Бывшая любовница

Аннотация
Что происходит с любовницами, когда они вдруг узнают, что стали бывшими? Как они после этого живут? Черновик

Бывшая любовница. Описанные события вымышлены и не имеют под собой реальной основы, все совпадения случайны, имена и фамилии также вымышлены. Не было бы счастья, да несчастье помогло. В NNN Университете шли вступительные экзамены. На часть факультетов на бюджет и платное отделение по ЕГЭ, а на какие-то по старинке, вживую. Мария Меркина подала документы везде, куда можно было, провела кошмарный месяц, борясь с экзаменаторами во вступительной лихорадке, чтобы в конце узнать, что она тихо и мирно прошла на бюджет по ЕГЭ. Баллов с лихвой хватило. Могла бы весь месяц загорать и прийти в последний день, списки посмотреть. Но, все происходящее, говорят к лучшему, опыт борьбы приобрела и познакомилась с ребятами. Скучковались они еще в первый день, когда сдавали документы на факультет информатики и систем управления, и так втроем и добрались до конца вступительных экзаменов. Мария Меркина, Ольга Дубровина и Славик Вольский. Ребята попали в одну группу и потом так ходили вместе, на пары, на обед, в кино. Им никогда не бывало скучно, всегда находились интересные темы для разговоров, а языки у ребят были острее бритвы. Парни - однокурсники не раз подкатывали к Маше и Оле, им казалось несправедливым, что Славка захапал себе двух самых клевых девчонок в группе. Ладно бы еще одну, но обоих, это уж слишком. Поначалу даже пытались поговорить по мужски, вправить мозги Славику. А девчонки, Мария и Ольга, были и впрямь хороши, ровненькие, точеные, как породистые лошадки. Даже чем-то похожи, только масть разная Ольга русоволосая и зеленоглазая, Мария темноволосая с глазами цвета чайной заварки. А Славка синеглазый блондин, красивый, конечно, высокий стройный. Постепенно все привыкли, что корифеи, а эту троицу так и прозвали за ум несусветный, да за красоту, держатся всегда вместе, и махнули рукой. Помимо массы общих интересов, оказалось, что у ребят и семьи похожие, у всех родители в разводе, и благосостояние среднее. Только у Славки отец был какой-то крупный шишка, но тот давно уже был женат на другой. В общем, обычные, нормальные, среднестатистические студенты. Все было очень хорошо, пока однажды, в самом начале третьего курса, возвращаясь с пар, троица не угодила под проливной дождь. Они еле успели добежать до Славкиной машины. Ему ее недавно купил отец, Славка еще не мог никак успокоиться: - Он что, купить меня этим хочет?! А вот фиг ему, не продаюсь я! Но машину взял, и с удовольствием пользовался. Завезли сначала Ольгу, она жила ближе всех, потом поехали к Машке. Что случилось, почему именно в этот день, может, виновата мокрая одежда, может то, что у Машки дома никого не оказалось. Только они сошли с ума. И стали любовниками. Когда безумие схлынуло, и счастливая Машка, обнимая парня, пыталась осознать, что жизнь изменилась и все теперь по-новому, Слава, совершенно серьезно и даже как-то холодно глядя в ее глаза, попросил оставить все как есть и никому о случившемся не рассказывать. Они будут встречаться тайно. Он ласково погладил ее по щеке: - Сладкая моя, ты же будешь умницей, да? Машка так и не поняла, зачем ему это надо, но без вопросов согласилась оставить их отношения в тайне. Так продолжалось почти три года, они встречались на съемной квартире по два-три раза в неделю. Безумный секс, это было именно так. Безумный, невероятно сладкий секс и никаких разговоров. А в обычной жизни они вполне успешно притворялись просто друзьями. Славка вообще никогда не заговаривал с ней ни о любви, ни об их отношениях. Потом Мария и сама удивлялась, как им удалось столько времени хранить свой секрет. *** Закончились годы учебы, наконец-то сдали госы, получили дипломы, магистратура позади. Осталось только отгулять выпускной банкет и все, они совершенно свободные люди. Ночь накануне выпускного банкета Маша и Славик провели вместе. Было как всегда хорошо, так сладко. А потом Славка сказал ей, что приготовил сюрприз. Были у Машки тайные надежды, что он наконец-то признается ей в любви и позовет замуж. Она почему-то была вся в предвкушении, волновалась, никак не могла собраться. На банкете Ольга, пока они подкрашивали губки в туалете, под страшным секретом призналась, что Слава вчера сделал ей предложение. Нет. Не могла Маша поверить. Не может того быть. - Да ну Олька, ты врешь. Олька победно ухмыльнулась и показала кольцо. - Ничего я не вру! Смотри! Ступор. Сначала у Машки был ступор, а потом напал смех. Истерический смех, она никак не могла остановиться. Ольга потрясенно уставилась на нее: - Машка, с тобой все нормально? А Маша хохотала и думала про себя: - Все нормально. Нормально? Нормально??!!! Нормально... Вслух она сказала, продолжая смеяться и вытирая выступившие слезы: - Прости. Я так рада за вас... Девушки возвращались в зал. Маша не могла понять, что с ней. Жива? Мертва? Больна, тяжело больна. Сердце рвется на части. Но выдержу. Вот он, улыбающийся гад. Видеть его не могу! Ольга с Машей подошли к нему вместе к. Слава оглядел девушек, видок Машкин ему не понравился, но он и бровью не повел, просто спросил: - Ну что, девочки? - Ты прости, но я рассказала Машке, - Ольга заискивающе улыбнулась ему, - Все равно, сегодня всем объявим. Славик тепло посмотрел на нее, улыбнулся. А Машкин мир в этом миг рухнул в тартарары. Парень искоса взглянул на Машку, уж очень ему не понравилось ее лицо, надо побыстрее разрядить обстановку и уводить ее отсюда. Он взял Ольгу под руку и потянул девчонок в зал: - Раз так, объявим всем. Объявили. Визг, поздравления, все пили за их здоровье, за счастье, за будущую семью. Машка чувствовала себя как робот. Сцепила зубы и улыбалась всем на автопилоте. А в голове билась мысль: - Но как же, как? Он же ночью спал со мной, а до этого днем Ольке предложение делал... Не понимаю! Не. Понимаю. Надо с ним поговорить. Через некоторое время Славик, который не выпускал Марию из поля зрения подошел к ней, и, улыбаясь сквозь зубы и огладывая зал, не видит ли кто-нибудь, быстро отвел ее в служебный коридор. - Ты что-то плохо выглядишь детка. Насмешливый дружелюбный тон. Как ни в чем не бывало. Машке хотелось ударить его, но она сдержалась. Даже смогла говорить более или менее спокойно: - Это и был твой сюрприз? - А, это? Не совсем. - Что? Ты почти три года спал со мной, а теперь женишься на Ольге? После всего, что у нас было? И я узнаю об этом вот так? - Во-первых, я собирался сказать тебе, просто Ольга опередила. А во-вторых, дорогуша, что у нас было? У нас был секс, не спорю, классный секс, но это просто секс. - Что?! Ты... Ты...! - Ну, не надо закатывать истерику. Ты же сама этого хотела не меньше. А может и больше? А?! - он погано захихикал, - Сама же запрыгнула на меня в первый же день. Помнишь? - Но я... Я же... Я же любила тебя все это время... - Успокойся, ты любила не меня, а мой член. - Да как ты можешь...?! Я сейчас все Ольге расскажу! Машка рыдала, вырываясь, но он держал ее крепко и зло шептал ей на ухо: - Ты этого не сделаешь, потому что тогда я просто никогда не прощу тебя. Потому что ты не станешь портить жизнь своей ближайшей подруге. Не станешь. И она рыдала в его объятиях, а он нежно гладил ее по спине. В его объятиях ей было так хорошо, словно ничего не было, словно все приснилось. Стало так спокойно. Маша начала просить: - Славочка, а как же я. Ты же любил меня? Слава продолжал обнимать ее, но отвернулся. - Я не любил тебя, нам просто было хорошо вместе. Но жизнь так устроена, ничего не может продолжаться вечно, в жизни всегда бывают перемены. - Если тебе надо жениться, женись на мне. Почему именно на Ольге. Слава... - Я бы все равно никогда на тебе не женился, киска моя. Ты посмотри на себя, разве на тебе можно жениться? - А что со мной не так, почему на мне нельзя жениться? - Потому что стоит на тебя только посмотреть, как ты течешь как сучка. Какая из тебя жена? Ты же будешь ноги расставлять при любом удобном случае. А Ольга, Ольга не такая. Она порядочная. - Что... Я же ни с кем кроме тебя... - Это пока, а кто знает, что будет потом? Машка была убита свалившимися на нее откровениями. Замолкла, ушла в себя. Славик даже обрадовался, что она перестала истерить, решил подсластить пилюлю и заодно уладить свои дела: - Кстати о сюрпризах. Ты же так и не дала мне сказать. Жениться на тебе я может, и не собираюсь, но как любовница ты меня устраиваешь. Очень и очень устраиваешь, - засмеялся, взял бесчувственную Машку за грудь, - И здесь мы ничего менять не будем. Я снял другую квартиру, там мы с тобой сможем и дальше встречаться. И он ее поцеловал. И Машка ответила. Она бы и сама не смогла объяснить, почему этот урод так на нее действовал. Он только что унизил ее, растоптал, смешал с грязью, а она дрожит от страсти в его объятиях. Впрочем, сейчас она вовсе не смогла бы ответить, что и почему делает, какая-то белая муть заволокла ее мозги. А Славик, погладив Машу по щеке сказал: - Вот и умница. И запомни, ты моя. Пока не надоешь мне, ты моя. И ты должна стараться быть хорошей девочкой. Очень стараться. Быть очень хорошей. Чтобы не надоесть мне. Поняла? - А как же Ольга, - пробудилась от прострации Мария. - А что Ольга? - Но ты же... Мы же ее обманываем. - А Ольга здесь не причем. Ей об этом знать незачем. И ты ей о нас не скажешь. Ты же ее любишь, она твоя подруга. Так? Не скажешь? Мария покачала головой. - Вот и умница, - он полез ей под юбку, нежно погладил между ног, поцеловал в шейку и сказал: - А нам с тобой еще будет хорошо, очень хорошо. А теперь иди домой. Я тебя выведу. Не надо тебе возвращаться в зал, незачем, чтобы тебя видели в таком состоянии. А Ольге я скажу, что тебе стало плохо, и ты уехала. Он вывел бесчувственную Марию через служебный выход, проводил на стоянку, усадил в машину, заботливо пристегнул ремень и отправил со словами: - Езжай осторожно. Завтра поговорим. Он отправил ее и смотрел вслед. Конечно, она ему нужна, и очень дорога, его пробирало сладкой дрожью, когда он позволял себе вспомнить их ночи. И он ее никогда не отпустит. Ему просто надо встать на ноги, а идти на поклон к отцу Станислав не хотел, не мог забыть обиду, что он их с матерью бросил. Не пойдет он к нему нищим, не станет просить подачку. Потом, когда сможет говорить на равных. А у Ольги дядька, материн двоюродный брат, не последний человек в теневом бизнесе, обещал ей помочь зятю. Да и Ольга хорошая девчонка, домашняя, порядочная, и привыкла к нему. Славик всегда знал, что нравится Ольге, а про Машку и говорить нечего. Так он обоих себе оставит, Ольгу для семьи, а Машку 'для души'. Славик даже развеселился, таким хорошим ему показался его план. Машка, конечно, поплачет, но уж он-то сможет ее утешить. Он с удовольствием представил, как будет ее утешать. Главное, были бы деньги. Да, были бы деньги. *** Дома Мария, наконец, отошла от охватившего ее мутного бесчувствия. Как-то разом проснулись мозги и забили тревогу. Завтра поговорим. Завтра поговорим. Завтра поговорим. Фраза вертелась в ее сознании. О чем? О чем они могут разговаривать? - Неужели тебя устроит то, что он предлагает? - спросила она себя, - Нет. Не устроит. Маша затрясла головой. - А потому, не будет никакого завтра. Она уедет сегодня. Хорошая, спасительная мысль! Бегство? Трусость? Бороться за свое счастье? Какое счастье? - Машка зло хохотала, спешно собирая вещи и запихивая их в дорожную сумку, - Не смешите меня! Нет, это никакая не трусость, и не бегство, это побег! Побег от смертельной опасности. На кону моя душа! Она хотела улететь куда-нибудь поближе к солнцу. В конце концов, лето же, законный месяц отпуска. В Сочи! Для начала она на месяц пропадет, исчезнет из обычной жизни. Потому что надо все переварить и успокоиться. А потом решить, как жить дальше. Все оказалось немного сложнее, но, в конце концов, она все-таки улетела той же ночью. Улетела туда, куда удалось найти билет, в Минводы. Так даже лучше, из Минвод поедет в Кисловодск, попьет месяц водичку, там ее точно не станут искать. А Ольге позвонит уже оттуда, когда немного успокоится. А ему... сердце сжалось и заболело, словно в нем застрял тупой нож. Ему она больше звонить не станет. Никогда. Кончено. Все. Глава 2. В славном городе Кисловодске, куда она отправилась зализывать раны, стояло чудесное курортное лето. С цветущими розами, олеандрами и рододендронами, с зелеными боками гор на горизонте. Странно и необычно страдать от депрессии, когда всё кругом буйно цветет, как в последний раз. Но если душа болит от свежих ран, ее, к сожалению, не утешит красота природы. В столовой пансионата, где питались отдыхающие, Мария сидела за столиком с одной дамой. Слово за слово, они разговорились, дама оказалась весьма забавной теткой, обаятельной, в меру упитанной, в меру ядовитой и без меры проницательной. В разговоре дама поведала, что ее зовут Вероника Павловна, что они с мужем живут уже тридцать лет, и иногда отпускают друг друга погулять. - Это как? - Очень просто, я его всегда отпускаю отдыхать в отпуске одного, ну и он меня, иногда... Отпускает. - Прямо так и отпускает? - удивилась Маша, а дама кивнула. - А где вы живете, Вероника Павловна, если конечно не секрет? - Ну почему же секрет, я живу в Кисловодске. - В Кисловодске?! Вероника Павловна искренне расхохоталась, глядя на изумленную Марию. - Машенька, разве можно отдохнуть дома? То уборка, то стирка, готовить надо постоянно, и еще масса других вещей выскакивает. - Но... - Ты спросишь, а как же муж? На связи. Всю обстановку докладывает три раза в день. К нему друг приехал, однополчанин, они там все за былые деньки вспоминают, завтра вот на рыбалку собирались. Ему не скучно, да и не голодает, поверь. Кстати, сегодня муж заедет за мной, они шашлыки затеяли. Сегодня еще и дочка с мужем, и сын с невесткой приезжают. Поедем к нам, приглашаю. - Не удобно... - Чевооо? Какое неудобно?! Поехали девочка. Я же вижу, ты тут киснешь, совсем зеленая от тоски. Поехали, у нас весело. И Маша согласилась. А ближе к вечеру за ними заехал муж Вероники Павловны, крупный видный мужчина лет 55 - 60-ти. Он тоже оказался веселым и остроумным, к Маше отнесся очень доброжелательно и, пока ехали к ним домой, все рассказывал смешные истории. Как же Маше у них понравилось! Нет, не богатство. Никакого богатства у них не было, просто очень тепло, удобно и уютно. Небольшой двухэтажный домик. Первый этаж - студия, мебелью поделенная на гостевую и столовую зоны. Там же была кухня с барной стойкой и уголком со столиком для завтраков, удачно пристроенным в открытом пространстве под лестницей. А наверху четыре небольшие спальни. И еще была терраса с вьющимися розами, на которую выходили панорамные двери студии. Вот тут и был центр летней жизни, на террасе имелся диванчик-качалка с тентом, летний обеденный стол, накрытый огромным зонтом и мангал. На террасе как раз и толокся весь народ, когда они подъехали. Мужчины возились с шашлыками у мангала, а женщины, дочка с невесткой, накрыв на стол и закончив тем самым свои женские дела, хихикали, сидя в качалке. С их приездом начался то ли какой-то восточный базар, то ли итальянский квартал. Все галдели, лезли целоваться и говорили одновременно. Мария смотрела на это все стоя чуть поодаль, ей было неловко. Однако 'итальянское семейство' опомнилось, и охватило ее своей шумной заботой. Честно говоря, Мария с удивлением наблюдала такие семейные отношения. Вероника Павловна вела себя с дочкой и невесткой так, словно они просто подруги, да и те отвечали тем же. Мужики весело что-то обсуждали, попивая пиво. С водкой разумеется, как же иначе. Но не злоупотребляли и не выглядели выпившими. Такая умеренность приятна. Никто не ворчит, никого не пилят, никакого негатива. Ндааа. Маша невольно вспомнила собственную семью, мать с отцом вечно ругались из-за всего, так, в конце концов, и расстались. Ее вечно делили, стараясь перетянуть на свою сторону. А тут... Глядя на умиротворенное, наевшееся шашлыков семейство, Маша, оставшись одна рядом с Вероникой Павловной, когда молодые парочки, обнявшись, присели под розами, а муж с другом отправились в гараж, смотреть удочки, не удержалась: - Вероника Павловна, как же вы уезжаете отсюда куда-то отдыхать, здесь же у вас так хорошо? - Чтобы соскучиться по всему этому. Потому что когда мы, люди, имеем все самое лучшее каждый день, перестаем ценить свое счастье. А так... Как поживешь недельку вдали, потом все таким чудесным кажется, - сказала Вероника Павловна, гладя в ночное небо. - Ты лучше скажи, Машенька, вот что... Я же вижу, у тебя на