Повисшую после заявления Власа тишину следующую минуту не нарушало ничто, кроме тихого журчания выливающегося из накренившейся кружки кофе.

— Это Федор Михайлович Достоевский изволил заявить — скромно пояснил Коготь — Але, Рос? Ты там?

— Ох…. Влас, ты в порядке? На днях не падал, головой не ударялся? — отойдя от шока, поинтересовался я, параллельно забирая у Беды кружку с остатками не успевшего вылиться кофе.

— В смысле? Я в полном порядке. А если посплю больше трех часов, то стану вообще как огурец без ГМО — вкусным, хрустким, полезным, но кривым и быстро портящимся.

— Не раньше и не позже четырех часов утра — твердо заявил я — И только до пяти. Так что будет ровно час у нас. Готов прийти чуть пораньше минут на пять-десять.

— Фух…. Какие звёзды спряли нить наших судеб? Какие боги и стихии соткали ткань наших жизней? Как случилось, что мой бог встретился с его богом? Когда они договорились о нашей встрече?… Понял тебя. Без пяти четыре утра встречаемся. Какой из Великих городов?

— Давай Храдальроум — практически наугад предложил я — Давно там не бывал. Нам точно надо встретиться! С тобой какая-то беда, друг! Кулак моего отца оказался слишком твердым? Пинок моего предка поразил твою мужскую гордость и разбил в осколки твои надежды на продолжение рода? Что с тобой?

— Я тебя сейчас сам поражу! И кулаком и пинком! — взревел Влас, и я облегченно выдохнул:

— Вот теперь узнаю Пельменя.

— Скотина!

— Без пяти четыре утра, на главной площади Храдальроума — повторил я.

— Верно. Именно в это время я тресну тебя по цифровому рылу! Только ты и я — как на предрассветной дуэли, но без секундантов. Я буду Дантесом. А ты?

— А я Чак Норрис. Лады, увидимся. И не трогай больше книги — тебе вредно!

— Давай!

— Пока….

Еще один телефонный разговор завершен.

Я молча прихлебывал кофе и смотрел на экран телевизора с выключенной громкостью. Кира так же молча таращилась на меня огроменными удивленными глазищами, в то же время, пытаясь забрать многострадальную кружку.

— Лужу вытирай! — велел я, не отдавая емкость.

— Рос, это был Влас? А? Это был Влас?

— Жё но се па — пожал я плечами — Се ля ви. Шерше ля фам. Париж, Мадрид и Магадан.

— Чего-чего? С Власом что?

— Да не знаю я! Поговорю с ним утром, пощупаю вмятый лобик, вдруг температурит бедолага. Так, пожалуй, хватит с нас звонков, я только маме отзвонюсь, отрапортуюсь.

— И отцу! — добавила Кира.

— Твоему?

— Твоему!

— Да уж — вздохнул я — Надо начинать когда-то налаживать судоходство наших отношений, как он выражается. Позвоню. Ты своим отзвонилась?

— Нет еще. Хотя со Шмыгом пообщалась при тебе. Чуть позже минуты три поболтаю с мамой, минут пять потрещу с папой и часик с мамой Леной поворкую. А ты приготовишь еще вкуснятины?

— Ага. Но сначала побеседую с главой нашей доблестной охраны, поведаю о случившемся, расскажу о бывшей жене. Послушаю, что он скажет. Хотя, если ты не против, позову его сюда и вместе поужинаем, заодно и поговорим о том и о сем.

— Договорились! До одиннадцати вечера — светский и деловой ужин, наслаждение вкуснятиной. С одиннадцати до полуночи — просмотр нами двоими телевизора. С полуночи до четырех утра — ты мой. Потом можешь нырять в Вальдиру и щупать вмятый лобик Власа.

— А спать когда?!

— Когда хочешь, но только не в зарезервированное мною время — безапелляционно заявила Кира, подтягивая к себе ноут — Тогда я прямо сейчас начну звонить. Потом помогу с готовкой.

— Нафиг! — отказался я, чмокая Беду в нос — Знаю я вашу помощь — когда оливки исчезают прямо из закрытой консервной банки. Сам справлюсь. Курицу табака будешь?

— Еще как буду!

— Вот и лады…. Пойду, позвоню охране. Ох,… но что же случилось с Власом? М?

Храдальроум.

Центр Зимнего Хребта, массивнейшего горного хребта.

По легенде, издавна здесь была лишь гора — огромная, высокая, красивая, увенчанная шапкой белоснежного снега. Сама гора являлась частью единого горного массива, но при этом держалась несколько особняком, будто жеманная девица хоть и танцующая общий хоровод, но удерживающая соседей на расстоянии.

Когда же на гору обратила пристальное внимание давно исчезнувшая древняя раса Великих, гора превратилась в гигантский город-муравейник. В этом случае Созидатели не стали возводить ненужные тут стены, предпочтя попросту убрать сердцевину горы, вырезав все практически полностью, создав внутри величественные залы, исполинские подземные площади, настоящие улицы и дома. И все это под толстым покровом закаленного магией камня, ставшего несокрушимым. Темные пространства надо освещать, и здесь появились здоровущие улитки с ярко светящимися раковинами, ползающие только по стенам и потолку, но никогда не спускающиеся на пол. К ним добавились сотни светящихся бабочек, в наиболее важных и посещаемых местах установили систему освещения состоящую из сотен кристаллов горного хрусталя и начищенных до блеска медных зеркал. Ну и магические шары светильники никто не отменял. В общем — тьмы в подземном городе практически не осталось.