Преподобный Уилфред Кук, поразительно невозмутимый, даже перед лицом, видит Господь, совершенно пустого зала, — спустился вниз я протянул свою розовую длань за гонораром.

Фартинг уже ждал, чтобы его вручить. Потом ещё нужно было заказать мемориальные доски для "Сада памяти". Из фирмы "Максвелл и Флинн" приедут в полчетвертого и подбросят его до города.

И мистер Аббот умчался: Он так спешил, что на Жакаранда Авеню разогнал катафалк почти под сотню.

Снаружи здание фирмы "Аббот и Маркус" выглядело солидно к несколько старомодно. Но за толстым фасадом из красного кирпича с зеркальными окнами, и вывеской цвета пожухлых осенних листьев, за бежево-кремовой канцелярией и выставочным залом был морг, оборудованный на редкость современно.

Он был воплощением мечты Франклина Маркуса, первого владельца первой похоронной конторы в этом тогда ещё пограничном городе. Вначале, правда, у него возникли проблемы с местным могильщиком и гробовщиком в одном лице, который не желал упускать из рук такой лакомый кусок, но он ещё перед первой зулусской войной заключил контракт с армией и начал процветать.

Свои прибыли Маркус вложил в дело: заказал за границей два операционных скивц, а стены своего нового морга велел обшить деревом да уровня плеч. Потом ещё было оборудовано просторное холодильное отделение, в котором, как он утверждал, хватило бы места на целую армию.

И Аббот продолжил традицию Маркуса тем, что обзавелся первоклассным освещением и соорудил три встроенные в стену витрины с хирургическим инструментом.

И хотя время открытого противостояния с туземцами закончилось, его услугами стали часто пользоваться местные власти. Они считали довольно выгодным поручать Абботу обычные процедуры после вскрытия, а он при этом получал неплохой доход. Такая договоренность его весьма устраивала.

До тех пор, пока Фартинг кое-что не прошептал…

Влетев на катафалке в ворота, Аббот остановил его возле "Понтиака" судебного врача. Чертов тип — он хоть когда-нибудь опаздывает? Большинство врачей вечно опаздывает из-за неотложных вызовов к больным или несчастных случаев, но доктор Кристиан Стридом — никогда. Его пациенты словно боялись заболеть не вовремя, или тихо и спокойно ждали сколько угодно, хоть бы это и длилось целую вечность.

Направившись прямо к моргу, он раздраженно заметил, как скрип гравия выдает его неприлично торопливую походку.

В морге была все та же красавица, которая произвела на него такое впечатление; роскошная и таинственная, так сладко его взволновавшая, она уже никогда не раскроет ему своей тайны.

Еще в морге был Стридом, который углубился в неё как в раскрытую книгу; грудная клетка была вскрыта по грудной кости и широко распахнута; внутренние органы вынуты и аккуратно разложены в ряд. Он сосредоточенно их разглядывал, равнодушный к окружавшим, как любитель старых книг, роющийся в затхлых рукописях в поисках чего-то нового в давно известной ему истории.

Вот только книга была не та.

Проскользнув внутрь в половину двустворчатой двери с цветными стеклами и старательно прикрыв её за собой, Аббот приблизился к столу. Бирка, разумеется, была там все это время, потому что шнурок её глубоко врезался в кожу. И что ещё хуже, не было на ней ни пятен, ни смазанных мест, свидетельствовавших, что кто-то хотел подделать данные, занесенные на бирку детским почерком Фартинга. И регистрационный номер был, несомненно, А 44/ ПСТ. Только звали её не Элизабет Боуэн, а Тереза Ле Руке.

Он поперхнулся.

Доктор Стридом счел это за вопрос и угрожающе прорычал:

— Ну, за это кто-то поплатится, я вам ручаюсь. Аббот с трудом проглотил слюну.

В соседней комнате стонал задержанный. Оживал он с неравными интервалами, что мешало сосредоточиться. А пишущая машинка то и дело заедала. Отчет не будет готов вовремя: полковник Дю Плесси дал срок до четырех часов, было уже без пяти, и оставалось не меньше страницы.

— Ну и наплевать мне на вас, господин полковник, — заявил во весь голос лейтенант Тромп Крамер. В помещении отдела по расследованию убийств он был совершенно один, вот и дал выход давно копившейся злобе. Не было никакого смысла не щадя сил копаться в подробностях насильственной смерти негритянки Гертруды Кумал. Ни малейшего смысла.

Ее убийца, негр по имени Иоганнес Нкоси, до самого рассвета скрывался от погони, а теперь, скорее всего, был в отделении реанимации писхайвенской больницы. По заключению врачей вероятность того, что его можно будет допросить, — минимальная, что, впрочем, и к лучшему. Ладно, значит будет судебное следствие, а потом и процесс. Но следствие — сущая чепуха по сравнению с судебным процессом. Никого ничто не будет интересовать, кроме показаний свидетелей. И со стороны родственников тоже проблем не будет. Семья Гертруды уже смирилась с тем, что произошло. Эти бедняки всегда утешались тем, что за страдания в этом мире им воздается на Страшном суде. А что касается семейства Нкоси, те вообще были ни при чем. И если бы все решилось сегодня ночью, отпала бы вся эта морока и возня с множеством бумаг. Но чертов полковник слишком хорошо все это понимал. Ему-то в четыре утра не звонили.