лице просто крупными буквами написано 'несчастная любовь'. Прости. Может, я и не должна лезть... Но если ты расскажешь, тебе станет легче. А я может, и присоветую чего. В этот момент мимо прошел муж Вероники Павловны, таща в руке пучок каких-то удилищ. Он потряс связкой и заявил: - Ты бы их еще поглубже спрятала, старая ты астролябия! - Дорогой, имеешь удочки, вот сам о них и заботься, - а потом, заговорщически подмигнув, сказала Маше, - Не такая вообще-то старая, всего пятьдесят пят лет. Маша рассказала. Почему-то ей было легко рассказывать этой женщине свою горькую историю. Вероника Павловна дослушала все молча, а потом произнесла: - Ты все правильно сделала. И ты ни в чем не виновата. Просто у нас, у баб, большое и глупое бабское сердце, и оно любит не глядя. Но, знаешь, еще можно любить труса, а вот предателя любить нельзя. Маша, то, что с тобой случилось, не должно отравлять тебе всю оставшуюся жизнь. Будет еще любовь и счастье. А его надо простить и забыть. - Не могу. Не могу я его простить, и забыть не могу. Сердце огнем горит... - А ты представь, что он умер. Тогда смогла бы простить? - Тогда... Да, смогла бы. Только я не хочу, чтобы он умер. - И не надо. Вот видишь, не так уж и невозможно его простить. Надо всего лишь помнить, что для тебя его больше нет. А то, что к нему чувствовала, то не надо забывать, это твои прекрасные воспоминания. И другим мужикам мстить за его предательство не надо. Просто живи, а там, Бог даст, придет твое счастье. Мы ведь с моим старым пеньком, - она с нежностью посмотрела в сторону возившегося в гараже мужа, - Тоже не сразу друг друга нашли. У нас у каждого есть свои сердечные раны. Только чтобы раны эти заросли, а не точили тебя изнутри, надо... Как бы это свести к медицине, чтобы было проще понять... Надо, чтобы гной вытек из сердечных ран. Простить надо, понимаешь? И Маша поняла. И стало как-то легче, боль, конечно, осталась, но депрессия отпустила. Получилось даже подумать о том, что делать дальше. Полезла в интернет, разослала в миллион триста мест свое резюме, стала ждать. И дождалась. Отличное предложение, да еще в перспективе загранкомандировки! Вот и начнем жить заново. А боль пройдет рано или поздно. Глава 3. Прошло несколько лет. Теперь Мария Меркина работала в Консалтинговой компании специалистом по информационной безопасности. Работа, куда женщин берут весьма неохотно, так что можно с гордостью сказать, что она входила в те самые 5-7 % процентов, которые составляют представительницы слабого пола в этой профессии. А вышло все вот как. Она тогда, четыре года назад, отправила свои резюме в разные компании, и даже не надеялась, что ей предложат такую работу. Просто один дядечка, который был в этом деле ассом, но, в силу возраста и комплекции, ему было уже трудно мотаться по стране, да по загранице, искал себе помощника. Еще и на пенсию собирался, а его не отпускали, пока не подготовит себе достойную смену. Он стал подбирать кандидата себе в помощники из молодых, но дядька был тот еще шутник, он решил выбрать девушку. В чем там было дело, то ли доказать что-то хотел кому-то, то ли просто ему приятнее было общаться с особами прекрасного пола, трудно сказать. В общем, среди всех соискателей он выбрал Машино резюме. На встречу Маша шла, страшно нервничала. Не шутка, такая работа. В кабинете ее встретил симпатичный, очень упитанный дядечка, с редкими рыжими волосенками, проницательными голубыми глазами и отменным чувством юмора. Она незаметно осмотрелась, кабинет был светлый, выдержанный в технократическом стиле и аккуратный, в углу на низеньком столике стоял большой аквариум. На рабочем столе, не захламленном, кстати, бумажками имелись интересные штучки для уюта, но их было не много. Если можно сказать так о кабинете специалиста по информационной безопасности, то кабинет был 'жизнерадостный'. Дядечка, а его звали Борис Яковлевич, с первого взгляда располагал к себе и внушал доверие. Он несколько минут побеседовал с девушкой, отвечая на его вопросы, Мария заметила, что он странно прислушивается, как будто у него внутри медиатор, с которым он сличает то, что слышит. А потом он взял и утвердил ее кандидатуру. Глядя на потрясенную невероятной удачей Марию, Борис Яковлевич улыбнулся и сказал: - Удивляешься, девочка? Не удивляйся, в тебе есть здоровая злость и решимость добиваться успеха, училась ты очень даже хорошо, и анализировать можешь. А работать я тебя научу. Ты еще станешь чемпионкой в этом деле. Мне, знаешь ли, на выезде такой помощник рядом очень даже понадобится. - И все-таки, простите, почему Вы выбрали меня, девушку после института. Обычно отдают предпочтение мужчинам с опытом работы. Простите мое любопытство. - Это хорошо, что ты недоверчивая. Что ж, я отвечу. Видишь ли, Мария, разбитое сердце... Маша вспыхнула, дернулась, пытаясь что-то сказать, но он жестом попросил не прерывать: - Так вот, разбитое сердце, которое я вижу, обычно вызывает у дамочек слезливую депрессию, и нескончаемую жалость к себе. А у тебя, девочка, это переросло в бешеный настрой на работу. А значит, я получу очень старательного помощника, без брачных планов и розовых соплей, потому и выбрал тебя. Взрослых мужиков учить не интересно, они почти все закостеневшие, а у ребят в твоем возрасте, как правило, верхняя голова с нижней работает коллегиально, и не всегда имеет решающий голос. Ты уж прости за грубость, но насмотрелся. В тебе я, как ни странно, уверен, ты глупостей не наделаешь. Так, Мария? - Так, я Вас не подведу. - Надеюсь. К тому же, у тебя внешность приятная и располагающая к доверию. А в нашем деле это тоже очень важно. - Спасибо, Борис Яковлевич. - Смотри, Мария, платить я тебе буду сначала немного, - он назвал сумму, - Но остальное в твоих руках. Покажешь себя хорошо, стану платить гораздо больше. Девушка просияла, и, ужасно довольная и благодарная, побежала оформляться. С тех пор они работали вместе. Если честно, то для Бориса Яковлевича, ненавидевшего рутинную работу, наступили блаженные времена, он скинул на Марию все бумажки, она его возила и даже заботилась о его питании. Он так и говорил сотрудникам: - Я приобрел в одном лице аналитика, секретаря, водителя, снабженца и, наконец, просто красавицу. А вы от зависти умрите. Еще бы, пока Маша возилась с бумажками, Борис Яковлевич делал наброски для будущих мемуаров. Но работать он ее учил, натаскивал как волкодава, и гордился ее успехами. Учил анализировать, учил, как обеспечить конфиденциальность данных, предотвратить утечку или несанкционированный доступ к информации, как провести аудит существующей системы безопасности, проанализировать информационные риски и в соответствии с этим разработать и внедрить мероприятия по обеспечению информационной безопасности компании, как выбрать, установить и настроить технические средства защиты информации. Кроме того, он научил ее 'слушать'. Так, как умел сам. На выезде она сначала стояла всегда за его спиной, потом рядом, а потом он стал отпускать ее одну. И вот, за четыре года Маша стала востребованным высокооплачиваемым профессионалом, и уже сама могла консультировать сотрудников. А Борис Яковлевич со спокойной душой ушел на пенсию, разводить рыбок и писать мемуары. *** В семье Ольги и Станислава Вольских за это время родилась дочка, маленькая Маша. Да-да, девочку назвали в честь Марии Меркиной. Они так и не виделись с того дня, и на свадьбу Маша не приехала, сказавшись тем, что только что устроилась на работу в суперфирму и нет возможности отпроситься. Ольга немного обиделась, но пережила, ибо личное счастье делает людей склонными к всепрощению. А вот Славик... На следующий день после того достопамятного банкета он искал ее с утра. Звонил раз двадцать, но она сменила симку. Заехал к ней на квартиру, закрыто, никого. Оттуда к ее матери, та вообще не в курсе, поднял всех на ноги, звонили к ее отцу, он тоже ничего не смог сообщить. Славик готов был лопнуть от злости и волнения. Потом она со старой симки днем позвонила матери, разговор был очень короткий, Маша сказала, что с ней все в порядке, она отдыхает, и просила не беспокоиться, звонить она будет сама. И отключилась, прежде чем он успел выхватить у ее матери трубку. Он, конечно, бушевал в душе, но вида не подал, главное, что с ней ничего не случилось. Славик подумал, что так даже лучше, не будет скандалов, она перебесится и вернется, и решил пока заняться свадьбой. Ольга реагировала немного странно, он даже удивился ее спокойному удовлетворению. За тот месяц, что ребята готовились к свадьбе, Мария еще несколько раз звонила матери со старой симки, узнавала, как и что. Накануне дня бракосочетания позвонила Ольге, поздравляла, смеялась (одному Богу известно, чего ей эта веселость стоила), потом извинилась, мол, не приехать никак, так что простите и будьте счастливы. И больше она им не звонила вообще. Как в воду канула. *** Упустил, не удержал ее, понял Станислав, да было поздно. Он готов был локти кусать, его грызла досада на самого себя. Что не поехал с ней тогда, не остался на ночь, не успокоил. Упустил. Раньше, когда рядом с ним были они обе, Машка и Оля, Машка казалась ему ручной синицей, прикованной к его руке, а Ольга журавлем, сулившим успех и карьерный рост. И он думал, что и журавля поймал, и синица у него останется. А вышло, что Машка-то и была тем самым журавлем в его руках, и он его бездарно упустил. Но это лирика, для мужчины дело должно быть важнее всего. Ольгин дядька помог деньгами, как и обещал, и в дело его принял. Станислав неплохо прокрутился, теперь у него была своя компания, он намеревался развиваться, наращивать мощности. В этом плане все было отлично. Только вот семейная жизнь... Оказывается, спать в одной постели с женой без желания непросто, даже если вы близкие друзья. А если жена вас любит, это еще хуже для мужчины. Ночи были тягостны для Славика, но он терпел, ему нужно было встать на ноги. И ему было жалко Олю, в конце концов, он же очень хорошо к ней относился. Днем. Однако, странное дело, даже в обычной жизни им не хватало Машки, особенно поначалу. Они так привыкли все делать втроем, оказалось, что она как-то скрепляла их троицу, вносила веселье. Потом, конечно, все притерлось, но было как-то прохладно. В общем, к большому сожалению, брак вышел не таким счастливым, как хотелось бы. Так что, как только Ольга забеременела, Славик завел себе любовницу. Он хотел снова ощутить то безумное глупое счастье от секса, которое давала ему Мария, и которого почему-то не могла дать жена. С любовницей было лучше, было даже хорошо, да, хорошо, но и только. И он стал менять любовниц, в надежде обрести что-то подобное тому, что испытывал когда-то. Но увы, даже прелесть новизны не давала особого счастья. Это сделало его несколько озлобленным. Фрустрация, знаете ли. Та самая, которая сопровождается гаммой отрицательных эмоций и чувством вины. Хорошо хоть, что все свои похождения всегда держал в строжайшей тайне, и не позволял себе ничего такого, чтобы могло оскорбить его жену. Он очень старался беречь Ольгу, не обидеть ее ничем. Но он же обижал! Тем, что не хотел ее. Как же чутко женщины чувствуют это, как же это ранит! Свою любовь они сосредоточили на дочке. Оба любили маленькую Машку без памяти, баловали, даже ссорились из-за этого. Но все-таки дочка крепко держала их вместе, давала радость и силы. Без нее может быть, и разбежались, трудно сказать. *** А Мария Меркина, молодая бизнесвумен, как ее величали на работе, жила по-прежнему одна. Сердце больше не болело, потихоньку вся любовь к Славке 'выгорела', осталась пустота, которую заполнила работа. При ее внешних данных и общей успешности, она мужиков как магнитом притягивала. Но. Но ничего. Она была очень дружелюбна, надежна, профессиональна, приятна в общении, однако, как говорили о ней, в личном плане холодна, как арктическая льдина. Нельзя сказать, что Маша не пыталась встречаться. Были же среди этих мужчин нормальные привлекательные ребята, с которыми могло что-то получиться. Но тут срабатывали странные блоки. Во-первых, научившись от незабвенного Бориса Яковлевича 'слушать' людей, она при разговоре могла улавливать срытые эмоции, а иногда, по косвенным признакам, и мысли собеседника. А какие мысли бывают у мужика, когда он разговаривает с молодой красивой женщиной? В общем, довериться кому-то было сложно, но это еще не все. Во-вторых, в ее подсознании так отпечатались те слова Славика, что она слишком податлива, что она вообще перестала что-то подобное ощущать. Прикосновения и поцелуи совершенно ее не трогали, словно нервные окончания, отвечающие за чувственность, сгорели, как контакты в приборе. Так еще бывает при ожоге, когда на месте гладкой кожи вырастает грубый рубец. Маша даже смирилась с мыслью, что возможно это на всю жизнь, она так и останется одинокой, потому что не сможет быть ни с кем, не чувствует ничего. Но, если честно, ей пока и не было нужно. Может, потом. А пока просто будем жить, говорила она себе. Глава 4. Дела. Станислав Вольский знал, что его компания, которую он перекупил не так давно, функционировала неплохо. Но, чтобы дело хорошо развивалось, нужно нормально обеспечить информационную безопасность. А как, черт побери, обеспечить, когда никто толком не знает, на каком уровне развития она находится, их информационная безопасность, отвечает ли она потребностям их бизнеса и вообще, всяким разным требованиям. И что теперь предпринимать в связи с этим, а у него в штате нет квалифицированных сотрудников. Сам он этим заниматься не собирался, своих дел хватало, и так вертелся как проклятый. Надо было обращаться в консалтинговую компанию, и приглашать внешнего консультанта. Он и обратился. Так уж вышло, что в филиал той самой компании, где работала Мария. Консалтинговая компания направила своего местного специалиста Михаила Паршикова, который консультировал компанию Вольского, периодически посещая для сбора исходных данных, анализа и согласования результатов, и выдавал по ходу рекомендации. Работа продвигалась нормально, появились очевидные успехи. *** Мария работала в головном офисе в столице, и иногда наезжала в филиал в родном городе, чтобы помочь местным специалистам, если у них возникали сложные вопросы, а также довести различные изменения и новшества. Как-то в очередной приезд Маша, которая консультировала этого сотрудника, обнаружила среди других знакомые имя и фамилию. Она остановилась, закрыла глаза и глубоко вдохнула несколько раз. Прислушалась к себе, небольшой шок от неожиданности, настороженность, непонятно чего ждать. А сердце, что с ним? Вдохнула поглубже, и заглянула в себя. Нет. Трепета нет, нет отклика, сгорело все. Можно не бояться, она в состоянии контролировать ситуацию, если судьба столкнет их снова. Мария улыбнулась спецу Паршикову, который с удивлением наблюдал, как столичная консультантша зависла на минуту, извинилась, и продолжила работу, как ни в чем не бывало. В конце концов, сколько можно прятаться, можно уже позволить себе приезжать в родной город без страха встретиться со своим бывшим любовником. Она еще со вкусом повторила про себя: - Бывший. Доработав с Михаилом и раздав все необходимые указания и консультации, Мария ушла. - Все хорошо, все очень хорошо, - твердила она про себя, но внутри словно поселился крошечный хомячок, бегущий в колесе. Беспокойство. *** Вы знаете, как себя чувствует жена, которую не хочет муж? Думаю, представляете. Ольга любила Славика. Всегда, с первого дня. Жадной, собственнической любовью. Она его хотела, и она его получила. И вот теперь она с ним жила. Его холодность, прикрытая показной веселостью и дружескими шутками, уязвляла ее с первого дня. Точнее с первой ночи. Когда он после этого сразу же отвернулся, отшутившись тем, что страшно устал, свадьба, мол, все нервы вымотала. И заснул. Заснул! Она-то долго не спала, почти до утра. Не знала, что и думать, надеялась, что утром все будет иначе. Не было иначе, ни утром, ни потом. Он всегда отшучивался, изображал веселье, целовал ее так, как целуют любимую бабушку, помогал по хозяйству. А Ольга хотела его страсти, которой и в помине не было. А еще Славик как-то отдалялся временами, выглядел немного странно и рассеянно, а иногда вовсе смотрел сквозь нее, как это умеют делать мужья, которым жены опостылели. Потом, словно опомнившись, начинал хохмить. Она подозревала, что муж налево ходит, ну не может молодой мужик не иметь потребностей, но вроде и зацепиться было не за что. Так, одни предположения. Слава Богу, родилась дочка. Дочка их сблизила. Как бы то ни было, она не собиралась сдаваться, потому что