В первый же вечер в родном городе Алексей опять пошел к Наташе. В тот его приезд они встречались неделю. Это было летом. Ее родители с девочкой жили на даче. И опять ему было с Наташей удивительно хорошо. Она не будила в нем страсть. Она словно лиана льнула к нему своим гибким телом, и он чувствовал убаюкивающую нежность ее прикосновений и пил ласку с ее ладоней, отлично понимая, что выпить все невозможно, так глубок и полон был источник. И он был уверен, что, когда только захочется, он снова прильнет к этому ручейку, и она опять напоит его, как всегда. А потом позвонила рассерженная Алена. Она оказалась беременна. Фомин опять уехал, чтобы что-то решить, но ничего не решил. Тут же его закрутили уже настоящие дела с машинами, и в город на Волге он попал снова только через несколько лет. Наташе он не звонил.

Алена все сидела на кожаном диванчике и не знала, что ей делать. Убеждение, что муж затаился «с этой бабой» наверху, стало ослабевать. Алену терзали сомнения. Скорее всего, в офисе Алексея действительно не было. В таком случае, он мог бы появиться. Алена позвонила ему – он молчал. Домашний телефон не отвечал тоже. Она позвонила сыну – Антон тоже не знал, где отец. Ситуация беспокоила ее все больше и больше. Офис работал до одиннадцати. Она решила ждать до конца. Рассеянно со своего места Фомина наблюдала, как сновали по офису служащие, как нетерпеливо бросались они на посетителей в надежде заполучить выгодных клиентов. На нее это наводило ужас и скуку.

Не трудясь на службе нигде и ни одного дня, Алена не могла представить себе, что ей придется на кого-то пахать. О том, чтобы завести свое дело, не могло идти и речи – у нее не было никакого опыта. Продавать что-нибудь в каком-нибудь подвале казалось ей оскорблением. Да, у Алены был повод задуматься о жизни. Развод для нее оказался бы смерти подобен.

Для Алены дом и был ее бизнес. Уже в самом начале их брака с Алексеем она проявила себя чрезвычайно рачительной хозяйкой. В первые годы совместной жизни она могла говорить только о доходах, расходах и ценах и лишь спустя какое-то время, после того как Алексей прочно встал на ноги, стала позволять себе высказываться о чем-то другом. Правда, чаще всего это что-то другое все равно сводилось к сплетням о жизни знакомых и рассказам об их выгодных или невыгодных приобретениях.

Ее мужу это даже нравилось. Он с удовольствием замечал, как вдруг потолок в комнате начинал сиять переливчатыми огнями хрустальной люстры, у него самого в период жесточайшего дефицита одежда и обувь были только самого высокого качества, а уж маленький Антон в период тотального дефицита выглядел игрушкой. Алена была права в том, что не лезла в душу к сыну. Правда, делала она это бессознательно – у нее и ребенка просто не было общих тем для разговоров. Поэтому воспитание Антона она спокойно переложила на Алексея. Он-то мог найти с сыном правильный тон. Даже сейчас, когда Алена вполне могла позволить себе взять в дом и кухарку, и домработницу, она очень жаловалась на занятость.

– За всеми всегда нужен глаз да глаз! Иначе обязательно будут красть!

Кого Алена терпеть не могла, так это секретарш. Она с большим трудом мирилась с присутствием девушек в офисе мужа. Алексею стоило немалого труда убедить ее в том, что без девушек нельзя обойтись.

– Я могу платить девушкам меньше, чем парням, – только этот довод показался ей разумным. – Мужской труд на рынке оплачивается дороже.

– Нечего-нечего, а то разбалуются! – часто говорила она мужу. Алексей только хитро посмеивался.

А вот по-настоящему Алена не любила так называемых бизнесвумен. Слава богу, те предпочитали не заниматься продажей машин. С деловыми женщинами Алена общалась в сауне и в массажном салоне. Вот уж кто вечно спешил! У них были дети, брошенные на нянек, богатые, но необжитые дома и застарелая ненависть к мужикам. Алена не понимала, как эти женщины могут не запутаться в огромном количестве документов и дел, помнить законы, знать языки и разбираться в технологиях. Вот от кого исходила реальная опасность. Алена чувствовала ее нутром. Если что и сопутствует любви, так это уважение. Сначала женщиной восхищаются как партнершей в бизнесе, а потом в нее влюбляются. Но все эти женские бизнес-дела казались Алене чем-то ненастоящим.

«Дуры! – думала она. – Воображают, будто они что-то значат! Да найдется мужик посильнее, хлопнет их как мух, и от всего их бизнеса останется мокрое место».

И когда Алена продолжала, несмотря ни на что, встречать их по-прежнему в тех же местах, но в новых нарядах и на новых машинах, что свидетельствовало о несомненном успехе, она думала с раздражением: «Все порхаешь? Не шлепнули? Ну, давай дальше, допрыгаешься!»

Она не давала себе отчет, что в истоке ее сильнейшей ненависти к свободным женщинам таится жестокий страх. Страх того, что со временем она постареет, утратит свою красоту и превратится в ненужный балласт для мужа. И поэтому Алена с необыкновенным упорством посещала всех модных косметичек, одевалась чуть-чуть не по возрасту, чтобы казаться моложе, и на каждый праздник тащила мужа за подарками в ювелирный магазин. Меха и бриллианты были Алениной страстью.

И этого всего она могла лишиться с разводом! Мысли лихорадочно крутились в поисках выхода. Боже, если б Алена могла, она уничтожила бы всех женщин на свете, особенно моложе тридцати лет, включая совсем девчонок. Пусть оставались бы только бабушки и располневшие, приземистые матроны с варикозно распухшими ногами. Но сейчас весь фокус состоял в том, что предполагаемой сопернице почти сорок лет. Она была старше Алены. Значит, не красота, а что-то еще тянуло к той, другой, ее мужа. Но если не красота, тогда что? Воспоминание о молодости, ум, образование, секс?