Вика… В груди что-то больно кольнуло, когда ее имя всплыло в голове. Эта девчонка крепко забралась мне в голову и совершенно не желала от туда уходить.

Как вообще такое произошло? Когда я успел к ней так привязаться? На кой-черт я вообще согласился на эту авантюру, да что там согласился, я затеял ее! И вот уже сколько времени не могу найти себе места. С того самого вечера, как девушка ушла, подслушав мой разговор с отцом.

Отец. Слишком громкое слово для этого человека. Если бы не удивительная внешняя схожесть, я бы наверное решил, что мама нагуляла меня. Этим же можно было бы объяснить его скотское отношение к единственному сыну. Вот только внешне мы были слишком похожи, почти точные копии друг друга. И это лишало надежды на отсутствие родства. Не раз я задавался вопросом, как так вышло, что мы настолько разные? Наши взгляды и мнения всегда расходились во всем, даже в мелочах. Не было никакой родственной связи или чувств между нами. Во всяком случае, я их не замечал. И если при жизни мамы, отец меня просто не особо замечал, то после ее смерти стал не просто чужим, а враждебно настроенным индивидом. Впрочем, это у нас взаимно. Когда я стал взрослым, он часто ставил мне палки в колеса, и лишь когда ему было что-то нужно, начинал играть «папочку». Вот и сейчас он опять решил примерять на себя роль отца, в очередной раз испортив мне жизнь.

Как бы мне того не хотелось, но винить его во всем не получалось. В конце-концов, не он, а я сказал те жестокие и оскорбительные слова про девушку. Конечно же я не думал, что она их услышит, но она слышала. И реакция не заставила себя долго ждать. Она ушла. А перед этим, сделала все, чтобы больнее ударить в ответ.

И к собственному стыду вынужден признать, у нее это получилось. Я был в ярости. Впервые в жизни, мне так сильно хотелось ударить девушку. И лишь тренированная выдержка позволила сдержаться, чему я безусловно рад. Вика целеноправлено говорила мне гадости, задевая за живое. И лишь остыв, я осознал, что по сути, девушка лишь вернула мне мои же слова, которые слышала под дверью кабинета, лишь немного вывернув и приукрасив их.

Тогда же мне пришлось задуматься, сколько правды в этих самых словах, которые я сказал отцу лишь бы он отвязался? Да-да, в тот вечер, он меня так достал, что я был готов сказать почти все что угодно, лишь бы поскорее окончить нашу «приятную» беседу и свалить восвояси.

Чем больше я размышлял, тем больше попадал в тупик. Да, наша помолвка действительно была фикцией и я не собирался жениться, во всяком случае сейчас. С полной искренностью я сознался, что с Викой мне хорошо, но девочка для удовлетворения потребностей… Нет, это точно не про нее. Для этих недалеких целей найти девицу было весьма просто. Взять ту же Свету, ей подобная формулировка подходила довольно точно, но Вика…

С ней было слишком хорошо, неописуемо, незабываемо. Все мое существо тянулось к ней. Хотелось проводить с ней время, узнавать ее, разговаривать. С Викой даже молчать и просто бродить по засыпанным снегом улицам было приятно. А уж секс… Блядь, даже сейчас, вспоминая наши жаркие слияния, я ощутил неуместное возбуждение.

Она ушла, и когда я гнев улегся и пришла более трезвая оценка ситуации, я не мог отделаться от чувства вины. Я обидел ее, можно сказать унизил. Не раз порывался я позвонить, а то и придти к ней, извиниться. А дальше что? Я не был готов к обещаниям, и мне было откровенно не по себе, даже страшно, от того воздействия, которое оказывала на меня Вика. И я решил оставить ее в покое. Так будет лучше — убеждал я себя. Лучше, для нас обоих. Она забудет мня как страшный сон, а я вернусь к привычной жизни.

Опасаясь, что этот мудак — Цербер, прознав о нашем разрыве, может начать снова преследовать Вику, я приставил человека отслеживать жизнь и передвижения девушки. Убедив себя, что сделал все возможное для безопасности Вики, начал стараться вернуться в прежнюю жизнь.

Мне хотелось забыть ее. Забыть ее голос, запах, тело. Слишком не комфортно и даже одиноко, я ощущал себя после ухода Виктории. И я начал искать утешение и забвение в алкоголе и объятиях неизвестных красоток. Почти каждый вечер, я отправлялся в клуб, который покидал навеселе с очередной девицей невысокой морали. И на утро мучаясь похмельем спроваживал любовниц, имен которых не помнил, и не факт, что вообще спрашивал.

Вот только лучше не становилось. Тело получало разрядку, просто выброс спермы, не затрагивающий ничего внутри. Более того, каждый раз я по долгу стоял под душей, стараясь отмыться от ощущения грязи. Как мантру я повторял, нужно потерпеть и пройдет, просто переболеть, как простудой. Но облегчение не наступало, лишь копилось отвращение к себе в душе.

От полного погружения на дно, меня как ни странно спасла очередная любовница, которая влепила мне пощечину сразу после секса. Оказалось, кончая, я назвал ее Викой. Это было как удар поддых. Похоже все, приплыли.

Это меня немного отрезвило и притормозило. Нет, заядлым домоседом я не стал, но трахать кого попало в алкогольном угаре, в тупой попытке забыться перестал. Просто я больше стал похож на привычного себя.

— Все готово, — мягко обратилась ко мне Лариса, вырывая меня из моих мыслей.

Кивнув женщине, я направился к столу, где меня ждал как всегда, вкусный обед. Приступив к еде, я вновь ушел глубоко в свои мысли.

Когда мне сообщили, что Цербер все же захватил Викторию, внутри все замерло. Меня накрыла паника — чувство, мне не свойственное. Сказав Роме, парню, который вел за девушкой наблюдение, следовать за похитителем, я быстро связался со свом начальником охраны, с требованием собирать группу. Сам же я рванул за Романом, следуя маршруту который он сообщал мне и Михаилу.

Плана действий у меня не было. Надеялся выиграть время, там глядишь и ребята подтянутся. Нет, самонадеянным идиотом я вовсе не был, и прекрасно сознавал опасность. Этот ублюдок может убить меня только завидев, но к моему счастью, он слишком любил изощренные, садистские игры.

Приятель Вики, который находился в помещении вместе с девушкой, сюрпризом для меня не был. Рома успел сообщить мне уже о нежданчике в его лице. Я опасался, что парень может все испортить, но он держался на удивление достойно, не поддавался на провокации. Не ныл, и вообще был мужиком.