Славик нужен был ей как воздух, она по-прежнему жадно хотела его. Ольга надеялась, что со временем все наладится, надо просто перетерпеть. А пока она начала работать. Маленькую Машуньку оставляла с домработницей Галиной, уютной тетечкой, которая в ребенке души не чаяла и с удовольствием исполняла еще и обязанности няни. Галина по-бабьи жалела Ольгу, и Станислав ей тоже нравился, она все никак не могла понять, что не так у молодых хозяев. Собственно, она и посоветовала Ольге начать работать, все лучше, чем сидеть дома и изводиться. Ольга не стала искать работу по специальности, все-таки больше четырех лет дома просидела, и после института ни дня не работала, сейчас тяжело втянуться. А устроилась к однокурснице Маринке, которой муж, ужасно богатый армянин, купил ювелирный бутик. Ей как раз требовалась помощница, чтобы холеная, красивая и неглупая была, да еще, чтобы свой человек. Там у Маринки Ольга была на месте. И себя показать, и людей посмотреть, и посплетничать есть о чем, и не перегружена. В конце концов, золотое правило, что женщина должна работать столько, сколько она хочет, никто не отменял. Славик очень обрадовался тому, что жена решила выйти на работу, сказал ей совершенно честно: - Иди, солнце, иди. Во-первых, деньги в семью принесешь, - тут он захохотал, - А во-вторых, ты, когда дома сидишь - стервеешь, а так, радость моя, станешь занятой женщиной, и некогда будет дуться. А еще представь, заначки от меня будешь делать... И он ее развеселил и успокоил. Много ли бабе надо, чуть-чуть ласки. *** Сегодня Станиславу был один звонок. Звонок, который перевернул ему всю душу. - Стасик, привет сынок. Узнал? - Конечно, узнал, папа. Привет. Стасиком его называл только отец. Он ненавидел, когда его называли Стасиком, как рыжего таракана, но он терпел, сцепив зубы. - Я тут следил за тобой, мальчик, ты растешь. Да, думаю пора нам начать посерьезнее общаться. Из тебя выйдет толк. - Спасибо, папа. - Ты вот что, ты приходи на банкет, ну ты знаешь. Да. И жену, разумеется, там все с женами, официально. Ольгин дядька, Максим Юрич тоже будет. Да, Ну, давай, мальчик, удачи тебе. Пока. - Спасибо, папа. Буду обязательно. Пока. Вот. Он ждал этого столько лет. Отец наконец-то признал его, заметил. Сам позвонил. Станислав продолжал сидеть в кресле, держа трубку, еще какое-то время и переваривал. Был он рад? Да. Был. Но не так, как думал, когда был моложе, и все хотел, чтобы отец признал его на равных. Черт, то ли он такой странный, потерял остроту чувств, то ли запоздало признание, и теперь уже не радует, как могло бы обрадовать его раньше. Но все равно, Станислав был доволен. Помимо всего остального бизнеса, под папой, Александром Николаевичем Вольским, был NN... банк. А это для Славика был шаг вперед. Он проникался чувством удовлетворения постепенно, а когда, наконец, все осмыслил, и новые возможности, и новый статус, решил отметить эту победу. Набрал номер своей новой любовницы, которой он звонил только сам, и только с одной симки, и больше ни в каких случаях этой симкой не пользовался, и договорился на сегодня. Должны же у мужика быть какие-то радости? Нет? Как вы считаете? Он считал, что заслужил. Потом уже набрал номер жены: - Привет, солнце. Меня сегодня не будет, срочно надо ехать в Х.... Не волнуйся, все у меня на работе есть, и смена белья тоже, ты же знаешь. Не останусь голодный. Ну все, все. Слушай, Олюшка, знаешь... Сегодня звонил отец. Да, мой. Сам, понимаешь, Оля, сам. На банкет к себе пригласил. Да. И дядька твой будет. Ты че, конечно вместе, куда ж я без тебя. Славик расхохотался, настроение совсем улучшилось, особенно, в предвкушении предстоящей приятной ночи, но все по порядку. - Ну, ты там будь умничкой, Олюшка, не задерживайся. Дома чтоб вовремя была. Дааа, хорошо, давай. Ольга отбилась, Станислав откинулся в кресле, повертел шеей, с наслаждением хрустнул позвонками и подумал, все идет хорошо. А вечером он поедет за своим законным удовольствием. *** Ольга рассказала Маринке про банкет. Та обрадовалась и тут же выдала план действий: - Слушай, мы с моим Мовсесянкиным тоже туда приглашены. Ой, ну ты же знаешь, Каренчик у меня просто душка. Значит так. Прежде всего, шопинг, потом салон, а потом, потом будет самое приятное... - Мариш, что может быть для женщины приятнее салона и шопинга? - Молчи, деревня. Ты забываешь, что лучшие друзья девушек - это бриллианты. - И?! - Что и?! - передразнила ее Маринка, - Что и?! Потом мы выберем себе из нашего бутика самые лучшие цацки на этот вечер. Мовсесянкин разрешит. Я ему устрою интимное шоу, и он еще не то мне разрешит! - лукаво смеялась Маринка. Ольге сделалось так тоскливо, от этого лукавого веселья подруги. Стало так завидно, что Маринкин Каренчик с нее млеет, как таракан от дихлофоса, что она сглотнула от досады и нахмурилась. - Эй, подруга, ты чего скисла? Ты меня слушай, я тебя таким штучкам научу... Ольга засмущалась, замотала головой и засмеялась. А в глубине души зашевелился зародыш надежды. Может она и правда что-то не так делает, может Маринка с ее опытом что-то умное подскажет. А у Марины, как только план созрел, сомнений никаких не было. Весь завтрашний день должен быть посвящен шопингу, а потом - салон. Уходя, она подмигнула Маринке: - Ну, сегодня у Мовсесянкина будет феерическая ночь... Мммм... Не сцы, подруга, у нас с тобой будут лучшие цацки! Теперь уже Ольга смеялась вместе с ней. Потом ехала домой по пробкам, размышляя о своем. Что-то в ней Марина затронула сегодня. Ольга все вспоминала ее слова про Мовсесянкина, и вообще, про все. Она понимала, что если она хочет чего-то добиться, придется потратить немало сил. Но если удастся... Если удастся... А дома ее ждала Машунька, счастьечко маленькое. Ольга зашла по дороге в магазин и набрала игрушек и киндер-сюрпризов. Галина на это только укоризненно качала головой: - Балуете ребенка, что Вы, что Станислав Александрович. Куда ж дитю столько игрушек, а? А шоколада столько? Эх, вы... - ворчала добрая тетя Галя, которая пока никто не видит, баловала девочку больше всех. Жуя ужин и вяло отшучиваясь на наезды доброй тетки, Ольга прокручивала в голове мысль, что надо бы завтра купить интересненькое белье. Такое... чтобы ухххх... Маринка поможет. *** Тем же вечером Славик с бокалом шампанского в руке лениво развалился на диване в гостиной у Лидии, своей новой любовницы. После легкого ужина, сопровождавшегося провокационными взглядами, намеками и прикосновениями, она собиралась показать Славику новое белье, которое специально сегодня купила, чтобы 'устроить ему праздник'. Он был сыт, расслаблен и настроен получать удовольствие. Девушка уже собралась выйти, чтобы переодеться, когда Славик сказал: - Постой, постой, а куда это ты собралась? Давай, киса, переодевайся здесь. - Перестань, Славик, - заныла Лида, - я буду стесняться. Ему нравилось, когда она изображала невинность, но сегодня он хотел иного. - Цыц. Это мой праздник, ты сама так сказала, - он притянул ее к себе и мурлыкнул, скользнув губами по шейке, - Я хочу получить свой подарок. - Ой, ну ладно... Лида стала стягивать с себя платье, и вдруг... Он застыл, глядя на нее и глупо приоткрыв рот. Словно якорь, утащивший его на миг в прошлое, нахлынуло воспоминание. На ней был такой же точно комплект белья, как на Машке в тот последний раз. Лида с удивление смотрела на него: - Славик, ты чего? Что с тобой... - Молчи. Иди сюда... Потом она, лежа в его объятиях утомленная и довольная, потянулась, взъерошила его волосы и зашептала, целуя его в грудь: - Ну ты сегодня просто монстр. - Угу. - А кто такая Машка? - Что? - он был далеко, плавая мыслями в прошлом. - Ты назвал меня Машкой. Кто она? - Никто, она никто. Молчи. Иди сюда. И все повторилось снова. Глава 5. Чтобы было, где жить, когда она будет приезжать в командировки раз месяц, Маша сняла квартиру. Но сегодня решила остаться у матери. Вернувшись с работы, она застала мать в совершенном беспокойстве и судорожной подготовке к приему гостей. На дочкины поднятые в удивлении брови мама, покраснев и засмущавшись, выдавила: - Машенька, дочь, ты не сердись... - В чем дело, мама?! - занервничала Маша от такого вступления. - Нет-нет, ты только не волнуйся... Просто сегодня твой папа придет в гости... Он просил... Хочет помириться, Маша... Не сердись... - Мама, ты что?! Я наоборот буду только рада! - Доченька... - расплакалась мама, Расчувствовалась мама. Мария гладила мать по плечам, обнимала и утешала. Когда та немного успокоилась, Маша скомандовала: - Так, ты сейчас быстро идешь наводить марафет! Когда папа придет? Через полчаса?! Ну ты даешь! Чтобы через двадцать минут сверкала! Давай, мать, а я тут все приготовлю. Иди, давай, ну, чего? Тааак! Не реветь, я кому сказала! Всю красоту испортишь! Она вытолкала улыбающуюся сквозь слезы маму из кухни, а сама ринулась наводить порядок. Какие же это приятные хлопоты, у нее просто сердце пело. Хорошо, что ее старики решили помириться. Много ли той жизни осталось, чтобы провести ее порознь? - Господи, пусть у них все будет хорошо, - загадала Маша. Папа пришел точно, минута в минуту. Он был в костюме, наглаженный и с цветами, бледный от волнения. И мама тоже бледная. Отец, увидев дочь, сначала смешался, а потом несмело потянулся к ней, обнять. Машка сама со слезами радости обняла его, притянула в объятия маму. Так они и плакали втроем, потом Мария высказала: - Как же я за вас рада, родные мои! Хорошо хоть на старости лет Господь вас надоумил сойтись снова. Как же я вас люблю! Потом сидели за столом, вспоминали, смеялись. Мама смущалась и краснела, отец тоже. Мария смотрела на них и понимала, что сейчас вдруг встал на место тот пазл, которого так не хватало в ее жизни. Заполнилась выбоина в сердце, пустовавшая очень давно. Она почувствовала себя защищенной, словно ее старики образовали вокруг нее крепостную стену, за которой ничего не страшно. Семья. Отец остался ночевать. *** Утро у Ольги началось со звонка Славика. - Привет, солнце, как спалось? Ну что, гангстерши шопинга, готовы смести все витрины? Я нормально, вечером встретимся. Она понежилась еще в постели, благо начальница Маринка отменила на сегодня работу. Попозже Марина, как проснулась, созвонилась с Ольгой, они договорились встретиться, чтобы 'пройтись Мамаем' по бутикам. Когда они встретились, Маринка сияла, и объявила, что все, вопрос улажен, Каренчик разрешил. Она говорила о своем Каренчике, а глазки у нее светились. Надо сказать, что Марина была из очень обеспеченной семьи, и, выйдя замуж за своего Мовсесяна, просто сменила одно богатство на другое. И уж что-что, а получать желаемое, она умела. - Маринка, как ты это делаешь? - Что? - не поняла подруга. - Ничего, прости... - смешалась Ольга. Маринка глянула на нее странным взглядом и подкатила глаза. Она была холеная, шикарная, голубоглазая, высокая, с аппетитной грудью и длинными ногами. Волосы Маринка красила в красно-рыжий цвет и завивала крупными спиралями. Мечта мужика, одним словом. Ей даже не нужна была косметика, настолько яркими и насыщенными были природные краски. Она снова посмотрела на Ольгу и сказала: - Что-то не нравишься ты мне, мать. - Марин, расскажи, как у тебя с твоим... - С Каренчиком? Ольга кивнула. - Обожаю устраивать ему волшебные ночи. Ты знаешь, хоть мы с ним и женаты, но я для него скорее любовница, - Марина звонко рассмеялась Ольгиному удивлению, а потом ее понесло на откровенность, - Знаешь, мне иногда кажется, что он меня стесняется. - ? - Ой, ну не в постели же! Оля!? В жизненных вопросах. Он стесняется, что ли, показаться передо мной слабым, или... Ну, в общем... Знаешь у него есть любовница, Надежда. Глаза у Ольги округлились и рот открылся. - Ольга, закрой рот, муха залетит. - А ты... - Что? Я не ревную. Я знаю, что он души во мне не чает, что любой каприз мой выполнит. Могут же и у него быть какие-то капризы. - Я бы не смогла. - Ты смешная. У мужика если денег чуть-чуть больше, чем ему надо, он тут же себе бабу заведет, - со смехом сказала Маринка. А потом посерьезнела и добавила: - Знаешь, он ведь очень давно с ней, у них даже дети есть. Мальчик и девочка. Если у него проблемы какие, или неприятности, он отсиживается у нее, а мне звонит, что все нормально, просто задержался на работе. Не знаю, почему он на ней не женился, может мама не разрешила, - тут она злорадно расхохоталась, - Маму он слушается до сих пор. Я видела его Надежду несколько раз, хорошая баба, взрослая уже. Не удивительно, они ведь смолоду вместе. - А ты как же, тебе не обидно? - Нет. Я его люблю, как, скажем, своего кота. Обожаю тискать, баловать, гладить, любоваться, но ты же понимаешь, что коту сцен ревности не стоит закатывать, это смешно. У него и другие любовницы есть, но долго не задерживаются. А Надежда ему скорее жена, только неофициальная. А я - праздник души! Вот. Ольга, откровенно пригруженная Маринкиными признаниями, надолго замолчала. Они накупили сначала все ненужное, но совершенно необходимое, потом просто ненужное, потом решили перекусить, а после этого, наконец, с новыми силами пойти уже и купить необходимое. Ах, женщины! *** У Марии сегодня с утра было намечено посетить два места, NN... банк и офис Газпрома, где она консультировала ИБ. Сначала она отправились в Газпром, так было ближе. Отработала там первую половину дня, а после обеда, предварительно созвонившись с Александром Николаевичем, собиралась работать в NN... банке. С Вольским старшим ей надо было конфиденциально обсудить некоторые моменты. На обед она отправились в торговый центр, рядом с которым и находился Газпромовский офис. Мария решила, что заслужила хороший кусок пиццы и апельсиновый фрэш. Иногда она сама над собой смеялась, над тем, что студенческие привычки неискоренимы. Еще в незабвенные светлые времена, когда она учились, и вся их троица вместе ходила везде, куда можно и нельзя, они обожали пиццу. Машка всегда брала маргариту, Славик с курицей, а Ольга с грибами. Она сидела за столиком, доедая свою маргариту, вспоминая их студенческие вылазки, когда туда же вплыли груженные пакетами Марина и Ольга. Девчонки подняли страшный визг, тискали друг-друга и галдели. Еще бы, не виделись столько лет. Они посидели с полчаса, рассказывая каждая о своих успехах в жизни. Маша искренне порадовалась за Ольгу, что у нее теперь дочь. А когда узнала, что ребенка назвали в ее честь, растрогалась и обещала зайти проведать дитенка. Потом Маша извинилась, что не может больше побыть с девочками и, сказав, что идет на встречу с Вольским старшим в его NN... банк, ушла. Ей была внезапно тягостна эта встреча, как и Ольге. Они обе насторожились, каждая по собственным причинам. *** Часов в одиннадцать Станиславу позвонил отец и попросил зайти после обеда, надо обсудить кое-что. Состояние у Вольского младшего после приятно проведенной ночи было отличное, правда, моментами накатывала ностальгическая грусть по былым временам, но это не портило общую картину. Он был горд, что отец пригласил его на встречу и теперь пытался прокрутить в голове варианты того, что он ему может предложить. Ведь не просто же так вызывал его старик, думал Славик. Он снова позвонил Ольге и похвастался, что отец его пригласил к себе в банк после обеда, поговорить о делах. В приемной он назвался секретарше, та сообщила отцу и сразу же пригласила его в кабинет. Он уже собирался войти, как дверь открылась сама. На пороге возник его отец, он тепло прощался с молодой женщиной и пожимал ей руку. Станислав застыл в изумлении. Там стояла Машка. Повзрослевшая, изменившаяся, лощеная, потрясающая деловая женщина. Он на какое-то время выпал из реальности и тупо на нее пялился, пока, наконец, Александр Николаевич не счел нужным прояснить обстановку: - Кхммм, - кашлянул он, призывая сына собраться с мыслями, и перестать изображать из себя соляной столп, - Мария Владимировна, позвольте вам представить моего сына Станислава. - Очень приятно, но мы знакомы, - Мария Владимировна улыбнулась стопроцентной профессиональной улыбкой, она давно научилась этому, как и владеть собой в любых ситуациях. Станислав отмер, и, стараясь подавить волнение, сбивчиво заговорил: - Ээээ, да! Хммм... Мы знакомы! Мы же вместе учились, дружили в институте, общались... Пока Мария Владимировна не уехала. - последнее слово он произнес с нажимом. Мария Владимировна кивнула в ответ, улыбнулась снова, пропуская мимо ушей реплику Вольского младшего. Она обернулась к его отцу и, со словами: - Всего доброго, Александр Николаевич, - вышла из кабинета в приемную. - Мария Владимировна, не забудьте, Вы мне обещали, - галантно напомнил ей о