— Неужели, — вымолвил король сыну, растягивая губы в кровавой улыбке, — ты думал, я позволю тебе сесть на трон? Тебе? Белокурой неженке?

Принц в тот момент походил на ребенка, у которого отняли игрушку. Его лицо вытянулось, в глазах застыло недоумение и растерянность. Когда-то в детстве, она застала его таким же напуганным и сбитым с толку, когда он потерялся в парке. И сейчас он снова выглядел беспомощным, лишенным опоры.

— Мама… — принц ворвался в комнату, жалобно зовя мать.

— Ты знала! — закричал он, вставая перед ней. — Ты знала! Знала!

Она медленно перевела взгляд на лицо сына. Кого она видела перед собой? Мужчину? О, ей давно пора признать, что Эдмунд далеко не так силен, мужественен и хитер, как Райт Берингер. Но Эдмунд ее единственный сын, законный наследник Хегейского королевства, и она никому не позволит в этом усомниться.

— Только не ты, мама! — сокрушался принц, сжимая кулаки.

— Успокойся и сядь, — холодно и жестко приказала она, приводя сына в замешательство, — прекрати истерику, Эдмунд. Стань, наконец, мужчиной.

— Я — мужчина! Мужчина, ясно тебе?! — заорал он, стремительно краснея. — Я — законный сын короля. Я, а не какой-нибудь ублюдок!

— Он назвал имя своего бастарда перед всем советом, — произнесла Генриетта, — признал Райта лордом-протектором до совершеннолетия Уильяма. Гореть ему в аду за это. Но мы, Эдмунд, теперь должны быть крайне расчетливы и умны. Нам нельзя ошибаться. Тебя поддержит большая часть совета, вассалы короля не захотят видеть у власти сына сакрийской рабыни, пусть и в роли регента.

— Ты не сказала мне, что Стелла родила королю очередного ублюдка. Ты не сказала!

Королева усмехнулась, приподняла изящную тонкую бровь.

— Я берегла тебя от этой правды.

— Неужели нельзя было избавиться от него?

— О, я пробовала. Стеллу заперли в монастыре Листана, оградили от меня, охраняли, как зеницу ока.

Эдмунд рухнул перед ее стулом, положил голову ей на колени, судорожно вздрагивая.

— Ненавижу! Ненавижу! Не…на…ви…жу… — рыдал он, стискивая ткань ее юбки.

Генриетта опустила руку, касаясь шелковых волос сына. Она отстраненно смотрела в окно, сердце ее сжималось от боли.

— Ничего, Эдмунд, ничего…не беспокойся, — вымолвила она, — ты станешь королем, обещаю. И ты увидишь, как будут мучиться твои враги.

— Хочу голову Райта! — просипел он. — Хочу, чтобы он сдох!

Королева печально улыбнулась, но не успела ответить, как на пороге появился лорд Тесор.

— Ваше величество, — почтительно склонился он. — У меня для вас послание от его величества лорда-протектора, регента Райта Берингера.

В воздухе повисло напряженное молчание. Эдмунд поднял голову, свирепо взирая на начальника стражи, поднялся, выхватывая нож, но мать вцепилась в его рукав, бросив Тесору:

— Сейчас не лучший момент для этого, милорд. Оставьте нас.

Но Тесор не сдвинулся с места.

— У меня приказ регента Хегея передать вам послание. Лично в руки.

— …я убью его… убью… — захрипел Эдмунд, стиснув зубы.

Королева поднялась, смерив начальника стражи обжигающим презрительным взором. Она подошла, сохраняя достоинство, показывая все свое величие и бесстрашие. Протянула руку ладонью вверх. Тесор вложил в ее ладонь письмо, скрепленное печатью.

— А теперь прочь! — ее ресницы вспорхнули, взгляд полоснул по мужчине. — Убирайтесь из дворца, если вам дорога жизнь.

— Ваше величество, мой долг своему королю — быть здесь.

— Я — твой король! — взорвался Эдмунд. — Я! Я! Понятно тебе?!

Тесор ответил почтительным спокойствием на этот поток истерики.

Между тем королева сломала печать, развернула послание, пробежав глазами по строчкам.

— Помолчи, Эдмунд, — приказала она, сжимая бумагу в кулаке. — Что-то еще, лорд Тесор?

— Будет ли ответное послание?

Генриетта прикрыла веки, справляясь с эмоциями, и произнесла срывающимся голосом:

— Нет… теперь нет.

Начальник стражи поклонился и удалился, ловко чеканя шаг.

— Что? Что там было? — вопрошал принц, указывая на зажатую в кулаке матери записку.

— Объявление войны, — королева вновь села на стул, отвернувшись к окну и стиснув челюсти, — а теперь оставь меня, Эдмунд. Мне нужно побыть одной.

— Но…

— Не спорь! — повысила голос.