Билли: (пауза) Значит, они покончили с собой ради меня?

Джонни: Страховку выплатили через неделю, и тебя еще до конца месяца выписали.

Билли: Значит, они все же любили меня несмотря ни на что.

Эйлин: Они любили благодаря всему, Билли.

Джонни: Ну как тебе новость?

Билли: Отличная новость. Мне сегодня очень нужна была хорошая новость. Спасибо тебе, Пустозвон.

Они пожимают друг другу руки, и БИЛЛИ садится.

Джонни: Не за что, Калека Билли.

Билли: Билли.

Джонни: Билли. (Пауза.) Ладно, я пошел домой к мамаше. Надеюсь, она откинула копыта, когда доктор пришел, и у нас будет сегодня еще одна хорошая новость. (Пауза.) Скажите, хозяйка, вы можете чем-нибудь заплатить ДЖОННИПАТИНМАЙКу за новости, только не горошком?

Эйлин: Есть Чупа-Чупсы.

Джонни: (разглядывает пакетик) А что такое Чупа-Чупсы?

Эйлин: Это Чупсы, которые чупают.

Джонни: (пауза. Немного подумав) Это я не буду.

ДЖОННИ выходит. Долгая пауза.

Билли: Надо было раньше мне все рассказать.

Эйлин: Я не знала, как ты отнесешься к этой новости, Билли.

Билли: И все же надо было рассказать. Легче вынести правду, чем страх перед тем, какой она может быть.

Эйлин: Прости меня, Билли.

Пауза. БИЛЛИ позволяет ей слегка себя обнять.

Билли: Прости, что я сказал «очевидно».

Эйлин: То-то же.

Она похлопывает его по щеке. Входит ХЕЛЕН.

Привет, Хелен. Что тебе?

Хелен: Ничего. Просто пришла посмотреть на раны Калеки Билли. Говорят, они глубокие.

Билли: Привет, Хелен.

Хелен: Ты как идиот хренов во всех этих повязках, Калека Билли.

Билли: Наверное, да. Э-э… тетя там чайник не кипит?

Эйлин: Что? Да нет. А-а. (Цыкает) Да-да.

ЭЙЛИН выходит в заднюю комнату, ХЕЛЕН оттягивает бинты, чтобы заглянуть под них.

Билли: Хелен, мне же больно.

Хелен: Ты прям как девчонка, на хрен, Калека Билли. Ну, как там в Америке?

Билли: Да нормально.

Хелен: Ты видел там таких же красивых, как я?

Билли: Ни одной.

Хелен: А почти таких же красивых?

Билли: Ни одной.

Хелен: А в сто раз хуже, чем я?

Билли: Ну, может быть, пару раз и видел.

ХЕЛЕН больно тычет его в лицо.

Билли: (кричит от боли) А-а! Я хотел сказать, ни одной.

Хелен: Думай, что говоришь, Калека Билли.

Билли: Почему ты такая жестокая, Хелен?

Хелен: Мне приходится быть жестокой, и вообще, не хочу, чтобы меня использовали, поэтому мне приходится быть жестокой.

Билли: На тебя, небось, лет с семи никто не покушался, Хелен.

Хелен: Скорее уж с шести. В шесть я врезала по яйцам священнику.

Билли: Может быть, тебе немножко поубавить жестокости и стать просто милой девушкой?

Хелен: Ага, конечно. Да я скорее себе спицу гнутую в задницу вставлю. (Пауза.) Меня только что уволил торговец яйцами.

Билли: А почему он тебя уволил, Хелен?

Хелен: Ума не приложу, почему. Может быть, дело в том, что мне не достает пунктуальности. Или в том, что я перебила все яйца. Или в том, что я могу врезать ему, когда мне хочется. Правда, ни одна из этих причин не может считаться уважительной.