чем-то Вольский старший. - Непременно, - улыбка, кивок на прощание, грациозный поворот и легкий шаг к выходу. Станислав, взбешенный ее отстраненной холодностью, этой нарочитой галантностью, с которой отец разговаривал с ней, взорвался, и, со словами: - Что, Мария Владимировна, даже руки мне не пожмете? - решительно пошел вслед за ней. Отец так и остался в дверях кабинета, наблюдая, как сын выскочил из приемной вслед за его консультантом по информационной безопасности. Он слегка приподнял брови, переглянулся со своей старой верной секретаршей, и выдал указание: - Когда Станислав Александрович объявится, пусть подождет в приемной. Минут пятнадцать. Секретарша, улыбнулась одними глазами и кивнула. Славик нагнал Машу в коридоре. Попытался схватить за руку: - Постой. Она остановилась, повернулась к нему и, протянув руку, мягко сказала: - Здравствуй Славик. Тот словно не заметил ее протянутую руку, молча обошел Марию кругом, внимательно разглядывая. Потом отстранился, скрестив руки на груди. Мария и так держалась на пределе, у нее все внутри тряслось от напряжения, а он, черт побери, еще бесплатный цирк устраивает. На них уже стали оборачиваться. Она спокойно взглянула ему в глаза и негромко сказала: - Славик, не устраивай сцену, на нас смотрят. - Тогда удели мне немного твоего драгоценного времени. - Прости, не могу, ты же знаешь, я консультант по ИБ, надо заскочить еще в пару мест, у меня день расписан по минутам. Но ты можешь проводить меня до дверей. Здание большое, - пошутила Маша, - Пока мы выберемся, успеем немного поболтать. Кстати, я сегодня видела Ольгу, она сказала у вас дочка, Машенька. Поздравляю! Маша, потихоньку двигаясь к лифтам, старалась отвлечь его разговором, очень уж неадекватно Славик выглядел и просто нарывался на скандал. Он неожиданно легко согласился: - Ну что ж, пойдем, я тебя провожу. Лифт, в который они вошли, был пуст. Тут-то Мария поняла, что он задумал, потому что Славка заблокировал лифт и, притиснув ее к зеркальной стене, жадно впился губами в ее рот. Он словно провалился в омут, утонул в блаженстве. Как он жил без этого, как... Ее снова, как когда-то, унесло безумие. Кошмар какой-то... Где ее обычное бесчувствие, когда оно так необходимо? - Неужели ты снова наступишь на эти грабли? - прорвался сквозь туман страсти внутренний голос, - Нет. Нет! Нееет!!! Сдохну, но еще раз я в это не вляпаюсь! Она стала вырываться, отталкивая его. - Прекрати! Прекрати сейчас же! Я не хочу! - Хочешь, - горячо шептал он, целуя ее, - Хочешь, не можешь не хотеть, Машка... Машка моя... - Нет! Оставь меня! Я не хочу! Славик, наконец, услышал и ошеломленно отступил, опуская руки: - Маша... Она поправила прическу, одернула одежду и сказала, жестко глядя в его растерянные глаза: - Запомни, Славик, твоя, - она подчеркнула это слово, - Ольга и твой ребенок. А я не твоя. Она нажала на кнопку, лифт тронулся, доехал до первого этажа. Мария вышла, Славик так и стоял в лифте, глядя, как она уходит, потом сорвался, догнал ее, повернул к себе лицом. - Я не отпущу тебя. Она не стала отвечать, просто обошла его и вышла из здания. Взбешенный и подавленный одновременно, Славик вспомнил, что вообще-то, его вызывал отец, и вернулся в приемную, где его высидели согласно полученному указанию положенные пятнадцать минут. Потом отец принял его. Честно говоря, Вольский старший забавлялся, глядя на очевидные душевные терзания сына: - Сынок, ты что-то плохо выглядишь. - Все нормально, папа, - проведя ладонью по лицу, словно стирая с него дурное настроение, бодро ответил Станислав, - Прости, заставил тебя ждать. Встретил вот свою однокурсницу, неожиданно... Ну ты понимаешь, столько не виделись, то, сё...Ты звал, папа, что-то хотел сказать? Папа взглянул на него поверх очков и сказал: - Очень хорошо, Стасик, я вот что хотел тебе предложить... Места для душевных переживаний больше не было. Серьезные мужчины говорили о серьезных делах. *** Мария ехала к себе. Сейчас она не в состоянии была ни с кем разговаривать, надо было побыть одной. Прийти в себя. Она была просто в бешенстве. Да как же так! Столько лет прошло, а этот гад все равно может ее достать! Ну почему?! Почему?! Почему она может что-то чувствовать только с ним. Почему... Что ей теперь делать... Снова бежать... Нет. Сколько можно бегать. Но и с ним у нее тоже больше никогда ничего не будет! Не. Будет. - Не будет этого. Я не дам тебе волю, сучка течная. Скорее сдохну, - сказала она себе. А как же быть с приглашением Вольского старшего на завтрашний банкет? Он же наверняка тоже там будет... А никак. Она пойдет, и будет вести себя как обычно. В конце концов, на работе она никогда не теряла присутствия духа и могла сохранять спокойствие в любых ситуациях. Спасибо Борису Яковлевичу, выдрессировал... - Справимся, - она уже успокоилась, заваривая кофе у себя на кухне. Только неприятный осадок остался от всего этого, и еще тягостное предчувствие грядущих новых неприятностей. Глава 6. Из отцовского банка Славик поехал прямо к Лидии, надо было как-то сбросить напряжение. Он созвонился с ней по дороге и выговорил короткое свидание, часа на два. Не больше. Он обещал Ольге вечером прийти домой. Лида поломалась, что у нее, де, свои планы были, теперь все менять, но согласилась. Как же не согласиться... После первых приветственных поцелуев он спросил глухим голосом: - Лида, где то белье, что было на тебе в прошлый раз? - Какое? Аааа, в стирке. Я же тебе тогда новое не успела показать, хочешь... - оживилась было Лида, но он прервал ее. - Не надо новое, я хочу то. - Но оно же грязное... - Ничего. Лида недоуменно пожала плечами и пошла выполнять странную просьбу своего любовника. Все было быстро, дико и животно-страстно. Славка откинулся на спинку дивана, закрыв глаза, они даже до спальни не добрались. Лида встала, отошла к столу, закурила, налила себе виски, потом повернулась к нему и выдала: - Знаешь что, фетишист ты несчастный, я тебе не резиновая кукла. Я Лида. Ли-да! Понимаешь! Лида, а не Машка! Хочешь свою Машку трахать, вот ее и трахай. А у меня, черт бы тебя побрал, тоже гордость есть. Вали давай отсюда, и больше мне не звони. Он закрыл лицо ладонями и захохотал, зло, хрипло, издевательски. Потом быстро оделся и, не сказав ни слова, ушел. Лида, наблюдавшая за ним, пока он все это проделывал, ждала, что он извинится, попросит прощения, скажет, что больше не будет. Все-таки он был ей небезразличен, он ей нравился, иначе она не стала бы... А этот гад... Он просто молча ушел, даже не попрощавшись. - Ну и черт с тобой! - заорала она и запустила в дверь пустым стаканом. Стекло разбилось, и острые осколки кольнули ей сердце. *** Ему надо было ехать домой, А он в таком раздрае. По дороге Станислав увидел магазин игрушек. Вот. Вот это точно поможет. Когда он думал о своей маленькой дочурке, на душе становилось тепло, и все проблемы казались не такими важными, отходили на задний план. Он зашел в магазин, долго ходил по рядам, выбирал, набрал гору игрушек. И за это время почти успокоился, во всяком случае, мог разговаривать нормально. Теперь можно ехать. Машунька встретила папу радостным визгом и тут же повисла на ноге. Катай! Катал, подбрасывал к потолку, девчушка заливалась счастливым смехом. Потом Ольга прекратила, как она сказала, 'это безобразие'. Галина, качая головой, забрала пакеты с игрушками и позвала ребенка в детскую, смотреть, чего там папка купил. А Ольга повела мужа кормить ужином. Выглядел Славик усталым и осунувшимся, она его пожалела: - Устал, милый? Он бледно улыбнулся и кивнул, пододвинув к себе тарелку. - Тогда сегодня ляжем спать пораньше. Славик промычал что-то с набитым ртом, что она приняла за согласие. После ужина он помылся и улегся с планшетом в постель, хоть новости посмотреть. Тут в спальню вошла Ольга и таинственным, игривым голосом сказала: - Дорогой, у меня для тебя есть сюрприз... Ему только сюрпризов не хватало, но он мужественно ответил, не отрывая глаз от планшета: - Да, ну говори, солнце, что у тебя за сюрприз, я весь заинтригован. Она надела новое, ужасно сексуальное белье. Вместе с Маринкой выбирали, та сказала, что ее Мовсесянкин от такого просто балдеет. Ольга волновалась, хотела, чтобы он, наконец, ее увидел, увидел какая она секси в этом комплекте. - Славик, посмотри на меня... Славик поднял на нее глаза, одобрительно хмыкнул и оценил: - Ух ты, шикарное белье, тебе ужасно идет. Повернись-ка, солнце, дааа, просто красотища. Ты молодец. Она влезла на постель, стараясь маячить кружевным бюстиком у него перед глазами, как ей говорила Маринка, но Славик зевнул, чмокнул ее в носик и сказал: - Давай спать, я что-то страшно устал. Лучше бы он ее ударил. Ольгу словно холодной водой облили, она тут же улеглась и залезла под одеяло, чувствуя себя оплеванной в этом дурацком белье. Потом почему-то вспомнила про то, что видела сегодня Машку, и решила спросить: - Ты был сегодня у отца? - Да. - Поговорили? - Да, очень продуктивно. - Я встретила сегодня Машку. В кафе. - Даааа? Он заерзал. - Она рассказывала, что работает в Консалтинговой компании специалистом по информационной безопасности. - Мммм... что ты говоришь... Славик зевнул, пошире открывая рот и изображая равнодушие.. - Машка сказала, что консультирует банк твоего отца, и после обеда туда собиралась. Говорила, что Александр Николаевич назначил ей встречу на это время. Ты ее там не видел? - Что? Нет. Только что он был расслабленно ленив, и тут весь подобрался. По тому, как муж напрягся и уткнулся в планшет, Ольга поняла, что он лжет. Она отвернулась от него, и вжалась в подушку. Лжет! Он с ней виделся, и теперь лжет! Нет, она не заплачет, она сильная. Только змеи зашевелились у нее в душе, страшные змеи, змеи подозрений. Глава 7. Банкет должен был состояться сегодня. Приняв решение вчера вечером, Маша перестала нервничать по этому поводу. Неприятности, так неприятности. В конце концов, она умела воевать, умела проигрывать с улыбкой, умела и побеждать. Усилием воли она заставила себя успокоиться, холодное безразличие разлилось в ней, помогая сохранить ясность ума и работоспособность. Мария отработала сегодняшний день как обычно, просто меньше улыбалась. Надо было выбрать платье на вечер, а впрочем, что выбирать. У нее не было с собой много одежды, но одно подходящее платье все-таки имелось. Очень глубокого черно-зеленого цвета, закрытое, свободный простой покрой. Платье струилось при ходьбе и не обрисовывало фигуру, а создавало некий намек, дразнящий фантазию. Маше оно очень шло. К нему она собиралась надеть изящные черные шпильки и комплект из аккуратных бриллиантовых сережек-гвоздиков и колечка. Скромно, элегантно, корректно. Она не хотела сегодня привлекать излишнее внимание. Оставалось вымыть волосы и подправить маникюр. *** Марина с Ольгой тоже готовились к вечернему мероприятию, только они собирались блистать. Марина, потому что всегда блистала, просто в силу привычки, а Ольга, потому что ей сегодня это было необходимо. Для самоутверждения. Ее не оставляло внутреннее напряжение и желание доказать мужу, что она тоже может нравиться мужчинам. Пусть увидит, наконец, что она самая красивая, пусть разует глаза и заметит ее. Иначе... Она не знала, что иначе, ей просто надо было сегодня выглядеть. Девчонки опаздывали, с мужьями они договорились встретиться прямо там, перед банкетом. И то еле-еле успели. Маринка хихикала: - Наши мужики нас как увидят, упадут в обморок от нашей страшной красоты. Они после всех манипуляций и процедур поражали воображение. Великолепная Маринка надела черное обтягивающее платье и вся искрилась бриллиантами, а на Ольге было глубоко декольтированное облегающее платье из серебристой ткани, к нему она выбрала изумруды в обрамлении мелких бриллиантиков, под цвет глаз. А блестящие русые волосы ей уложили в простую, но очень красивую прическу. Ольга и правда сегодня была очень хороша, настоящая красавица. Марина увидела своего Каренчика и, подбодрив подругу, чтобы та не терялась, двинулась к нему. Ольга заметила мужа, но решила подождать, пока он подойдет к ней. Ей нужно было увидеть эффект, который она произведет. Когда Станислав увидел свою сияющую красотой жену и пошел к ней навстречу, она улыбнулась победной улыбкой, потому что Славик одарил ее по-настоящему восхищенным взглядом. У Ольги отлегло от сердца, отпустила терзавшая ее тревога. Понравилась. Она ему понравилась. Славик подошел, взял жену под ручку, поцеловал и, рассыпаясь в шутливых комплиментах, повел в зал. По пути увидели Максима Юрича, Ольгиного дядьку, надо было подойти, 'засвидетельствовать свое почтение', как сказал Славик. Так, за разговорами, они добрались до хозяина, и как раз стояли все вместе, когда в зал вошла Мария. Ольга не пропустила этот момент, хотя смотрела в другую сторону. Потому что Славик замолк на полуслове и весь напрягся, уставившись на входные двери. Что не укрылось ни отца, ни от Ольгиного дядьки. - Так что ты говорил, Стасик, - решил вывести его из этого состояния Александр Николаевич. - А? Ээээ, да... - и он продолжил с того места, на котором остановился, и мысли его не путались. Вольский старший остался доволен, как бы сын не волновался, но о делах не забывал. Растет. Из него выйдет толк. Мария шла сквозь толпу, продвигаясь к группе, окружавшей хозяина, раздавая по пути приветствия и улыбки. Ей улыбались в ответ, на нее обращали внимание. Да, она многих тут знала лично или заочно. Работа. Чем ближе она подходила, тем сильнее напрягался Станислав, пожирая Машу глазами, и тем мрачнее становилась Ольга. Наконец Мария подошла. Тепло поздоровалась со всеми, улыбнулась особенной улыбкой хозяину, тот галантно поцеловал ей ручку и промолвил: - Эх, где мои молодые годы... Она лукаво усмехнулась и ответила: - Вам и сейчас нет равных, Александр Николаевич. Станислав был готов удавить собственного отца, подумать только, пара слов - и этот старый пень расцвел как розовый куст! Он что, имеет на нее какие-то виды?! Ольгу, забытую в стороне и глядевшую на них словно из-за стекла, душила досада. Чего они все на Машку уставились, как будто в зале никого кроме нее нет!? Что в ней есть такого?! Ничем она не красивее ее, Ольги. Ничем! Так за что!? За что ей такое внимание... А Мария тем временем коротко переговорила с Александром Николаевичем, а после извинилась, что не сможет задержаться дольше. Ей и так пришлось напрячь все силы, чтобы это выдержать. Она чувствовала прожигающие Славкины взгляды и повторяла про себя, как ее научил Борис Яковлевич, что на ней непробиваемая, невидимая зеркальная броня. Вольский старший выразил искреннее сожаление, а Станислав двинулся в сторону Маши, он хотел задержать ее, поговорить без свидетелей. Ему необходимо было поговорить. Ольга попыталась было удержать его за локоть, но он смахнул ее руку и не заметил. Мария подняла умоляющий взгляд на Александра Николаевича. Тот все мгновенно понял, и легко взяв сына под локоть, увел в сторону, заговорив с ним о делах. Станислав секунду сопротивлялся, но подчинился. Никому не нужен был скандал. Маша ушла. *** Ольгу взбесил муж, который, открыв рот и начисто забыв о ней, пялился на другую. И не просто на другую, а на свою бывшую! Ее терзала ревность. Ей было ужасно обидно. Целый день потратить на то, чтобы выглядеть как богиня, а тут появляется чуть ли не затрапезная Машка, и вот вам, пожалуйста, все пялятся на Машку, а на нее, на Ольгу, ноль внимания. Она посмотрела на дядю и задала мучивший ее вопрос: - Дядя, вот объясни мне, глупой, что такого есть в Машке. Не понимаю, что вы все в ней видите? Максим Юрич, оказавшийся невольным свидетелем этой сцены, крякнул, а потом попытался объяснить раздраженной Ольге: - Сила. В ней, Оля, есть большая сила. И еще, извини, племянница, ум. Ольга зло фыркнула: - Ум?! Да она не умнее меня, я же лучше училась - Да? А что же ты теперь брюлики в магазине продаешь? А вот это уже удар ниже пояса! Ольга возмущенно уставилась на дядьку: - Я, между прочим, замужем, и у меня маленький ребенок, к твоему сведению. - Это да. Ты спросила моя девочка, я ответил. У каждого своя судьба. Но, вот смотри, Оля, вы втроем хорошо учились, а по специальности работает только она. И я тебе скажу, для женщины, она достигла очень большого успеха, и, очевидно, что для нее это не предел. - Дядя, ты же знаешь, Славик должен был на ноги встать, мы тогда только поженились, на что бы мы жили? Ты же сам помогал. - И твой муж очень хорошо себя показал, он далеко пойдет. Но получилось так, что вы со Славиком чужое место в институте зря занимали. Слова были обидные. Ольга молчала, уставившись в