Брейди усмехнулся, но сам отправился следом за Мердоком, который продолжал заниматься пленками. Когда тот опустил их в большой бачок с закрепителем, раздался телефонный звонок. Взяв трубку, Мердок услышал мужской голос, разыскивавший мистера Брейди.

— Это тебя, Том.

Односторонний разговор состоял из одних междометий:

— Да… Что? Ладно, сейчас!

Положив трубку, Брейди сунул конверт в нагрудный карман и поправил шляпу.

— Мне надо идти. Как ты считаешь, сколько тебе еще возиться с пленкой?

— Тебе ведь она нужна сухой, да?

— Разумеется.

— Тогда с полчаса.

— Давай сделаем вот как, — сказал Том, отправляясь в кабинет Мердока за своим портфелем. — Положи их в конверт и надпиши на нем мое имя. Если соберешься уходить, оставь его тут, на столе… Нет, пожалуй, лучше положи в средний ящик. Я выпишу тебе чек, когда вернусь. И не вздумай спорить.

Повертев под носом у Кента огромным кулаком, чтобы подкрепить свои слова, он резко повернул к выходу, едва не столкнувшись с Вольтом Керри, который как раз входил в кабинет, нагруженный оборудованием.

Старше Мердока на двадцать лет, Керри был самым известным фотографом в городе. Никогда он не занимался ничем иным и не работал нигде, кроме «Курьера». Не слишком считаясь с чужим мнением, он считал себя вправе высмеивать кого угодно. Запах виски был его постоянным спутником. Молодые газетчики считали его чудаком, да он им, пожалуй, и был. Небольшого роста, коренастый, он вечно ходил в кепи, мешковатых брюках и слишком узких пиджаках странных цветов. Буркнув что-то вместо приветствия, опустил на пол ношу и тут же вышел.

А минут через пять раздался телефонный звонок, в корне изменивший планы Кента. Ибо сообщение от Метта Лекинса, дежурного редактора, гласило, что у самолета ДС-3 отказало шасси, он кружит над городом и садиться будет на брюхо минут через двадцать — двадцать пять.

— Кто у вас под руками? — спросил тот. — Кит Говард, — это был репортер из отдела хроники — уже едет туда, но без фотоаппарата.

— Мы с Керри, — ответил Мердок. — Подождите у аппарата, я с ним переговорю.

По внутреннему телефону он спросил Керри, чем тот занят.

— Пара срочных объявлений для оптовой продажи.

Проверив журнал, Кент сказал в трубку:

— Керри занят срочным материалом, Метт. Если нет никого поближе, я поеду сам. Буду с вами на связи.

Повесив трубку, он было передумал, но, перебрав в уме всех фотографов, которых мог послать, решил, что его кандидатура — самая подходящая. О пленке Брейди он не забывал ни на минуту, но времени на ее обработку не оставалось совершенно. Успел только развесить половину кадров на просушку. Не зная, что делать, увидел вдруг вошедшего в комнату Керри.

— Вольт, прошу, сделай кое-что для меня! — попросил Кент. — Развесь остальные негативы! А когда высохнут, сложи в конверт, надпиши имя Тома Брейди и сунь в средний ящик моего стола.

— Ладно, — согласился Керри. — Что стряслось? Решил для разнообразия поработать?

Мердок рассказал о самолете. Керри выругался.

— Знаешь, куда бы я послал все эти объявления?

— Знаю, Вольт.

Мердок усмехнулся.

— Если им нужно столько снимков, пусть обращаются в газету.

— Конечно, Вольт, конечно. Не забудь мою просьбу!

В аэропорту дело кончилось удачно для всех, особенно для 14 пассажиров и трех человек команды. Час прокружив над аэродромом, где готовились к приземлению на брюхо, пилот ухитрился проделать все настолько искусно, что все они оказались в объятиях возбужденных родных и знакомых, даже не осознав до конца, какой опасности подвергались.

Мердок понимал, что стал свидетелем чуда, но вот насчет снимков… Все, что он смог сделать — это пару кадров команды и пассажиров, у которых Кит Говард выуживал более-менее интересные реплики для большого репортажа. Еще недавно Кит был в редакции вроде мальчика на побегушках, поэтому с трудом справлялся с возбуждением при каждом самостоятельном выезде на задание. Они уже ехали в служебной машине обратно в город, а он все еще толковал о сочетании опыта и удачи.

Они слушали полицейское радио. Благодаря многолетней практике, Мердок ухитрялся и поддерживать разговор с Говардом, и слушать команды диспетчера. Именно потому, услышав известный ему адрес, он мгновенно сориентировался и решил туда заехать. Тем более, что адрес этот находился практически за углом, а слова: «Разберитесь, в чем там дело», обращенные к какой-то патрульной машине, пробудили в нем старый охотничий инстинкт. Предложив Говарду заглянуть туда, он перебрался в крайний ряд, чтобы повернуть у светофора.