Она рассмеялась – и вдруг кинулась вон из комнаты. Быстрые ее ноги пронеслись вниз по темной лестнице, пока мы еще только дружно произносили «ах!»

Артамон опомнился первым и помчался следом. Грохот и треск оповестили нас, что он, статочно, проехался по ступеням на заду и сломал перила. Потом все стихло.

– Ах, свистать ее в сорок дудок на шканцах и на юте! – воскликнул Сурок. – Она обманула нас, и Артошке за ней не угнаться! Тихо…

Мы затаились. Такой шум должен был непременно разбудить хозяев, живущих во втором этаже. Но они если и проснулись, то, скорее всего, подумали «опять эта проклятая лестница» и продолжали спать далее. Они ведь не знали, что мы ухитрились открыть наружную дверь.

– Тут какое-то загадочное дело, – отвечал я. – Может, оно и к лучшему, что мы ее упустили. Посуди сам: ну, куда нам ее девать? Не на Даленхольм же!

Сурок вздохнул и пошел вытаскивать саквояж из-под кровати. Вдруг он застыл, потом повернулся ко мне и поманил пальцем. Я подошел.

В углу на полу, на расстеленных одеялах, лежала женщина. Она спала или же была без чувств. Я взял свечку со стола и осветил ее лицо.

– Сурок, это пропавшая Эмилия! Вот куда ее привел мусью Луи!

– Но что с ней? Мы подняли такой шум, что она обязана была проснуться!

Сурок опустился на одно колено и откинул край одеяла. Левое плечо Эмилии под просторной сорочкой было перетянуто бинтами.

Сурок взял ее за правую руку, легонько потряс, потом похлопал по щекам. Эмилия даже не шелохнулась.

– Опиумная настойка, – сказал я. – Избавляет от боли, но наводит беспробудный сон. Ее здесь лечат. Только хотел бы я знать, что с плечом.

– Не развязывать же…

– Нельзя ее оставлять одну… мало ли что…

– Когда мы уберемся, эта чертовка вернется. Скорее всего, она и ходит за больной – больше некому.

– Ты прав, Сурчище, – сказал я и подумал, что Господь нас бережет: еще неизвестно, что получилось бы, если бы мы застали тут мусью Луи.

Мы заглянули в саквояж, там действительно лежали предметы дамского туалета. Второй, побольше, нашелся в кладовке. Не мудрствуя лукаво, мы взяли оба и, прикрыв за собой дверь, наощупь спустились по лестнице.

Выйдя на улицу, мы с облегчением перевели дух – хоть одно дело сделано, хоть одна просьба бедной Натали исполнена.

– И где же этот Молиеров Дон Жуан? – спросил Сурок. – Куда его понесла нелегкая?

– Идем скорее, ради Бога, – попросил я. – Нам только недоставало напороться на патруль. Хороши мы будем, попав в полицию, – рижский огородник и казак в чекмене с чужого плеча, что волокут по ночной Риге саквояжи с дамскими тряпочками! Нарочно такой парочки не придумаешь! А при обыске у одного из них обнаружат золотой брегет, какой, если вы с Артошкой не врали, носят многие флотские.

Сурок фыркнул.

– Ничего, этот гуляка и сам найдет дорогу в погребок, – сказал он. – Тут ведь несложно – до того угла, где он тогда на свою красотку напоролся, потом налево и все прямо, прямо, так?

– Так. Только лучше бы его подождать. Хотел бы я знать, что означает этот лазарет…

– Да и я тоже. И где бродит по ночам наш мусью Луи…

– А знаешь ли что? Она ведь доподлинно никакого мусью Луи не знает! – убежденно произнес Сурок.

– Как не знает, если мы ее обнаружили в его жилище?

Сурок задумался.

– Тут какое-то недоразумение, и хотел бы я знать, отчего она рассмеялась. Человек, чующий опасность, так не смеется, – наконец сказал он. – Или…

– Или перед нами вторая мадмуазель Марс. Ты вспомни, ведь она была готова стрелять.

– Когда целилась в Артошку – уж точно. Эк его угораздило… Ну, пошли, благословясь…

Мы всю дорогу оглядывались – не нагоняет ли нас мой бешеный дядюшка. И он действительно появился. Мы, услышав скорые шаги, затаились за углом и тихонько его окликнули.

Он был в расстройстве чувств.

– Что, опять упустил? – спросил Сурок. – И слава Богу!

– Что ты понимаешь в женщинах… – буркнул Артамон.

– Понимаю то, что у тебя странный и извращенный вкус. Впервые вижу любовника, который в восторге от того, что в него тычут дулом.

– Какое дуло? – озадаченно спросил мой безумный дядюшка. После погони он был несколько не в себе.

– Пистолетное, орясина! – заорал Сурок. – Еще немного и получил бы ты свинцовую пилюлю в свое толстое брюхо!