пол. Максим Юрич поглядел не нее немного, а потом спросил: - Ты вот что скажи, у вас с ним все нормально? Он тебя не обижает? А то, я ему быстро мозги вправлю. - Да нет, что ты, он никогда меня не обижает. У нас все нормально. Не скажет же она, что муж ее не хочет. Стыд какой... Она думала, что настроение и так хуже уже не может быть, но после разговора с дядькой... Ольга готова была разрыдаться, она извинилась и ушла в туалет. *** Вольский старший отвел Станислава в сторону, разговаривая о делах, потом, как бы между делом спросил: - Стасик, ты всегда себя так странно ведешь, или это только сейчас, специально для меня? - Прости, папа. - Что у тебя с этой женщиной? - Ничего. - Ничего? Тогда почему ты ведешь себя как идиот? Станислав недобро сверкнул на отца глазами, а вот отец, как ни странно, воспринял реакцию сына с одобрением. - Стасик, что у тебя с ней? Тот нехотя выдавил: - Раньше было... - И ты перед ней облажался. Так? И чего ты теперь хочешь? Сын молчал, зло постукивая носком туфли по полу. - Ты уже взрослый, у тебя семья. Думай что делаешь. - Я думаю! Я всегда думаю! - вдруг взорвался Станислав. - Ээээ, да ты совсем свихнулся, как я погляжу. - Да, - ответ прозвучал глухо и обреченно. Они немного постояли молча, погруженные в свои мысли, потом Станислав сказал: - Ты ведь можешь меня понять, как мужчина... - Как мужчина могу. - Ты же знаешь ее номер... дай... прошу! Отец посмотрел на него, нахмурился, но номер телефона Марии все-таки дал. Потом добавил: - Стасик, смотри, чтоб без глупостей. Сын, который почувствовал огромное облегчение от того, что теперь у него есть связь с Машкой, кивнул. Возвращались они: отец задумчивый, а Славик возбужденный и даже довольный. Максим Юрич оглядел их странным взглядом и сообщил: - А Ольга пошла носик попудрить, и что-то застряла надолго. Тут Славик спохватился, про Ольгу-то он и забыл. *** В туалете беззвучно рыдала Маринка. Как только Ольга увидела это, своя обида тут же отошла на задний план, и она кинулась к подружке: - Мариш, ты чего, случилось что? - испуганно теребила вслипывающую Маринку Ольга. - Аа-а-а-а! - тихонько рыдала та, прижав к губам платок. - Мариш! Что! Случилось! - Аа-а-а-а... Оля... Сашка женится... - сбивчиво, сквозь слезы шептала Марина, - Оля... - Что? Ничего не пойму, какой Сашка? Маринка умолкла, стараясь прекратить плакать и взять себя в руки, а Ольга ждала, когда подруга успокоится и что-то внятно объяснит. Зашло и вышло несколько женщин, они бросала на Марину с Ольгой любопытные взгляды, но Маринке было в тот момент все безразлично, а Ольга, встречая заинтересованные взгляды, улыбалась в ответ, стараясь сгладить обстановку. Наконец, Маринка перестала всхлипывать, умылась холодной водой и закурила. - Мариш, ты же не куришь... Та махнула рукой. - У тебя беда, Мариш, скажи, может я смогу помочь... Марина зажала рот рукой и покачала головой, а на глаза снова навернулись слезы. Потом она все-таки заговорила: - Ты не смотри на меня. Это так... Жизнь... Момент жалости к себе. Тебе, Оля, повезло, ты своего Славика сама выбирала. А меня особо никто не спрашивал... Папа с Кареном без меня все решили. Деловые. Ольга вспомнила ее Мовсесяна. Взрослый мужик, не красавец, конечно, но очень обаятельный, остроумный, щедрый. И от Маринки без ума. Чего же еще желать? - Ты же своего Карена любишь... Сама говорила. Марина посмотрела на Ольгу, как смотрят взрослые люди на несмышленых детей, и проговорила: - Конечно, люблю. Куда же мне деваться, - она вздохнула, - Он и правда очень хороший, мой Мовсесянкин. Родить, что ли, ему ребенка? Марина притихла, задумавшись над собственными словами. Ольга решилась спросить: - А Сашка кто? - Никто. В школе вместе учились. Влюблена была в него, - Марина зло раздавила сигарету и хрипло усмехнулась, - Глупости это все. Просто встретила общих знакомых... так... рассказали новости... Глаза у Марины снова были на мокром месте. Ольга обнимала подругу, гладила по спине, а сама все уговаривала: - Мариш, ты давай, ты успокойся. Умыться надо, носик припудрить. А то, что твой Мовсесянкин подумает? - Да. Ты права. Я сейчас. И она взяла себя в руки. Через десять минут это снова была та великолепная, веселая Марина, какой Ольга привыкла ее видеть. Она посмотрела на подружку и скомандовала: - Ну что, Оль, пошли, а то наши мужики нас небось уже заждались. Выйдя в зал, Ольга подошла к мужу. Он опять мило шутил, улыбался, как нив чем не бывало. Глупо было демонстративно дуться, да и обида немного схлынула, но горечь осталась. И ревность. Глава 8. Все дела, намеченные в этот приезд, Мария закончила, а билет взяла еще в субботу, когда собиралась идти на тот банкет. Улетала она в воскресенье, но ей хотелось успеть повидать маленькую Машку. И при этом не встречаться со Славкой. Славка стал проблемой. Он где-то узнал номер ее сотового, и теперь доставал ее звонками и СМС. Хотел встретиться. Она внесла его номер в черный список, но он звонил с других номеров, тогда она просто отбивалась. Мария решила взять две недели за свой счет и отдохнуть, заодно надо было решить, как оградить себя от домогательств бывшего любовника. Она позвонила Паршикову и попросила о личном одолжении: - Михаил Андреевич, Вы же сегодня работаете в... - она назвала компанию Станислава Вольского. - Да, Мария Владимировна. - У меня будет к Вам просьба. Дело в том, что мы с его женой давние подруги, и хотим сделать ему сюрприз, так чтобы он не догадался. Так вот, надо его из дома выманить часа на два. Сможете? - Не вопрос. Тут есть несколько моментов, которые надо с ним обсудить лично. Я планировал на завтра, но можно и сейчас. - Будьте так любезны. А как договоритесь с ним встретиться, перезвоните мне. Ей самой было бы смешно, на какие хитрости приходится пускаться, да только ей было не до смеха. И видеть своего бывшего, а тем более разговаривать с ним не хотелось. Хотелось оказаться как можно дальше от всего этого, желательно где-нибудь на другом конце света. Паршиков был так любезен, что выполнил все, о чем она просила, а после отзвонился, как и обещал. Ну вот, у нее есть два часа. Время пошло. Она поехала по тому адресу, который ей тогда в кафе назвала Ольга. По дороге зашла в магазин игрушек и купила огромного розового медведя. Его красиво упаковали, подвязали бантом и Маша с медведем, который был чуть ли не большее ее, пошла навещать маленькую тезку. Дверь открыла Галина. Она удивленно уставилась на гигантскую игрушку, потом сообразила, что надо позвать хозяйку. Когда Ольга увидела Марию в своей прихожей, ее аж передернуло, но она пригласила гостью войти и позвала маленькую дочурку: - Машунь, доча, иди сюда. К тебе тетя Маша пришла. Чудесный дитенок с кудрявыми золотистыми волосиками и хитрющими голубыми глазками притопал в гостиную. Мария увидела малышку, и сердце у нее защемило. А маленькая Машка, забыв все на свете, кинулась к игрушке. Мать сказала ей: - Как тебе не стыдно, подойди поздоровайся с тетей. - Ни стидна, ни стидна, - захихакал ребятенок и доверчиво подбежал к Марии обниматься. - Ну здравствуй, тезка, меня тоже зовут Маша. Маша обнимала маленькую, ворковала с ней а Ольга все больше наливалась неприязнью и напряженным ожиданием, что вот-вот придет муж. Ей вовсе не хотелось, чтобы он встречался с Машкой, особенно после вчерашнего. Да, она сама пригласила Машку в гости, но тогда она не знала, что Славик будет на нее так реагировать. Ольгу терзала ревность. Маша случайно глянула в лицо подруги и все поняла. Поняла, что ей здесь более чем не рады. Она сказала: - Не волнуйся, я сейчас уйду. - А я и не волнуюсь, - язвительно ответила Ольга, - Просто держись подальше от моего мужа. Мария вскинула голову в удивлении, а Ольга продолжила: - Я знаю, что ты всегда хотела отобрать его у меня, еще тогда, когда мы вместе учились. - Что...? - ей стало так больно и обидно, что она все-таки высказала, - Оля... Ты знаешь, что мы с ним тогда почти три года встречались... - Да. И трахались, как кролики, - сказала она, с нескрываемым презрением. - Не надо при ребенке... Но Ольгу понесло: - Как я ненавидела эту твою довольную моську каждый раз после того как вы... Как я тебя за это презирала. Но я всегда знала, что он тобой просто пользуется, и тоже презирает за твою доступность, и никогда на тебе не женится. Машка слушала это все с открытым ртом, она-то думала, что у нее есть друзья. А бывшая подруга тем временем продолжала: - А я замуж вышла девушкой, я берегла себя для него. И он уважал меня за это. Ольга сказала это с такой гордостью, что Мария поразилась, но подруга решила расставить все точки над и: - Он мой, не вздумай снова морочить ему голову. Дальше оставаться и о чем-то говорить не имело никакого смысла. Маша встала, вежливо попрощалась, уж что-что, а держать лицо она умела при любых обстоятельствах, взяла сумочку и, провожаемая неприязненным взглядом Галины, ушла. Ей уже даже не больно или обидно, ей было просто до тошноты противно. Ольга судорожно прижала к себе маленькую Машку и пыталась успокоить разошедшиеся нервы. Тяжело дался ей этот бой за свое счастье, но женщина была готова сражаться до конца. Правда, в глубине души она все-таки чувствовала вину перед подругой. *** Что-то гнало его домой, не давало покоя. Консультант по ИБ вызвал его сегодня и долго пытался донести несколько важных моментов, но не мог Станислав ни на чем сосредоточиться. Весь день он пытался вызвонить Марию, ему необходимо было с ней встретиться, а та либо была недоступна, либо не брала трубку, либо тут же отбивалась. Он был издерган и зол, да еще это непонятное беспокойство... Он торопился. Домой Станислав пришел минут через десять после ухода Маши. В прихожую выбежала с визгом Машунька, встречать папу: - Папа, к нам тетя плиходива, миську мне плинисва! Подём! - и она потянула отца в гостиную. Славке душу свело предчувствием, когда он увидел огромного розового медведя. Он заметался, крикнул: - Оля! Кто приходил?! Машка?! Это Машка приходила?! Галина, видя, что хозяин не в себе, тут же увела ребенка. Ольга вышла к нему, Боже, куда девался спокойный и обтекаемый, всегда улыбающийся Славик?! Он был похож на раненого зверя, бегая из угла в угол и яростно ероша волосы. Она тихо сказала: - Да, это Маша заходила. - Где?! Где?! Когда она ушла?! - Минут десять назад. - Почему ты ее отпустила?!!! Он ударил кулаком в стену, потом выхватил телефон, набрал номер, но номер не отвечал и Славик в сердцах запустил телефоном куда-то в угол. Телефон разлетелся на куски. Ольга глядела на это все как во сне, потом прошептала: - Так вот каким ты бываешь, когда любишь. Она опустила голову, ссутулившись ушла к себе в комнату, тихо прикрыла дверь и заперлась. А Славик развернулся и выскочил из дома. Стены его душили. Сел в машину, поехал куда глаза глядят. Пришел в себя у здания ИИ... банка. В кабинете отца горел свет, что ж, тем лучше, может быть, тот что-то знает. Отец не был удивлен, он только неодобрительно посмотрел на сына и сказал: - Стасик... Нет, он больше выносить этого не мог, после сегодняшней встряски ему не хотелось сдерживаться: - Не надо называть меня Стасиком, отец. Ты же знаешь, что мне неприятно. Меня зовут Станислав, Славик. - Ну наконец-то. Я уж думал, что этого не случится никогда. - Чего, - не понял сын. - Я все ждал, когда же ты возмутишься, когда тебе надоест быть приспособленцем, и ты станешь мужчиной. Дождался. И надо же, бабы тому виной. Я прав? Сын кивнул. - Ну что, сынок, теперь ты знаешь, каково это, жить с одной бабой, а любить другую? - Теперь знаю, - глухо пробормотал Славик, опустив голову. - Сможешь теперь меня простить? Славик поднял голову и взглянул на отца, а тот продолжил. - Я ведь Люсюку свою всегда любил, а матушка твоя, Лариса, встряла. Влезла ко мне по пьяни и забеременела. Выхода у меня не было. Так и жил. Но Люську не забывал. А потом она забеременела, Люська. А матушка твоя узнала... Пошла к ней на работу, скандал устроила. Ну, Люська аборт и сделала. Отец встал, вытащил бутылку коньяка, им обоим не помешало бы выпить, раз уж у них вечер откровений. Разлил по стаканам, и продолжил: - Люся тогда чуть не умерла, я еле успел ее спасти. Если бы тогда я опоздал... Короче. Люсю спасли, но детей у нее уже больше быть не могло... - он умолк на какое-то время, - А потом я от твоей матушки ушел. Ты уж прости. Налил еще по одной, выпили. - Лариса меня возненавидела, и тебя так воспитала. Но я тебя всегда любил, просто ждал, когда смогу с тобой поговорить без ненависти и обид. Знаешь сынок, когда мужчина любит женщину? - Когда он только ее хочет? - Это не любовь, это страсть. - А что, когда идиотом из-за нее себя выставляет? - зло засмеялся Станислав, имея в виду отцово замечание про его необъяснимо дурацкое поведение. - Нет, - мягко сказал Александр Николаевич, - Когда он ее счастье выше своего ценит, и готов своим счастьем ради нее пожертвовать. Сын надолго умолк, да и Вольский старший более не расположен был к разговорам. Славик думал. Своих любовниц он никогда не любил, это были просто тела, которыми он пользовался, желая вновь испытать то наслаждение, которое когда-то могла дать Мария. Любил ли он Машку? Раньше он ее хотел, потом тосковал по ней, а сейчас он испытывал к ней какое-то безумное влечение. Страсть, как сказал отец. Любил ли он ее? Получалось, что никогда не любил, потому что в отношениях с ней его всегда волновало только свое собственное счастье. А Ольга? Что он чувствовал к ней? Он не знал. Он знал только одно. Ради счастья своей маленькой дочери он пожертвует всем, не только своим счастьем, но и самой жизнью. Глава 9. Ольга без движения сидела на кровати уже почти час, она не плакала, она думала. Думала о том, что было тогда, и что теперь. И поняла то, о чем давно уже подозревала, но не хотела себе признаться. Даже если ты отберешь у другого его счастье, это еще не значит, что сможешь им воспользоваться. Это как платье с чужого плеча, совсем не обязательно подойдет тебе. Она хотела Славку, боролась за него, отняла его у Машки, получила. А вот принадлежит ли он ей? После того, что она сегодня видела... Ей надо уехать, побыть одной и понять, что делать. Оставаться дальше вместе с ним Ольга не могла. Было очень больно. Она переоделась, причесалась, собрала сумку, потом, под причитания Галины, стала собирать ребенка. - Ми гулять подём? - Нет, мы поедем к бабушке. - К бабеське? А ми миську взямем? Мелкая Машка хныкала, ей хотелось своего нового розового медведя взять с собой. Но мать негромко, спокойно, но строго сказала: - Нет. И, как ни странно, ребенок, привыкший всегда получать свое, замолчал. Домработница страшно расстроилась, а Ольга отстраненным тоном успокоила ее: - Тетя Галя, не надо, все в порядке. Мужу скажите, я поживу у мамы. Потом взяла ребенка и ушла. *** От отца Станислав вернулся домой ближе к ночи. Его подвез Вольский старший, а машину перегнал сотрудник безопасности. Дверь открыла насупленная Галина, укоризненно посмотрела на хозяина и пошла в кухню, подогревать ужин. - А Ольга где, спит? - спросил вслед ей Станислав. Домработница остановилась, повернулась к нему лицом и сказала: - Нету Ольги. - То есть как это, нету? - А так. Уехала. - Куда? - начал вскипать он. - К маме. И ребенка забрала. Галина высказалась, повернулась к нему спиной и ушла в кухню. Ребенка забрала. Уехала. Забрала ребенка. Уехала. Забрала ребенка. Пустота. На него навалилась страшная пустота. Он тяжело опустился на диван, обхватив голову руками. Ужинать он не стал, ложиться спать тоже. Он так и просидел в одной позе до утра. А утром поехал за женой к теще. Ольга отказалась его принять, теща, Вера Васильевна, вышла к нему и сказала: - Славик, я не знаю, что там у вас произошло. Оля молчит. Он попытался объяснить, но женщина остановила. - Не надо. Вы должны сами разобраться. Но она сейчас с тобой говорить не станет. Ей лучше побыть одной. - Вера Васильевна, как Машка, - глухо спросил Славик. - Хорошо, Машка хорошо. Ты приходи через неделю. Думаю, она за это время успокоится. Он поблагодарил тещу, просил звонить, если что, и ушел. Что еще ему оставалось. *** Всю дорогу до дома Мария переваривала все то дерьмо, которое на нее вылила бывшая подруга. Дома влезла в душ и мылась, мылась, мылась. Закон Мерфи в действии. Мария не могла не думать о том, что было тогда, больше четырех лет назад. Все почти как в прошлый раз. Она опять скрывалась, и опять из-за Славки. Впрочем, ничего нового. Но вот от Ольги она такого не ожидала. Да, уж, если неприятности случаются, то с завидной цикличностью. Но теперь зато, она от него свободна. От них. Свободна. С