Койка в которой я лежала, была, конечно, не самой удобной в мире, но уж всяко лучше, чем острые края ступенек, впивающиеся в спину. Да и кто—то меня накрыл тоненьким одеяльцем.

Наверняка, Гаррис. Он как большой папа—медведь с огромным сердцем, таким же большим как озеро Пончартрейн [3] .

Стоп, в меня же стреляли.

О, Господи... в меня стрелял Фейри, у которого была нормальная — не серебряная — кожа и он мог наколдовать пистолет из воздуха. Это же огромная новость, и это в корне меняет дело. Если Фейри больше не нуждаются в чарах, как же отличить их от обычных людей? Конечно, оставался еще цвет глаз и физический контакт, но я забыла сказать Гаррису самое главное — я заколола ублюдка и это не причинило ему никакого вреда.

Дверь открылась, привлекая мое внимание. Я искоса посмотрела на фигуру, стоявшую напротив моей кровати в ярких лучах солнца. В голове сама по себе сформировалась картинка Зеленоглазого незнакомца с лицом ангела, и у меня в животе начало зарождаться странное чувство.

Ох, как мне это не нравилось.

Но когда силуэт подошел ближе, я поняла, что это не Зеленоглазый. Это был наш бесстрашный лидер Дэвид Фаустин, и выглядел он очень раздраженным. В Принципе, как всегда.

Глядя на Дэвида, невозможно было определить, сколько ему лет. С таким успехом, ему могло быть сорок, пятьдесят или даже шестьдесят. Этого никто не знал точно. Его кожа была на оттенок или даже на два темнее кожи Вал. У него почти не было морщин, а свое тело он всегда держал в форме. Даже без намека на улыбку, он схватил складной стул и поставил перед моей кроватью.

Он приземлился на стул и скрестил руки на груди.

— Ты жива.

— А ты такой приветливый и деликатный, — прохрипела я.

Одна темная бровь приподнялась.

— Я так понимаю, ты из—за этого вчера мне звонила. Я хотел ответить, но Лори пришла бы в ярость, если бы я заставил ее так долго ждать, конечно, если ты понимаешь, о чем я.

Я поморщилась. И думать не хочу, чем они занимались, раз она не могла подождать. Дэвид и Лори женаты уже около десяти лет. Насколько я знаю, они познакомились, когда Орден перевел ее на работу в Новый Орлеан. На самом деле, члены Ордена частенько заводят отношения друг с другом, ведь нас объединяют общие знания и долг, который передается из поколения в поколение. Наша продолжительность жизни оставляет желать лучшего, именно поэтому члены Ордена редко заводят семью. Но те, кто все—таки отважились связать себя узами брака и завести детишек — как мои настоящие родители — заканчивают тем, что их убивают, а детей отдают на усыновление другим членам Ордена.

Потеряв своих настоящих и приемных родителей, и своего... своего парня из—за Фейри, я поняла, что не могу снова впустить любовь в свою жизнь. Я знала, что сближаться с Вал, да и с другими членами Ордена рискованно, ведь они могут погибнуть в любой момент. Поэтому мне было так больно наблюдать за тем, как члены Ордена сближаются и тем самым обрекают себя на мир полный страданий, боль от которых никогда не исчезнет, и не важно, сколько времени пройдет, она всегда будет жить с ними.

Но, несмотря на все это, Лори и Дэвид безумно любили друг друга. Им не мешало даже то, что Дэвид по характеру напоминал психованную чупакабру, в то время так Лори была милой и слащавой, как пралине.

— Я говорил с Гаррисом. Он сказал, что это обычная рана. Ну, или почти обычная. Она сильно кровоточила и, скорее всего, твое состояние ухудшилось из—за бега.

Мои щеки загорелись.

— Я убежала не потому, что трусиха. У него был...

— Я не сказал, что ты трусиха, Айви. У того типа было оружие. Ты бы не смогла противостоять пистолету.

Он говорил спокойно, но тон его голоса жалил как укус пчелы.

— Это был не какой—то обычный тип.

Дэвид еще раз взглянул на меня, а затем повернулся к столику у койки.

— Пить хочешь?

— Да, мой язык наждачку напоминает.

Мне казалось, я сойду с ума от жажды, пока он наливает воду в этот чертов пластиковый стаканчик.

— Помочь тебе сесть?

Члены Ордена не были слабаками, поэтому я отказалась от помощи и попыталась сесть самостоятельно. Бок отозвался тупой болью, но с другой стороны, это было не так больно, как я ожидала.

— Гаррис вколол тебе обезболивающее, пока ты была в отключке, так что должно не очень сильно болеть, — и словно читая мои мысли, он передал мне стакан с водой. — Пей, только не шибко торопись.

Когда восхитительная прохладная жидкость коснулась моих губ, мне было трудно сдержаться, чтобы не проглотить все одним разом, но я очень старалась не выглядеть, как лошадь у полного корыта.

Дэвид немного отклонился и достал маленькую баночку.

— Вот, держи. Это Гаррис передал, на случай, если боль снова вернется, а он уверен, что в течение дня она вернется, потому что тебе пришлось наложить швы, — он бросил баночку, и она со звоном упала мне на колени.— И я освобождаю тебя от дежурств до следующей среды.

Я опустила стаканчик.

— Что? Почему? Я вполне в состоянии...

— Швы могут разойтись во время сражения. Я не хочу, чтобы ты снова заливала мои ступеньки кровью, а потом вырубалась на них, как пьяная свинья. До следующей среды ты свободна.

Я была совершенно сбита с толку.

— Но я же в субботу вместо Вал работаю.

— Теперь уже нет. Она найдет кого—нибудь другого, ну или отработает сама. Это не твои проблемы, — он снова наполнил мой стакан из кувшина. — У тебя сегодня есть занятия?