— Сеньор Маккинби, при всем уважении, я не могу воспользоваться этой возможностью, — спокойно сказал Вальдес. — Хотя я точно знаю, что Арриньо удовлетворился бы единственной записью допроса. Он с большим почтением относится к этим вашим техникам. Но я не могу согласиться на допрос. Мне известна тайна другого человека, и она связана с этим делом, хотя и связана чисто по времени… Строго говоря, это тот самый свидетель, который может подтвердить мое алиби. Но тем самым он погубит себя. Погубит неисправимо.

— Доктор Вальдес, если не убивали вы, значит, убил кто-то другой, — возразил Август. — Ваше алиби не понадобится, если вы сможете указать на убийцу. А вы ведь знаете его, верно?

Август никогда так не поступал. Это вообще заход из дешевой детективной пьесы, а не из инквизиторской практики. Но Энрике его слова будто надломили. И я поняла, почему он врал.

Он действительно знал, кто убийца.

— Сложный вопрос, сеньор Маккинби. Подозревать и знать — разные вещи, не так ли? И вам ли этого не понимать, вы же инквизитор… — Он залпом допил бренди в своем бокале. — Господа, я вполне способен представить себе, что вы сейчас чувствуете. Среди вас оказался мерзавец. Человек, виновный в самом низком из преступлений. Человек, обманувший друга. Но поверьте, я не совершал этого. Нет, я неточно выразился… верить не нужно. Просто дайте мне немного времени, чтобы я мог доказать свою невиновность. Или умереть. — Он помолчал. — Смерть тоже может быть выходом. Чтобы оправдаться, мне придется выдать другого человека, для которого мой поступок станет чем-то похуже убийства. Это этическая ловушка, потому что так или иначе я оказываюсь губителем чужой жизни. Возможно, я предпочту оборвать свою жизнь. Это… — Он нервно рассмеялся. — Это проще, чем решить возникший этический конфликт.

— Поступок благородного мужчины, — согласился Август и тут же добавил: — Но не правителя.

— Да, я понимаю. Возможно, именно такой ультиматум мне и поставила судьба. Сеньор Маккинби, у меня есть одна небольшая просьба. Лично к вам. Насколько я понял, у вас есть возможность связываться с Алехандро… Арриньо. Я был бы очень благодарен, если бы вы убедили его прислушаться к моим аргументам. Если, конечно, я предоставлю их, а не выберу окончательный способ решения. И мне необходим какой-либо канал связи, достаточно надежный, чтобы я знал, что мои слова точно передадут Арриньо.

Август лениво приподнял левую руку, повернув ее тыльной стороной к Вальдесу:

— Арриньо умный человек. И честный, насколько это возможно для эльдорадского диктатора. Он сказал, что примет любые ваши обоснованные аргументы. Если окажется, что вы не виновны, он своими руками восстановит вас в статусе. Никакой драки за трон не будет. И здесь, вместе с его обращением к вам, — выделенный специально для вашей цели канал связи.

Вальдес поднялся, коснулся левым запястьем браслета на руке Августа.

— Благодарю вас. Господа, сегодня я с вами прощаюсь. Все мои предложения остаются в силе, но я не считаю возможным свое участие в союзе до тех пор, пока не исправлю это недоразумение. Надеюсь, что мы вскоре встретимся, и у нас уже не будет никаких причин для недоверия.

Крис молча отсалютовал ему бокалом. Вальдес коротко поклонился всем и вышел. Когда за ним затворилась дверь, Джимми Рассел обронил:

— Он не убивал. Поверьте эльфу-квартерону и прирожденному охотнику. Он огорчен, но не испуган. Его реакцию я охарактеризовал бы скорей как отвращение.

— Джим, а дело ж не в этом, — откликнулся Крис. — Это своеобразный экзамен. Убил кто-то, кого он знает. И покрывает. Если он выберет покрывать убийцу — он не может быть правителем, потому что делит мир на своих и чужих. Очередной коррупционер на эльдорадском троне. А выберет закон — ну-у… Наверное, это будет самый интересный эльдорадский президент.

Я отметила — да и не только я, все присутствующие, — что Крис произнес «президент», а не «диктатор».

— Крис прав, — сказал Август. — И Джим прав.

— Тогда к чему весь этот пафос? — удивился Мирра. — Мы все-таки политики, а не рыцари Круглого стола. Поймите меня правильно, но из-за этого инцидента мы не пришли ни к какому плану действий. Если только вы хотели избавиться от Вальдеса как от партнера…

— Я хотел, чтобы все присутствующие получили верное представление о масштабах заговора. Каждому так или иначе придется принимать меры, но в рамках своих возможностей. Для этого мне и потребовался Вальдес. Та информация, которой он любезно поделился, весьма ценна для того, чтобы вы могли работать на местах. Что касается общей задачи, то она имеет другое решение, оно-то и будет реализовано.

— Понимаю, что раз вы не выставили его на обсуждение, то намерены хранить в тайне. — Мирра прищурился: — Но все-таки, хотя бы в самых общих чертах, — что вы намерены сделать?

— Этот заговор довольно плохо организован. В сущности, он вообще никак не организован. Эффект слаженности действий создается за счет того, что заговорщики паразитируют на существующих структурах — орденских или федеральных. При этом они пытаются их подчинить своей воле через захват руководства извне, а не изнутри. Попытка такого захвата провалилась в Эдинбурге, когда заговорщики спровоцировали часть городской власти и федеральных чиновников подать в отставку. И такая же попытка удалась в Ордене Евы, которому навязали нового генерала. У меня есть все основания полагать, что и власть в государстве попытаются захватить этим же способом. Этот заговор не способен породить революционных изменений, и его можно отнести к классу дворцовых переворотов. А дворцовые перевороты удаются, только когда они достаточно внезапны. И то не всегда. В сущности, будет довольно обезглавить заговор, чтобы он не состоялся. В силу того, что это переворот, а не революция, мы можем не опасаться, что на месте одной срубленной головы вырастет десять. Как это сделать? Я полагаю, что мы обязаны пользоваться всеми доступными законными средствами. Здесь, — он коснулся карточки, переданной Вальдесом, — есть сведения обо всех «командирах» среднего и средневысокого звена. Я предлагаю тем из вас, кому служебное положение позволяет решать такого рода вопросы, воспользоваться этой информацией по своему усмотрению.