утра в понедельник побывала у начальства и, проведя за закрытыми дверями длительное обсуждение всех обстоятельств, передала клиентов из своего родного города другим консультантам. Потом с каждым из них имела разъяснительную беседу. Перед Вольским старшим она извинилась и просила никого о ней не оповещать, она не сказала прямо, но тот понял, что она имела в виду его сына. А потом была работа, много работы. Глава 10. С тех пор, как ушла Ольга, прошло пять дней. Станислав ночевал на работе, ему страшно тоскливо было оставаться в пустом доме, он оставил дом на попечение Галины, а сам перестал там появляться. За это время он сблизился с отцом, рассказал ему о случившемся в то же утро. - Знаешь, отец, от меня Оля ушла, - слова дались ему с трудом, Станислав был мрачен и подавлен. - Ушла, говоришь... - Да. И забрала ребенка. - Ушла, значит, любит, - сделал парадоксальный вывод отец. - Что-то я не понял... - Станислав, сынок, она тебя любит и дает тебе право выбора. Потому и ушла. Она сейчас обижена, не хочет тебя видеть, но поверь, она тебя ждет. Тебе решать. Захочешь вернуть ее - найди правильные слова, и она вернется. Отец был как всегда прав. Славик подумал, что не будет он ждать неделю, поедет к ней сейчас. Он знал, что ей скажет. *** Накануне вечером Вера Васильевна снова пыталась разговорить дочь, чтобы понять, что же у них случилось. Крайне неохотно, но Ольга рассказала матери всю историю с самого начала до конца. Кое-что Вера Васильевна и так знала, а кое о чем догадывалась. Она выслушала дочь, а потом сказала: - Все так, но поехал-то он не за ней. Поехал он за тобой. - Мама, это только из-за ребенка. Он дочку обожает, ради нее все что угодно сделает. - Но ведь это твой ребенок. И потом, если бы он ту Марию любил, его не остановил бы ребенок. Подумай хорошенько и помирись с ним. Он ведь неплохой мужик, да и ты его любишь. А проблемы в любой семье бывают, и решать их надо вместе. Ольга задумалась над словами матери, и пришла к выводу, что мать права. Поэтому, когда Славка приехал на следующий день, она вышла к нему. Теща взяла Машуньку и повела гулять, часа на три-четыре, чтобы зять с дочкой успели наговориться. Ольга была молчалива и сидела на диване, глядя в одну точку. Боль еще не прошла. Славик в волнении прошелся по комнате, потом сел сидел напротив и заговорил: - Оля, ты прости меня, я, конечно, скотина и дурак. И я обидел тебя. Но ты прости, пожалуйста. Ты ведь меня любишь, Оля. - Разве тебе нужна моя любовь? Ты даже никогда не хотел меня. Она готова была откусить себе язык, но слова уже сорвались. Впрочем, когда-нибудь об этом надо было сказать. Может оно и к лучшему. - Оля, ты ведь тоже никогда не хотела меня. - О чем ты? Разве не ты вечно отговаривался тем, что устал, или еще чем-то, когда я хотела... - ей стало обидно. - Оля, ты никогда меня не хотела. Ты хотела, чтобы я тебя хотел, чтобы хотел тебя трахать, потому что муж должен хотеть, потому что так положено, для самоутверждения. - Да откуда ты знаешь?! - взорвалась Ольга. - Оттуда, Оля, что если женщина хочет, мужику не устоять. Если женщина хочет, она смотрит по-другому, дышит по-другому, пахнет по-другому, течет... - Ага! Конечно! Я помню твои слова, что ты сказал тогда Машке! Что такую бабу нельзя в жены брать! А теперь ты мне еще это в упрек ставишь!? - Оля, какая же ты глупая... Господи... А я вообще полный идиот. Ты что, подслушала тогда... Она кивнула, от волнения и обиды у нее, наконец, потекли слезы. Ольга не плакала все это время, а теперь вот словно прорвалась плотина. - Оля, ты потому всегда была такая... Ольга кивнула, всхлипывая. - Это все моя вина. Моя. Просто... Просто... Я идиот, Оля, какой же я идиот. Испортил жизнь и тебе, и Машке. Слезы все текли, Славик вытащил платок, потом сел рядом с Ольгой и стал заботливо вытирать ее мокрое лицо. Она не стала его отталкивать. - Не плачь. Это все моя вина. Просто... Я все-таки скажу. Ты не сердись, и не спеши делать выводы, просто послушай. И постарайся меня понять. Просто... Ты ведь знала, да, что мы с Машкой... Конечно, Ольга знала, всегда знала. - Но я выбрал тебя. Не спрашивай почему. Мне и так трудно говорить. Оля, ты много слышала тогда? Что ты слышала? - Что ты не женишься на Машке. Женишься на мне, потому что я хорошая. - Оля, Олюшка... Я ведь хотел и на тебе жениться, и Машку любовницей оставить. Не смотри на меня так. Да. Я подлец! Я подлец, Оля, подлец... Он встал прошелся несколько раз из угла в угол, остановился у окна и, глядя во двор застывшим, невидящим взглядом, проговорил: - А Машка как узнала, сразу уехала, бросила меня тогда. Но, видишь ли... Отношения с ней были такие... такие яркие... Что потом она словно всегда была третьей в нашей постели. Будто всегда незримо присутствовала. И это мне мешало видеть тебя, всегда мешало, - он провел пятерней по волосам, пожал плечами, словно пытаясь понять что-то, - Наверное, это потому что она меня бросила. - Я думала, это ты ее бросил, - всхлипывая, сказала Ольга. - Нет, это она... И ты знаешь, Оля, мы оба перед ней виноваты. Спорить с этим она не стала. - Да, Оля. Я все не никак не мог избавиться от воспоминаний о ней. Потому и вел себя так по-дурацки, когда она приехала. Но сейчас всё. Кончено. Мне отец сказал, что когда мужик любит женщину, ее счастье ставит выше своего. Если так смотреть, то Машу я никогда не любил. Я просто гад перед ней. Ольга молчала, уткнувшись в платок. - Давай начнем все сначала. Мы попробуем. И не только ради ребенка. Ради нас с тобой, Оля. И будем в постели только вдвоем, только ты и я. И ты не будешь стесняться чувствовать. Тебе вообще когда-нибудь было со мной хорошо? Глядя, как жена отрицательно качает головой, Славик с горечью признал: - Боже мой, какая же я скотина... Ольга расплакалась еще больше, он присел рядом: - Ну не плачь, Олюшка, солнце, не плачь... Она уткнулась лбом в его плечо, а Славик обнял ее, прижимая к груди, как ребенка. Он впервые за всю их семейную жизнь обнимал ее по-настоящему. Супруги походили на двух тяжело раненных солдат с боями вырвавшихся из окружения. У них были обиды, была общая вина на двоих, но поддерживая друг друга, они могли выжить. - Знаешь, Оля, мы должны попросить у Машки прощенья. За все. Оля покорно кивнула. В этом он был прав, и Оля была с ним согласна, ее тоже мучила совесть и за то, что не любила подругу, и за то, ей тогда наговорила. *** С прогулки вернулись бабушка с внучкой. Вера Васильевна только взглянула на дочь, сразу поняла, помирились. И слава Богу! А то, разве ж это дело, оба молодые, красивые, ребеночек вон какой славный, куда им разбегаться?! Им жить да жить. Машунька увидев родителей, сидящих рядышком на диване, тут же взобралась на папу и стала рассказывать, что они с бабушкой видели, каких котов, машины, голубей, собачек. Столько вещей, могущих поразить воображение ребенка! Славик одной рукой обнимал за плечи всхлипывающую Ольгу, а другой крепко прижимал к себе ребенка. Прикрыв глаза от избытка чувств, он впитывал в себя чудесный детский запах, уткнувшись носом в кудрявые волосики маленькой дочки, а рядом была жена. Он смог, смог ее убедить. Он не сказал ей всей правды, и никогда не скажет. Но то, что они сегодня узнали, поможет им найти какие-то пути друг к другу. Он не знал также, будет ли он ей верен, но он хотел верить, что постарается. Еще Станислав пытался понять, почему был так жесток с Марией, и почему всегда старался оберегать Ольгу. И только ли из-за денег он на ней женился? Не только. Может, он тогда и не понимал, но Мария всегда привлекала его своей внутренней силой и свободой, и вместе с тем, именно этим она его и пугала. Он старался подавить, подчинить себе Машку, и инстинктивно боялся потерять себя с ней. А Ольга для него была ручная. Если так сказать, то Ольга была для него домашней кошкой, а Машка тигрицей. С кошкой было проще, той не надо ничего доказывать. И сейчас, сделав свой окончательный выбор, он понял, что как бы там не вышло, а он постарается сделать жену счастливой, постарается дать ей то, чего она хочет, чтобы его маленькая девочка никогда не услышала тех страшных слов, которые в детстве часто приходилось слышать ему: - Папа нас не любит. Папа любит. Очень любит. Глава 11. Все это время Мария работала по заграничным компаниям, такой уж расклад получился. Прошло время, летний сезон подходил к концу, она устала. Просто устала. Заслужила же она себе немного отдыха. Как-то вечером сидела с планшетом в постели и, мазнув глазами по новостям, увидела рекламу круизного тура. Так бывает, смотришь на что-то много дней, а потом вдруг раз - и видишь, и понимаешь, что это тебе нужно. Точно, она поедет в круиз! Маша читала рекламу и умилялась: 'Круизный отдых - это не только возможность укрепить уже существующие отношения, но и завести новые знакомства. К этому располагает дружеская и романтичная атмосфера на борту, а также маршруты круизов. Ницца, Венеция, Верона, Монако - рай для влюбленных - не оставят равнодушными ни пары со стажем, ни тем более молодоженов. Последние, кстати говоря, иногда устраивают свадебный обряд прямо на борту - брак регистрирует капитан круизного лайнера. Во время круиза даже бывали случаи спонтанных браков, когда люди знакомились и расписывались во время путешествия!'. - Оооо! Рай для влюбленных - это здорово! - не без ехидства повторила Маша. Вот только слово 'любовь' она не могла слышать. А отдохнуть действительно надо, и желательно там, где тепло. Она взяла отпуск, подобрала ближайший тур и уехала, греть косточки под южным солнцем и любоваться красотами Средиземноморья. *** Круиз начинался из Сочи. Был шикарный бархатный сентябрь. Когда попадаешь из откровенно прохладной осени в этот вечно цветущий город, круглый год пропитанный арматами вечнозеленых растений и шашлыка, настроение как-то само повышается. А тут еще предчувствие чего-то волшебного, которое всегда бывает в начале отпуска, в общем, состояние Маши походило на легкую эйфорию. Круизный лайнер напоминал плавучую вавилонскую башню, радовал глаз сверкающей белизной и громадными размерами. Пока они грузились на борт под бодрые речи сопровождающего, Маша крутила головой во все стороны, и все ей ужасно нравилось. А лайнер и правда, поражал размерами. Маша прикинула, что здесь ничего не стоит заблудиться, и блудить... ээээ, блуждать (пожурила она себя за излишнюю фривольность) неделями и месяцами! Каюта у Маши была отличная, с окном, ванной комнатой, с телевизором и мини-баром. Кондиционер поддерживал приятную нежаркую температуру. Мария решила ненадолго прилечь, и чуть не проспала обед. Спалось ей в каюте хорошо, не беспокоили разные мысли, словно все неприятное остались за бортом. У нее было отличное настроение. Сидя в обеденном зале ресторана, Мария стала присматриваться к остальным посетителям. С ней за одним столом сидела пожилая еврейская пара. Чудесные, очень забавные, очень интеллигентные старички. С тем самым непередаваемым легким акцентом. Они показались такими милыми, так трогательно заботились друг о друге, что Маше стало по-доброму завидно. Хорошо вот так, состариться вместе в любви. - В любви? Мария Владимировна, забудьте это слово, - сказала она себе, - Это слово не для Вас. К их столику подошел мужчина. - Простите, у вас свободно? Я немного опоздал, - голос у него был приятный. Маша кивнула, а старики стали его приглашать. А потом увлеклись, завели разговор о современной молодежи и незаметно втянули в него и Марию, и подсевшего к ним мужчину. Мужчину звали Федор Михайлович, он неожиданно оказался приятным собеседником. Старички искрились юмором, Мария иногда вставляла реплики, мужчина с невозмутимым видом английского джентльмена довольно остроумно шутил. Она как-то незаметно для себя втянулась и, приняв полное участие в разговоре, решила 'послушать' заинтересовавшего ее мужика. Присмотревшись, она поняла, что тот тоже 'слушает', причем слушает ее! Маше стало вдруг смешно, они словно два Шерлока Холмса, прослушивающих друг друга. Она сдержанно хихикнула. На что этот Федор Михайлович, глядя на Машу, добродушно спросил: - Вы находите меня смешным? - Ах, что Вы, как можно? У меня просто хорошее настроение. - Я рад, что смог улучшить Ваше настроение. И он улыбнулся. Оказалось, что у него замечательная улыбка и красивые карие глаза. И перебитый нос картины не портил. Вполне приятный мужик лет тридцати пяти, рослый, и даже темные волосы все на месте. Одет хорошо, неброско, но дорого. И не дурак. Но вот кто тут был истинными Шерлоками Холмсами, так это старички. Подметив взаимный интерес своих более молодых соседей по столу, они многозначительно переглянулись, и продолжили разговор на новую интересную тему. О кинематографе. А когда убедились, что разговор будет поддерживаться и без их участия, аккуратно удалились. По дороге к себе в каюту пожилая дама сказала своему мужу: - Нюма, по-моему, они оба одинокие. - Цилечка, мне тоже так показалось. - Нюма, надо им помочь. Они же сами не догадаются, что очень подходят друг другу. Спорим на рубль? Нюма улыбнулся своей Циле, и похлопал ее по пухлой ручке. - Спорим. Интересно, почему те из женщин, кто счастлив в браке, имеют навязчивую идею поженить всех окружающих? Глава 12. После обеда Мария с новым знакомым вышли прогуляться по палубе. Смотрели на проплывающие мимо облака, на синюю воду, беседовали, потом он вдруг повернулся и, оказавшись лицом к Маше, спросил: - Скажите, Мария Владимировна, что делает такая дама как Вы на этом лайнере, и почему она совсем одна? Мария Владимировна расхохоталась. Ну точно, Шерлок Холмс. Опять же доверие внушает. Но ей с ним было легко, он был доброжелателен и ненавязчив и, если и имел корыстный плотский интерес, то очень хорошо его скрывал. Она почему-то решила ответить честно: - Мария Владимировна здесь для того, чтобы придумать, как похоронить свое прошлое. Мужчина хмыкнул, вновь повернулся лицом к борту и сказал: - Забавно, но я тоже здесь примерно по той же причине. Маша удивленно подняла брови, однако расспрашивать ни о чем не стала. Но он заговорил сам. - Устал от того, что меня беззастенчиво использовали, причем не один раз. Бросил все, и решил вот, пропасть на две недели. *** Плавание продолжалось уже третий день. Мария обедала вместе с еврейской парой и Федором Михайловичем, а потом они гуляли по палубе, иногда пересекаясь со стариками. На нее обращали внимание поголовно все мужики, а их в группе было довольно много, одиноких мужчин, не считая Федора Михайловича, целых пять. Да еще один, уже взрослый, со своей женой, стоило той отвернуться, как он начинал глядеть на Машу гипнотизирующими глазками старого мачо. Маше было смешно. Засматривались на нее и другие. Даже члены команды. Некоторые, конечно, не осмеливались проявлять активно свой интерес, но зато другие... Такие, как старпом или корабельный доктор, те постоянно попадались на глаза и просто устроили соревнование, кто скажет больше комплиментов. Среди тех пятерых мужчин из ее группы был один очень красивый, породистый мужчина лет тридцати. Высокий, со стройной фигурой голубоглазый блондин, чем-то на Славку похож. Это сходство кольнуло Машу в первый же момент, как она его увидела. Так вот, этот Эдуард, он так представился, смотрел на Машу с очевидным интересом, и даже пытался подобраться ближе, опасно близко. Тревожил ее. Она вдруг подумала, что надо было давно в круиз съездить, потому что то ли атмосфера здесь располагала, то ли последним своим поцелуем Славка снял с нее какие-то блоки, но теперь ее начали волновать мужчины. Мария от них скрывалась за широкой спиной Федора Михайловича, который хоть и поддерживал образ невозмутимого английского джентльмена времен королевы Виктории, но даму сторожил, аки дракон свое сокровище. Ему достаточно было одного взгляда, как поклонники успокаивались, и вели себя весьма корректно. Все так чинно-благородно продолжалось бы и дальше, если бы Циля не затеяла справлять свой день рождения. Лайнер сегодня должен был стоять почти весь день в Стамбуле, и старики отправили Марию с Федором Михайловичем в вылазку за спиртным и продовольствием. Абсолютно все можно заказать в ресторане, но так же гораздо интереснее! Казалось бы, ну что в этом может быть веселого, но Машка развлекалась от души, особенно, когда они, соблюдая полную секретность, с каменными лицами проносили все это на борт. В несколько приемов. И что странно, на них хоть и косились, но непробиваемый фэйс Федора действовал железно, 'боеприпасы' у них не отобрали. Маша еще заметила: - Федя, а ты часом не гипнотизёр? На что Федя загадочно улыбнулся. Совместно пережитые