Если говорить формально, то обвинить Ленина в коллаборационизме трудно. За границей вооруженных формирований, в том числе состоящих из соотечественников, он не создавал. И эти формирования против России не воевали и россиян не убивали. Брал ли Ленин деньги от немцев? Достоверно не доказано. Агитировал за прекращение войны, чтобы угодить немцам? Или все-таки просто хотел потрафить общественным настроениям и таким образом прийти к власти? Декреты о мире, о земле, Брестский мир? Ничего тут не докажешь, это все результат коллективной деятельности. Единственно, можно сказать, что все это выглядит довольно-таки двусмысленно. Политический деятель, который думает о своей репутации, должен избегать подобных ситуаций и не давать повода сомневаться в своей лояльности. А Ленин, к сожалению, такой повод давал.

Однако вернемся тут к Субхасу Чандре Босу. Повернется ли теперь у нас с вами язык, чтобы обвинить несчастного индийца в коллаборационизме и назвать его сотрудничество с фашистами предательством или, по крайней мере, осуждаемым проступком? Возможно ли вообще где-либо и когда-либо пробиться к вершине власти без какой-то явной или тайной поддержки? И всегда ли такая поддержка дружественна соответствующему государству? Все это — очень большой вопрос. Мне мало верится в счастливую историю про политическую Золушку. Без тайной поддержки любой человек, который вдруг задумал пробраться на верх политической пирамиды и свергнуть засевших там царей, будет в два счета уничтожен еще на дальних, очень дальних подступах к этой цели. И только поддержка очень могущественных сил может вывести каких-то счастливчиков из-под удара и вознести к самой вершине власти.

Другое дело, что такие вот счастливчики нередко потом «отбиваются от рук», забывают о своих благодетелях, начинают проводить какую-то свою независимую политику. Но это — обычное для человеческой натуры дело. Причем, может быть, даже по счастью обычное.

Я, как понимает читатель, сделал это отступление про Ленина не просто так. А для того, чтобы мы с вами могли более объективно оценить личности и Махатмы Ганди, и Субхаса Чандры Боса. И понять, насколько мы можем считать Боса личностью, враждебной СССР и России. А также насколько сильно он предавал интересы своего народа, сотрудничая с немцами. Или лучше было сотрудничать с англичанами? А что стало с теми, кто ни с кем не сотрудничал? Просто канул в небытие, сгнил в английских застенках? Или умер от ран, нанесенных полицейскими? Мы теперь и имен-то их не знаем.

Итак, что мы в итоге можем сказать о Ганди? Пусть читатель судит сам. За руку он пойман не был. Во всем мире почитается как известный борец за независимость Индии, как носитель своеобразных взглядов на способы противодействия колонизаторам. Никто его в предательстве и коллаборационизме не обвиняет. И ни с какими разоблачениями по этому поводу сами англичане не выступают. А это значит, что автор данной книги позволил себе большую вольность, покусившись на авторитет и доброе имя столь крупной исторической фигуры. Поэтому лучше мне никаких резких выводов тут и не делать. В конце концов, современный читатель и сам вполне может разобраться, что к чему. Тем более что ключевые исторические факты мы ему изложили достаточно ясно.

Рассуждая о коллаборационистах и коллаборационизме, вполне уместно обратиться к еще одной исторической фигуре того времени. К Шарлю де Голлю. Если у индийцев их страну поработили англичане, то у де Голля — немцы. Мог ли Шарль де Голль бороться против немцев в рядах подпольного движения? Запросто мог. Но не стал. А решил перебраться в другую страну, к англичанам. И попытаться там найти у них поддержку.

Конечно, Великобритания в тот исторический момент являлась военным союзником Франции. Но она потом и союзником СССР являлась. Что не помешало ей сразу после Второй мировой войны превратиться в противника. Точно так же хорошо известно, что Великобритания и Франция всегда считались если не прямыми врагами (а такое тоже бывало), то соперниками, это уж точно. И мало что изменилось до сих пор, несмотря на членство обоих государств в Европейском союзе.

Итак, де Голль перебрался в Великобританию. Но для начала обвинил своих сограждан, в частности, правительство Петена, в предательстве. И попытался самостоятельно, без иностранной поддержки, создать организацию сопротивления фашистам под названием «Свободная Франция». Однако попытка самостоятельно противостоять немцам оказалась неудачной. Никто особо де Голля не поддерживал и как борца за свободную Францию не признавал.

И де Голль, точно так же, как и Субхас Чандра Бос, начал искать поддержку посторонних сил. И вот тут он нашел определенное понимание. Де Голля заметил Черчилль. И с июня 1940 года стал активно его поддерживать. С этого момента, опираясь на иностранную помощь, де Голль и начал свое восхождение наверх.

Вот как это выглядело, если судить по мемуарам самого де Голля:

«Первое, что необходимо было сделать, — это вновь поднять боевое знамя Франции. Мне представилась возможность сделать это с помощью радио. Днем 17 июня я сообщил о своих намерениях Уинстону Черчиллю. Очутившись после кораблекрушения на английском берегу, мог ли я что-либо предпринять без его поддержки?»

То есть, как мы видим, сам де Голль понял, что без иностранной помощи ему не обойтись.

А как же остальная Франция, которая, заметим себе, еще окончательно к этому моменту не капитулировала? Де Голлю предложили немедленно вернуться во Францию, чтобы предстать перед судом. Который для начала приговорил его к месяцу тюремного заключения. А потом по апелляции министра национальной обороны Вейгана — и вовсе к смертной казни. То есть страна, которую де Голль рассматривал как свою родину, его самого рассматривала исключительно как предателя, заслуживавшего за свои действия смертной казни.

Сам де Голль в своих мемуарах эдак скромненько умалчивает, в чем его обвиняли. А обвиняли его именно в предательстве. Конечно, это был режим Виши. Однако смысл обвинения был вполне понятен: часть французов решила спасти нацию и пошла ради этого на сотрудничество с фашистами. А какой-то там француз стал сотрудничать не с немцами, а с англичанами, ставя под удар эти попытки спасти хоть в какой-то форме часть французской нации. Как мы видим, для де Голля его сотрудничество с англичанами началось с ярлыка предателя.