкаюсь в нее одним жестким и быстрым движением. Она запрокидывает голову назад и выкрикивает мое имя, и это самый сладкий звук, какой я слышал за последние шесть лет. Ее гладкое тело обволакивает каждый мой дюйм, и я оказываюсь в нирване, когда зарываюсь лицом в ее шею, вдыхая запах ее волос. Она открывается для меня, когда я двигаюсь жестче и быстрее, пока наши тела целиком и полностью не сливаются в одно. Это то, где я должен быть. Здесь, с ней.