приключения помогли им перейти на ты, и теперь она называла его Федя, а он ее Маруся. Пока шла подготовка к подпольному празднованию (раз подпольно, то энтузиазма было неизмеримо больше, причем у всех), у Маши сложились более свободные и дружеские отношения не только с Федором. Она стала легко общаться и с Эдиком, который то сыпал шутками, то бросал на нее томные взгляды и вздыхал, и с серьезным, обстоятельным и тихим Мареком, и другими ребятами. Старого мачо жена не отпустила. Но корабельный доктор... Это что-то. Док был русскоязычный до мозга костей и обожал рыбалку во всех видах. Циля с Нюмой таинственно обсуждали какие-то моменты предстоящего подпольного праздника, а Маша стояла на палубе у самого борта. Федор стоял рядом, облокотившись на перила. Мужчины, желая привлечь ее внимание, гоняли по палубе помпон от чьей-то от панамы. А корабельный врач с хитрым коротеньким спиннингом как бы случайно появился именно там, где они находились. Лихо забрасывал 'удочку', и на нее даже что-то ловилось! Маша весело смеялась и хлопала в ладоши, когда он вытягивал рыбок, Даже Федор слегка улыбнулся пару раз. Пару раз прошелся старпром, косясь на его улов и отпуская ехидные реплики на английском. Хорошо, когда нет языкового барьера, и все друг друга понимают. Терпение Эдика и компании кончилось, он решил переключить ее внимание на себя, примерился и, с криком: - Маша! Тебе пас! Отбивай! - послал ей 'крученый мяч' помпоном. Маша отбила. Но только помпон улетел за борт вместе с ее тапком. Настал звездный час доктора! Он мгновенно забросил леску и выловил тапок, который и вручил прекрасной даме с поклоном. Ну вот как после этого его не поощрить? Маша чмокнула дока в щечку. И тут началось! Взрослые мужики разревились как школьники и все просто из кожи вон полезли. Кончилось тем, что Эдик неожиданно оказавшись слишком близко от Маши несильно прижал ее к борту, заперев в кольце своих рук. Маша от неожиданности смутилась, а Федор сразу напрягся и зацепил слишком ретивого кавалера за локоть. Остальные притихли. Могла назреть ситуация, но Циля бдила. Она тут же позвала: - Машенька, Федор Михайлович, будьте любезны, помогите нам с Нюмой, - тут она сделала хитрое лицо и оглянулась, потом таинственно продолжила, - в каюте приготовиться. Естественно, Федор Михайлович тут же отодвинул в сторону Эдика, подхватил Марию под ручку и со словами: - Цецилия Сигизмундовна, мы спешим к Вам на помощь, - повел ее подальше от толпы воздыхателей. Марек и Эдуард выразили готовность тоже прийти на помощь, но Цецилия Сигизмундовна сказала, что в каюте будет тесно и, подмигнув, велела следить за обстановкой. Общий сбор был назначен в каюте у Цили с Нюмой после ужина. Ужин прошел без эксцессов, только глаза у заговорщиков блестели. Потом все стали подтягиваться к старикам в каюту. Оказалось, что таки каюты на этом лайнере очень вместительные, а у них имелся еще и балкон(!). День рождения начался 'шепотом', на столе в качестве закуси были разных сортов оливки, черносливки и всякие сухофруктики, а также небольшие интересные сдобные печенюшки. А в качестве выпивки - напитки, опять же разных сортов и крепости, каждый выбирал по желанию. Постепенно языки развязались, а потом мероприятие понеслось, особенно, после того, как к ним присоединились старпом с доктором. Забавно, каждый новопришедший приходил 'со своим'. Старпом разошелся и, когда Эдик заявил, что всегда мечтал порулить круизным лайнером, загадочно переглянувшись с Федором Михайловичем, взял и пригласил всех на первую палубу. Разумеется, тайно, подпольно и неофициально, туристам туда нельзя! Чтобы никто и ни-ни, а то всем хана. Забавно, слово 'хана' он сказал по-русски, видать, опылился от дока. Поперлись абсолютно все мужики, кроме Нюмы. Старички уже совсем уморились, и Маша осталась с ними помочь убрать. Только толпа любителей покрутить 'лево руля' ушла на мостик, как минут через десять появился док. Маша уже успела прибраться, видя, что у Цили глаза закрываются, она увела хитрого, ловко опередившего конкурентов, корабельного доктора в бар на летней палубе, а на двери, чтобы их не искали, оставила записку. Маша с доком только присели за стойку, как в дверях появился Федор. Вид у него был... Нет, ни один мускул на его лице не дрогнул, но так выглядят ковбои в старых добрых вестернах, когда выходят на дуэль на середину улицы. То есть он был спокоен, сосредоточен и зол на доктора. Док съежился, а Машу разобрал хохот. Так обстановка и разрядилась, тем более, что вслед за Федором Михайловичем в бар ввалилась пятерка Машиных кавалеров во главе с Эдуардом. Глаза Эдика метали молнии. Найдя Марию в целости и сохранности, все успокоились, и народные гуляния продолжились уже в баре. Потом кошачьими голосами пели под караоке, потом были танцы. Маша наплясалась на полжизни вперед, ей было ужасно весело. Федор наблюдал за ней, улыбаясь одними глазами. Давно Маше не было так хорошо. Ее все время приглашали танцевать, и больше всего она танцевала с Эдиком. Он так смотрел на нее, Маше тут же вспомнились фильмы про вампиров. Она прыснула: - Что? - удивился Эдуард. - Ты собрался меня зачаровать как вампир, чтобы выпить мою кровь? - сощурив глаза, испытующе спросила Мария, едва сдерживая смех. - А тебе нравятся вампиры? - Ээээ, да! Наверное! - она все-таки захохотала. - Тогда я буду для тебя вампиром, - зашептал он, - Я буду для тем, кем ты захочешь... - Не надо торопить события, Эдик, - Маша смутилась. Он властно улыбнулся, прижал ее покрепче, и закружил. А потом произошло небольшое вроде бы событие, но испортившее ей настроение. Маша танцевала с Мареком, тот, сбросив свою всегдашнюю серьезность, шутил, шепча ей на ушко веселые глупости, Маша смялась, глядя ему в глаза. И Марек вдруг ее чмокнул в губы, невинно. Но Эдик решил приревновать. Вытащил Марека на палубу бить морду, остальные потянулись за ними, чтобы поглазеть и одновременно не допустить смертоубийства. Глава 13. Веселье кончилось внезапно. Мария сразу расстроилась, тогда Федор, спокойно наблюдавший за всеми перипетиями, шепнул ей на ушко: - Маруся, самое время исчезнуть по-английски. Тебе не кажется? - Ты прав. И пока там снаружи выясняли отношения, они исчезли. Корабль был большой, и спрятаться так, чтобы тебя не нашли, там было где. Они устроились на носу с пивом. Ночь, звезды, море, жутко романтично. - Всегда было любопытно, откуда пошел старый русский обычай лакировать все пивом? - Не знаю, но обычай хороший, - весело ответил Федор. Сидеть рядом и молчать было уютно, потом он запел. - На речке, на речке, на том бережочке, мыла Марисинька белые ножки, - Федя дразнил ее, а Маша смеялась. У него приятный голос, думала Маша. Он все время плавания постоянно наблюдал за ней, она ему очень нравилась, но была в ней какая-то тайная боль. Федор спросил: - Маруся, и все-таки, что с тобой произошло. - Долгая история. - А нам спешить некуда. - Только если ты тоже расскажешь. Идет? - Ладно, я буду первым, - он откинулся назад, потом начал свой рассказ: - Я любил одну женщину, смешно да? - Нет. - Так вот, я любил одну женщину, а она поиграла мной, а потом вышла за другого. За моего друга. Но, видимо ее ожидания не оправдались, и она снова обратила на меня внимание. Я был удостоен чести быть ее наперсником, - он отряхнул брюки, поправил волосы, потом продолжил, - Она жаловалась мне, лила слезы, я был готов сердце вынуть из груди... А она добилась ревности от него, и потом с победой к нему вернулась. Маша сочувственно хмыкнула. - Да... А мне осталось только отползти в сторону, и снова зализывать раны. Потом опять она поссорилась со своим... И опять... В общем, так она держала меня на привязи, то подтаскивала поближе, по отбрасывала. В конце концов, мне надоело. И вот, я сбежал. Вырвался на волю. Пусть ищет себе другого, кого она будет терзать. Федор невесело рассмеялся. Мария 'слушала' его рассказ, его эмоции были искренними, он не врал. Они еще немного помолчали, потом Федор сказал: - Теперь твоя очередь. - Ладно. Она отпила пиво, уселась поудобнее и начала рассказывать. Ей вдруг захотелось рассказать ему все подробно, в конце концов, куда спешить, пива оставалось еще много. И она рассказала, как в институт поступала, как с друзьями познакомилась, а потом влюбилась, а потом ее предали. Как сбежала в первый раз и начинала жить заново, про Бориса Яковлевича, про работу. Услышав про работу, он засмеялся, запрокинув голову: - Так ты из информационной безопасности? - Да ну? А где ты работаешь? Он выпучил страшные глаза и зашептал: - В своей собственной безопасности... Тшшшш! В одной очень серьезной конторе! - Вот уж рыбак рыбака... Они оба расхохотались. Потом Мария снова рассказывала, теперь уже про недавние неприятные встречи и горькие откровения, о том, как снова сбежала. Федор 'слушал' внимательно. Под влиянием момента Мария разоткровенничалась, рассказала, что никого не чувствует, кроме гада Славки. - Что, совсем-совсем никого и ничего? - Совсем-совсем. - Ну-ка давай попробуем. - Ой, перестань, Федька! - Ты что, боишься? А Маруся? - Иди к черту, ничего я не боюсь! Ну, целуй, я все равно ничего не почувствую. И ведь поцеловал. Сначала сладким дурманом заволокло, а когда за шею пониже ушка прикусил - словно ураганом снесло все мысли. А потом была безумная ночь. *** Маша проснулась в его каюте. Федор спал. Сказать честно, она была в шоке. Как же так. Как она могла. Вот так взять и опять, как течная сучка... Боже мой, Нет! Нет! Она больше никогда никому не даст такой власти над собой! Надо быстро уходить, пока он не проснулся. Стыд какой... Прямо хоть сходи в ближайшем порту... Она подскочила, стала судорожно одеваться и собиралась уже тихонько выйти, как он проснулся. - Маша! Далеко собралась?! - голос был серьезен. Она молчала. Федор мгновенно натянул одежду. - Почему? Скажи, почему ты снова хочешь сбежать?! Маша! Я же не тот твой сопливый урод, который обманывал тебя, а потом предал. Маша?! Почему? - Ты хочешь знать почему? Хорошо, я скажу. - Так скажи, потому что я не понимаю! - Я не могу больше никому дать такую власть над собой, не могу... не хочу, чтобы меня снова предали, - глухо сказала Маша. - Но ведь ты имеешь такую же власть надо мной! Маша! - Но я знаю тебя всего несколько дней! Я Славку знала столько лет, и то, ошиблась... - Не сравнивай меня с этим козлом! Ты ведь меня 'слышишь', так ведь, Маша? Тебя же твой Борис Яковлевич научил, сама говорила? Слышишь мои эмоции?! Она вскинула на него глаза. - Не смотри на меня так, ты ведь знаешь, что и я тебя 'слышу', слышу твои эмоции. А если мы будем знать эмоции друг друга, мы не сможем обмануть друг друга, значит, и не будем обманывать. Маша потупилась. - Марусинька моя, если люди отдают друг другу власть над собой - это называется доверие, - Федор погладил ее по щеке, - Выходи за меня замуж, Маруся. Обвенчаемся прямо здесь, капитан нас распишет. А потом... захочешь свадьбу, какую хочешь, и платье, и море цветов... Все, все что захочешь, Маруся... Решайся! Она не знала, как ей быть, слезы текли из ее глаз, а руки дрожали от волнения. Она так привыкла быть сильной, рассчитывать только на себя, а теперь... Он просит довериться ему... Но ей хотелось довериться, узнать, наконец, каково это, быть женщиной, а не машиной, которая ничего не чувствует, зато идеально выполняет свою работу. Он с какой-то голодной жаждой смотрел ей в глаза и ждал. Наконец Мария робко проговорила: - Федя, а ты построишь мне небольшой домик... И чтобы терраса была, и розы... - Построю, Маруська, конечно, построю! Правда у меня уже есть дома с террасами, но я построю! Ты только захоти! - захохотал он, крепко прижимая Машку к своему сердцу. Может это глупо и неосмотрительно, вот так замуж выскакивать. У нее же работа. И где они будут жить, и вообще, как и что будет. Мария не знала, но наконец-то была счастлива. А он обнимал свое нежданное счастье и думал, что он смог. Слава Богу, он смог уговорить ее. Он не сказал ей всей правды, но он все расскажет! Все расскажет ей постепенно, чтобы не спугнуть. У них еще будет много времени, вся жизнь. Он надеялся, что сможет сделать ее счастливой, очень хотел этого, потому что она уже сделала его счастливым. Федор Михайлович был рад, что она сделала свой выбор, не зная о нем почти ничего. Что выбрала его, мужчину, а не то, кем или чем он является. У них все будет хорошо, уж он-то постарается. Мужчина смеялся счастливым смехом, а женщина уткнулась носом в его грудь и почувствовала себя дома. *** Свадьба на корабле - это и правда, очень романтично. Могла ли Маша предполагать, когда читала ту рекламку в интернете, что так все и будет? Собираясь в эту поездку, она думала просто отдохнуть от работы на пару недель и все. А тут... Остальные кавалеры Машины слегка скисли, но быстро вернули себе хорошее настроение, и теперь с нетерпением и азартом ждали предстоящую церемонию. Дольше всех дулся Эдик, порывался поговорить с Марией, но и он остыл. Персонал все подготовил, Маша с Цилей нашли в бутике ужасно красивое платье. Расписались они на рейде в Венеции. Удивительно теплую церемонию бракосочетания на летней палубе провел капитан. Еще бы, не расстарался бы он для своего судовладельца! Маша так волновалась, что и не заметила, как из Марии Меркиной превратилась в Марию Борщевскую. Потом они немного посидели в самом уютном ресторане лайнера, украшенном гирляндами цветов. А сказка продолжалась, потому что на борт сел небольшой вертолет, и Федя утянул в него свою изумленную жену - в свадебное путешествие. Так и сказал, а еще сказал: - Какое счастье, что я выбрал именно этот свой корабль. Мог ведь сесть на другой. И тогда мы бы с тобой никогда не встретились. - И много чего я о тебе еще не знаю? - Маруся, ты знаешь обо мне самое главное, остальное все мелочи. - Ох, Федя... *** Циля махала рукой счастливой Маше и вытирала слезы, а Нюма стоял рядом и улыбался. Циля повернулась к мужу и, глядя на него сияющими влажными глазами, победным тоном произнесла: - Федечкина мама скажет мне такое спасибо! - Еще бы, ей так давно хочется внуков. - Нюма, ты снова мне проспорил. Давай сюда рубль! Нюма протянул ей рубль, который тут же перекочевал в ее редикюль. Закрыв заветный кошелек и похлопав по нему ручкой, Циля сказала: - Уже пятнадцать! - Циля, В следующий раз мы будем справлять мой день рождения! А то так не честно, у тебя был уже три раза подряд! - Нюма, о чем ты? - Циля ужасно развеселилась, и глаза ее горели. Да ради того, чтобы увидеть, как загорятся азартом эти глаза, глаза его Цилечки, он был готов проспорить ей еще хоть тысячу раз, и так всю жизнь! Глава 14. Трое ребят из русскоязычной группы, только недавно бывшие дружными и незаметными Машиными поклонниками, разом подошли к Циле с Нюмой, и встали вокруг. Циля похвалила их: - Отличная работа мальчики. Все еще не въезжая в ситуацию и глядя вслед улетающему вертолету, Эдик с Мареком переглянулись и спросили одновременно: - Это что было? - Он кто? Корабельный доктор вздохнул, пожал плечами и ответил: - Он, ребята, владелец этого корабля, и не только. Марек присвистнул. Эдуард презрительно скривился: - Нуууу, теперь понятно, почему она его выбрала, продалась за деньги. Циля повернулась к Эдуарду и внезапно из милой старушки превратилась в железную леди. Отповедь была жесткой: - Молодой человек, такие женщины как она не продаются за деньги, они дарят свое сердце. Но вам этого не понять, у вас вместо сердца совершенно другой орган. Потом она вытащила из ридикюля телефон и сделала короткий звонок. Через десять минут прилетел еще один вертолет, который забрал Цилю с Нюмой и этих троих. Уже в вертолете она сделала еще один звонок: - Рита! Привет, дорогая! Я присмотрела за твоим мальчиком, как ты и просила. Риточка, я сделала лучше! Я его женила! И он сейчас вместе со своей женой летит к вам. Что? Почему не предупредила заранее? А как же сюрприз?! Рита, такая замечательная девочка, если бы у меня был внук, забрала бы ее себе. Да? Что? Уже подлетают?! Ну все, целую, мы тоже будем через пятнадцать минут! Потом она хитро посмотрела на мужа и сказала: - Ну сейчас Федечке достанется... Он же Маше ничего не сказал... Нюма, это будет очень смешно, Нюма! Это надо увидеть, как он будет выкручиваться. Ха-ха-ха! - Даааа, - подумал Нюма, - Федю Борщевского ждет та еще головомойка. *** Федор несколько раз звонил кому-то, но Маша не обращала внимания, ей так нравилось смотреть на мир, она впервые летела на вертолете. - Федя, а куда мы прилетели? - спросила Мария, когда увидела, что вертолет приближается к какой-то вилле. - К моим, Маруся, познакомишься