Городское кладбище было обширным. Оно и понятно – везде, где бы ни прожили хотя бы пару сотен лет разумные существа, мертвых скапливается гораздо больше, чем живых. Однако на нужды УННУНа Город выделил лишь небольшой и наиболее старый участок, где уже невозможно было сказать, кто, где и когда был похоронен.

Могил как таковых здесь давно не осталось, лишь поросший травой пустырь, на котором кое-где смутно угадывались скромные холмики. Ни табличек над ними, ни поминальных камней с выбитыми на века именами. Одна лишь ограда из толстых металлических прутьев в полтора человеческих роста да возвышающийся в центре небольшой склеп, от вида которого даже мертвологам становилось не по себе.

Когда мы приблизились к нужному месту, у входа уже нетерпеливо переминались оборотень и оракул. Предпочитающий комфорт Шмуль с удобством устроился на ветке засохшего дерева возле ограды, ну а нам с Мартином отводилось место на поваленном бревне, откуда было удобно наблюдать за происходящим.

– Вы что там застряли? – с подозрением оглядел нас фей, как только мы с Марти приблизились. – Секретничали? Или ворон вместе ловили?

– Скорее, бесов, – усмехнулась я, присаживаясь на свое законное место.

Эх, сколько я тут времени провела за три-то года Улькиных бесполезных упражнений в мертвологии! Из всей группы ей одной, чистокровной темной, были подвластны эти скользкие силы, но нас не задерживали, когда мы толпой подходили к воротам универа, одевшись как заправские мертвологи. Защитная одежда была обязательна для всех, даже если участвовал в ритуале всего один человек. Вот мы и обзавелись специальными балахонами и даже пропусками, которые Старая Жаба, ворча и хмурясь, все-таки согласилась подписать.

За прошедшие три года даже она поняла, что разделять нашу дикую шестерку опасно. Склонного к авантюрам фея нельзя было надолго убирать от обстоятельного и занудного ангела, перепады настроения оборотня обычно компенсировались терпением и красноречием оракула, рассеянную и неуверенную в себе Ульку мы, не сговариваясь, берегли все сразу, ну а я… Без меня эта ненормальная пятерка переставала слушаться кого бы то ни было. На нее даже наказания и грозные окрики директрисы не производили впечатления. Поэтому начальство решило, что ну нас всех к демонам, и, во избежание неминуемых катастроф, сделало исключение из правил, позволив нам на некоторые непрофильные предметы заявляться целой бандой.

– А Улька где? – недоуменно огляделся ангел, когда мы расселись.

– Уже там, – фыркнул оборотень и посторонился, чтобы не закрывать нам обзор.

Одинокая фигурка баньши, смотрящаяся совсем крохотной в широком и волочащемся по земле балахоне, целеустремленно двигалась по направлению к склепу. Бледная и решительная, наша Улька до побелевших костяшек на пальцах вцепилась в учебник и топала по единственной выложенной дорожке с таким видом, словно шла на собственную смерть.

В чем-то я ее, правда, понимала – преподавательница по мертвологии действительно стоила потраченных на нее эмоций. Ну а тот факт, что древнему умертвию позволили работать в универе, всецело лежал на совести руководства.

Для того чтобы приступить к занятиям, бедным студентам приходилось сперва стучаться в склеп и дрожащими от страха губами выговаривать слова призыва, чтобы дремлющая в некоем подобии сна госпожа Личиана выбралась из гроба. Что уж она потом с ними делала, не могу сказать – Улька умоляла нас присутствовать только на зачетах, – но результат впечатлял: будущие мертвологи возвращались с занятий мокрыми, бледными и взмыленными, как лошади, на которых не по разу вспахали этот самый пустырь. А уж как они смирнели при угрозе доложить о всяческих безобразиях их бессменному, точнее, бессмертному руководителю – любо-дорого посмотреть!

Я проследила, как Улька, перебросив на спину две длинные тощие косички, нерешительно взялась за дверной молоток и постучала в двери склепа. Звук раздался такой, что Васька передернулся, а с соседнего участка с карканьем взлетели вороны. Но, как ни странно, на стук никто не отозвался, а скрипучие двери, против ожиданий, не распахнулись перед прикусившей губу баньши.

Ни через минуту, ни даже через две никто ей не ответил, будто хозяйке было не до зачета или же… никого не оказалось дома?

– Да ну, куда она денется? – с сомнением протянул оракул в ответ на мой выразительный взгляд.

– Мало ли. Может, у нее дела какие в Городе?

– Конечно. Полетела себе новый саван заказывать.

– Постучи еще! – громко крикнул оборотень, прильнув к ограде, когда баньши нерешительно обернулась. – Вдруг она не слышит?

Улька вздохнула и постучала еще раз, с тем же результатом.

– Может, мы опоздали? – выдал умную, но несколько запоздалую мысль Мартин, когда мы озадаченно переглянулись. – Личиана никогда не заставляла себя ждать.