с моей семьей, с дядей, с мамой, с бабушкой, с сестрой, - внешне Федя был невозмутим, но в душе-то волновался. Она удивленно воззрилась на него, когда тот продолжил: - Они все тут на вилле, я их три дня собирал, будут нас встречать, - попытка улыбнуться натолкнулась на упрямое нежелание жены принимать новости с бездумной веселостью. Он готовился к разносу, который вполне могла устроить Мария. И точно, Маша опустила голову и напряглась: - Федя, скажи мне, кто ты и кто твой дядя? Он назвал дядину фамилию, Маша так и осталась сидеть с открытым ртом. Потом завозилась и обиженно спросила: - Это что же получается? За кого они меня примут? За охотницу за деньгами? Ты должен был сказать... - Что сказать? Маша?! Что это был мой корабль? Чтобы ты решила, что я слишком богат для тебя? Чтобы ты мне отказала?! Ты же чертова гордячка! - взорвался Федор. Мария еще больше нахмурилась. Но Федор не унимался: - Ну чего надулась? Я все тот же Федя, тот самый мужчина, который обнимал тебя сегодня ночью, тот, которому ты сказала да чуть больше часа назад. Подумаешь, имущества у меня чуть больше, чем ты ожидала. Что теперь, не будешь меня за это любить? Накажешь? Маша?! - Ты должен был сказать... - Тогда бы ты вышла за меня? - Не знаю... Нет, наверное... Не знаю. - Вот и молчи. И не надо дуться, Марусенька, - он мягко обнял ее, потом нежно взял Машино лицо в ладони, погладил большими пальцами ее нахмуренные брови и ласково сказал, глядя ей в глаза, - Не надо, улыбнись, пожалуйста, смотри, нас встречают. Ну как на него дуться, когда он такой... Но Мария не просто дулась, она была зла на него. - Начинать жизнь со лжи, с первого же дня... Он не дал ей закончить, он тоже разозлился: - В том, что мужчина чувствует к женщине, я тебе ни разу не солгал. В конце концов, ты за кого выходила замуж? За мужика или за его деньги?! - Ты сам прекрасно знаешь! - Вот и жить будешь с мужиком, а не с его деньгами! Федя так забавно бушевал и ерошил растопыренной пятерней свои темные волосы, что она все-таки улыбнулась. Да и что говорить, слова были правильные. А вертолет уже заходил на посадку, внизу толпилось Федино семейство. Маша вдруг почувствовала, необычайное возбуждение и предчувствие начала чего-то нового в своей жизни. Мысли пронеслись мгновенно, она сказала себе: - У тебя всегда все решалось в один миг. Вся жизнь - череда внезапностей. Вот так решила подавать документы на тот факультет, так в Славку вдруг влюбилась. А потом узнала о его предательстве и сбежала, в один миг ведь все решила. И на работу устроилась также. А потом вдруг снова Славка всплыл. Снова сбегать пришлось, да еще как! Просто когти рвать. Последние твои дела и вовсе... В одно мгновение вдруг решила к мужику в постель прыгнуть. Но зато, к какому мужику! - она снова невольно улыбнулась и покраснела, - А замуж за него как выскочила?! Как с парашютом прыгнула! И ты еще будешь рассуждать о благоразумии?! Он прав. Раз уж прыгнула с парашютом, так вот и лети теперь, и радуйся жизни! Он напряженно следил за сменой выражений ее лица и, увидев легкую улыбку и румянец, немного расслабился, а она посмотрела на него, прищурив один глаз, и выдала: - Но ты, конспиратор хренов, мне все расскажешь! - Мария Владимировна, как вы выражаетесь... ай-ай-ай... Федор весело рассмеялся, его отпустило окончательно, он прижал Машу к себе, поцеловал в лоб и сказал: - Маруська, верь мне, все будет хорошо. Маруська подкатила глаза и затрясла головой: - Верьте ему... Как же! Но она уже ничего не могла с собой поделать, широкая улыбка наползала на ее лицо, на радость довольному мужу. Вертолет приземлялся, тут на Марию напал мандраж. Конечно, она могла владеть собой в любых ситуациях, но то была работа! А это... Это ее жизнь! - Федя, я боюсь... - прошептала она. - Не бойся, глупая ты баба, я же с тобой, - он покровительственно улыбался, прямо герой боевиков. Мария фыркнула: - За глупую ответишь! Но его уловка подействовала, она почувствовала себя немного уверенней, выходя из вертолета и попадая в объятия Фединой родни. И даже успела прийти в себя, пока шел целовально-обнимальный обряд. Ее и Федю дергали во все стороны, целовали, обнимали и поздравляли, Машка думала: - А у него хорошая семья. На посадку зашел и приземлился еще один вертолет, из которого вывалились... Маша готова была протереть глаза, потому что не могла поверить. Вывалилась тройка ее поклонников и Циля с Нюмой! Нееет! Это уж слишком! Но сердиться Мария уже не могла, всеобщее радостное настроение захватило ее. Циля проскользнула мимо, хитро подмигнув и бросив на ходу: - Я тебе потом все объясню. И побежала обниматься с Фединой бабушкой: - Рита! Риточка! - Циля! Бабульки обняли друг друга и растрогались до слез. А Федя шепнул Маше на ушко: - Вот кто у нас конспираторы. К ним подошел один из троих ребят, типа бывших Машиных поклонников, и обратился к Фелору и его жене: - Мария Владимировна, Федор Михайлович, позвольте извиниться за тот небольшой розыгрыш, который мы с Цецилией Сигизмундовной и Наумом Ицхаковичем устроили на корабле. Они вам все расскажут. Он взглянул на Цецилию Сигизмундовну и Наума Ицхаковича, которые, бурно жестикулируя, что-то рассказывали Фединым родным, и виновато улыбнулся. А остальные двое слегка кивнули головами. Федор Михайлович ответил: - Ну я-то обо всем догадывался, а вот Мария Владимировна, та даааа, та может и рассердиться... - Мария Владимировна не будет сердиться, - Мария уже хохотала вовсю, - спасибо вам, ребята. Ребята тоже заулыбались в ответ. Глава 15. Потом был обед, в продолжение которого происходило братание с семейством, потом все, утомившись от избытка эмоций, разбрелись чуть-чуть вздремнуть, ибо жара, сиеста, и все такое... Но Маше не спалось, она спустилась в увитую диким виноградом беседку, подышать и немного подумать на досуге. Мария сидела, прикрыв глаза, и вдруг услышала: - Машенька, вы позволите присесть рядом с вами? - Конечно, Наум Ицхакович, - Маша подвинулась, - Присаживайтесь. - Спасибо, Машенька, я присяду. Вот... Я хочу вам кое-что рассказать, объяснить... - Да, конечно, - ей надо было это послушать, даже очень. - Знаете, мы ведь нашей дружбе с Фединой бабушкой, с Ритой и Андреем, ее мужем, мир праху его, очень много лет. Вы не против, если я расскажу? - Что вы, Мне очень интересно. - Мы выросли в одном дворе. Тогда не важно было, кто какой нации, жили как одна семья... Давно это было. Он вздохнул. - Не буду вдаваться... Мы же были совсем молодые, когда началась война, только поженились с Цилей, и Андрей с Маргаритой тоже собирались... Когда пришли немцы, - он замолчал, потер лицо ладонью, прикрыл глаза, - Когда фашисты пришли, Рита нас прятала и тайно носила еду, А Андрея таскали на допросы... Но он не сломался, не выдал нас. Старик снова умолк, потом, словно через силу, продолжил: - Цилечка тогда беременная была... Маша поняла, что он хочет сказать. - Да, чуть не умерла тогда моя Циля, моя девочка... Спасибо, Рита лекарства смогла достать и принести. Спасли. Только детей... В глазах старика стояли слезы. Маша взяла его руку в свои и сжала. - Наум Ицхакович... - Ничего, ничего Машенька, это сейчас пройдет.- он смог улыбнуться, - Мы дружим всю жизнь. Теперь ты понимаешь, что если бы Рита попросила луну с неба достать, не то что приглядеть за Федечкой... К тому же Циля обожает женить всех вокруг, а ты ей с первого взгляда понравилась. Ну и вот... - Наум Ицхакович, я не пойму, зачем надо было за ним приглядывать? Он же не ребенок. - Он тебе не рассказал? - Он что-то говорил про какую-то женщину, которую он любил, а она... Нюма рассмеялся. - Ну он конспиратор... И что он рассказывал? - Что он любил одну женщину, а она вышла за его друга. А после... продолжала мучить его... и снова к мужу вернулась. А он, Федор, он так сказал... 'А мне осталось только отползти в сторону, и снова зализывать раны'. И так повторялось и повторялось, пока, в конце концов, ему не надоело. И он сбежал в этот круиз. Старик покачал головой: - Да, узнаю Федьку, благороден до мозга костей, не допустит, чтобы тень упала на даму. Ты скажи ему, пусть он тебе расскажет всю правду! Сбежал он... Она его просто преследовала, эта дамочка. Потому он и удрал сам-один инкогнито в круиз, простым пассажиром на свое собственное судно, чтобы от нее спрятаться. А Рита попросила присмотреть, на случай, если эта... его вдруг найдет. Ну, нам-то чего, трудно что ли? Нам только в радость... - Наум Ицхакович, спасибо Вам... - Не за что, деточка. Они еще немного посидели рядом, помолчали. Потом в беседку влетел заспанный Федор, Маша протянула ему руку и улыбнулась. Нюма тут же встал, сказал, что пойдет посмотрит, как там Циля, и, не желая мешать молодым, удалился. *** К вечеру Федино семейство снова разъехалось, они и собрались-то воочию убедиться, что случилось чудо, и Федька, наконец, женился. Не считая обслуги, молодожены остались на вилле одни. Назавтра они улетали в свадебное путешествие, но сегодня вечером перед сном Маша решила попытать своего мужа, дабы не начинать новую жизнь с недосказанности. - Федя, - медовые интонации не могли обмануть никого, и Федя поневоле напрягся, - Кто-то что-то мне обещал рассказать. А точнее всё! Федор притворно пригорюнился, повздыхал и начал рассказывать 'голую правду': - Значит так. Про то что, NN... мой дядя, ты уже знаешь. Он старший брат моей мамы. Папа мой Михаил Николаевич Борщевский, он был летчик-испытатель. Глаза у Маши удивленно расширились. - Да. Он рано погиб, когда я еще был совсем мальчишкой. А дядя меня вырастил как сына. Про собственную безопасность я тебе не соврал. Я курирую собственную безопасность его концерна. И я всегда держусь в тени, не люблю мелькать. Ты, кстати, могла бы заниматься информационной безопасностью. - Не знаю, такая ответственность... - А ты не сразу, ты постепенно, - Федор откровенно потешался. Маша поймала его хитрый взгляд и возмутилась. Опять отвлек! - А дальше? - ее голос был приторный до ужаса. - А что дальше? Все свои виллы-замки-пароходы-самолеты я тебе покажу... - Федечка, ты мне вот что расскажи, что это за мутная история про какую-то даму сердца, которая тебя 'держала на привязи'? Федечка расхохотался. Придется колоться. - Слушай, Марусечка, ты только не злись... Ты ревнуешь? Ревнуешь, да? - Федор Михайлович!!! - Маруся, держи себя в руках, или я ничего не стану рассказывать. Пообещай! - Ладно. - Так вот, я тебя как увидел, так больше ни о чем не мог думать, как только схватить тебя и утащить в свою берлогу. Но я взял себя в руки, и делал вид, что мне все безразлично. Да, мне очень стыдно, не надо на меня так смотреть. Мне продолжать? Я продолжу, - он устроился в постели поудобнее, - А ты была такая дружелюбно-недоступная, со всеми так ровно держалась. Хорошо хоть на моей стороне была великая сила, Циля с Нюмой! А то вокруг тебя вертелись всякие Эдики с Мареками. Ну, у Марека шансов не было, но Эдик, этот чертов павлин, он тебе нравился, я видел. Маша покачала головой. - Он напоминал мне моего бывшего. - Молчи женщина, я видел, он тебе нравился! - он сделал страшные глаза. Маша рассмеялась. - И вот мне, наконец, повезло, мы остались наедине. И я решил, как бы это... Втереться в доверие. Рассказал грустную историю, чтобы ты меня пожалела. Женщины любят страдальцев, страдальцев надо утешать... Последние слова он проговорил уже невнятно, потому что, спасаясь от подушки, которой Мария его лупила, свалился на пол. Но, согнав мужа с кровати, она не успокоилась, и гонялась за ним по комнате, норовя стукнуть подушкой по голове, а он удирал зигзагом, хохоча и втягивая голову в плечи. Кончилось это побоище, естественно, сценой страстного примирения в постели. Потом, прижимая ее к себе, Федор сказал: - На самом деле, мы с моим другом Сашкой, правда, любили одну девчонку, Лильку. Мы все вместе росли, с детства дружили. А она... Уж не знаю, чего она хотела... Мозги крутила и мне и ему, но замуж за него вышла. А потом видно стало скучно, захотелось остроты. Разругалась с мужем, уехала. Вызвала меня по старой дружбе, поплакаться в жилетку, а ему намекнула, что со мной встречается. Сашка примчался, злой как бешеный носорог, - он потер перебитый нос, - Сначала нос мне сломал, а потом уже вопросы задавать стал. Короче, разобрались. И я отполз, нос свой чинить, и от глупости лечиться. Да что теперь... Никогда бы я не стал с женой друга... Но у них как незаладится, так она мне звонила. Все приезжай, да приезжай. Ну приезжал. Мирил. Потом она в голову себе вбила, что любит, оказывается, меня. И что мы должны быть вместе. Ну, это уже было слишком, Мария Владимировна, и я как последний трус сбежал. - И всё? - голос был у Маши был сонный. - Ну вот, все и рассказал, правда. Маша уютно устроилась у него на груди и, уже засыпая, проворчала: - Ох, Федя... Он с нежностью погладил спящую жену по волосам: - Спи, сокровище мое. Мару-у-у-уська. Я тебя столько лет ждал... Эпилог. Прошло несколько нет. Семейство Вольских сидело на диване и смотрело новости. Машуня уже подросла, ходила во второй класс, отличница! А Ольга снова ждала ребенка, узи показало, что будет мальчик. Станислав был очень доволен. Они вообще хорошо жили. Станислав много работал, добился больших успехов, перебрались в столицу. Купили большую, хорошую квартиру в престижном районе. Да и в личных делах тоже наладилось. Та эмоциональная встряска, которую он получил тогда, видимо, помогла расставить все по своим местам. И он перестал гоняться за прошлым, понял, что его все равно не вернуть, а можно еще и настоящее, и будущее потерять. Потому он, наконец, обратил свое мужское внимание на жену. И им даже было хорошо, и ей, и ему. А если лучше все равно уже никогда не будет, зачем менять женщин? Славик жене теперь не изменял, почти. Ну иногда, так, когда совсем прижмет... Но любовниц больше не заводил. И про Машу они, словно по какой-то негласной договоренности, больше никогда не вспоминали. Славик сидел рядом с Олей на диване, обняв руками ее уже солидный живот. И тут в новостях стали показывать интервью, которое давала Мария Борщевская. Комментатор сначала вещал о ее вкладе в фонд развития Университета в родном городе, потом рассыпался в реверансах по поводу ее карьеры в концерне NN..., потом пошли вопросы гламурные личного характера: - Мария Владимировна, вы ведь замужем за племянником NN..., он занимает такой высокий пост, скажите, не трудно быть женой человека, занимающего такую должность? - Нет, - Мария Владимировна ровно улыбнулась, словно отгораживая свой личный мир от нездорового любопытства СМИ, - потому что я замужем не за должностью, а за человеком. Взглянув на мужа и увидев, что он просто впился в экран, Ольга выключила телевизор и попыталась выбраться из кольца его рук. А он обнял ее крепче и сказал: - Я с тобой, Оля, с тобой. Успокойся, Олюшка, перестань. Успокоилась. Только она всегда это за ним замечала. Он словно спрятал в душе комнатку за тайной дверью, за которой запер самое сокровенное. Он иногда уходил туда, в свое счастливое и беззаботное прошлое, которое у него ассоциировалось с теми годами, когда Машка была рядом. Ольга всегда знала про эту самую дверцу в его душе, и она ненавидела ее, потому что ей за ту дверь ходу не было. Но он всегда возвращался. Ее Славик всегда возвращался к ней из своих воспоминаний. А раз он все-таки с ней, значит, она считала себя счастливой. *** Федор построил ей дом, как и обещал. На лето они приезжали туда всем семейством. Сейчас у Маши гостили Федина бабушка, свекровь и Циля с Нюмой. Небольшая, элегантная, простая по форме, белоснежная вилла стояла прямо у кромки частного пляжа. На пляже в шезлонге сидела Циля, а рядом в песке копошились детишки. Мальчик и девочка. Прабабушка Рита на минутку зашла в дом, принести бутылку с соком. Нюма сидел рядом. - Нюма! Нюма, позови Риту! Нюма, он опять потащил песок в рот! Федечка с Машей убьют нас, если с ребенком что-нибудь случится! Нюма со спокойной улыбкой наблюдал за тем, как малыши лепят из песка куличики. - Нюма! Ты слышишь меня! Нет, этот человек меня совершенно не слышит, так невозможно жить! Нюма, ну сделай же что-нибудь! Троица ребят, которые сопровождали стариков повсюду, и были даже не столько телохранителями, сколько почти членами семьи, давились от сдерживаемого смеха, стараясь не высовываться из-за высоких олеандровых кустов. Никому не хотелось попасть под раздачу. Мария с Фединой мамой сидели под зонтом на террасе, увитой розами. Маша улыбалась, глядя вниз: - У Наума Ицхаковича железные нервы... - Это что, силы у Цили уже не те. Видела бы ты ее, когда Федя был маленьким.