Эмма кивнула с сомнением. Если заключенный уже отказался беседовать с пятью куда более квалифицированными и опытными адептами, то отчего Найтвуд так уверен, что он не прогонит Эмму?

Гонфалоньер понизил голос. Каждое его слово медом лилось в непривычные к похвале уши Эммы.

— Вы удивительная, умная и сильная женщина. Я восхищаюсь вашей смелостью и решительностью. И умоляю — будьте осторожны! Это создание хитрее и опаснее тысячи демонов!

— Я помню все, о чем вы рассказывали, мистер Найтвуд. И обещаю быть осторожной.

Он еще раз сжал ее пальцы. Так, словно не хотел выпускать. Словно волновался. И Эмма подумала, что, должно быть, Джозеф жалеет о своей скоропостижной повторной женитьбе. И что все еще можно изменить…

Дверь не скрипнула — петли были отлично смазаны. Комнату внутри освещал одинокий и тусклый масляный фонарь. Эмма прищурилась, озираясь по сторонам. Камера была поделена посередине железной решеткой, вмурованной в пол и потолок темницы. Фонарь находился на той же стороне, что и Эмма — стоял на полу, рядом с крепким табуретом — единственной мебелью по эту сторону комнаты. И без того тусклый светильник располагался слишком низко, оттого вторая половина комнаты терялась во мраке. С места, где стояла Эмма, возможно было разглядеть только кровать — по виду совсем такую же, как у обитателей лечебницы этажом выше.

Резкий смешок с покрытой тенями половины заставил вздрогнуть не только Эмму, но и ее спутника.

— Как отрадно снова видеть тебя, добрейший Джо, — голос был неожиданно глубоким и красивым — богатый обертонами густой и звучный баритон. Сейчас в нем отчетливо звучала ленивая ирония, словно обладатель голоса находился в светском салоне и поддерживал необязательную вежливую беседу. — Тебя, и твою очаровательную спутницу. Не это ли та самая жертвенная овечка, что ты давеча обещал привести мне на заклание?

Черный силуэт отделился с той стороны решетки, чтобы подойти чуть ближе, но обладатель голоса все еще держался в тени. Эмма почувствовала, что не в силах справиться с крупной дрожью при попытках представить его внешность. Воображение рисовало жуткие картины уродства, перед которыми пасовала кунсткамера Ордена или искаженные даром предначальной стихии посвященные.

— Представь нас, Джо, будь столь любезен, — меж тем со смешком продолжало скрывшееся во тьме создание. — Не хотелось бы нарушать этикет, первым обращаясь к незнакомой даме.

— Это мисс Каррингтон, Жиль, — недовольно отозвался Найтвуд. В присутствии пленника гонфалоньер словно съежился, утратил часть своей властной ауры, что так завораживала Эмму. — Она готова говорить с тобой и отвечать на твои вопросы. Видишь, мы выполнили свою часть сделки.

— О боги, что за слова, что за тон, мой дорогой Джо, — замурлыкала тень. — Помилуйте, какая “сделка”. Я всего лишь просил подарить мне немного подлинной роскоши — роскоши человеческого общения с кем-то способным мыслить, а не только повторять догматы о равновесии вслед за нынешним лордом-командором. Печально видеть во что фанатичный идеализм превращает некогда уважаемую организацию.

— Мисс Каррингтон — та, кто вам нужен.

На этих словах Эмма решила поддержать гонфалоньера. Она выпрямилась, присела и постаралась даже дружелюбно улыбнуться шевелящейся за решеткой тьме:

— Я к вашим услугам, мистер… и я буду рада развеять вашу скуку приятной беседой.

— О да, — задумчиво согласился голос. — Она и вправду великолепна, Джо. Ты знал, кого выбрать. Воистину королевский подарок, даже если забыть, что речь идет о привлекательной женщине.

Эмма замялась, не зная, как реагировать. Незнакомец обсуждал ее в ее же присутствии и назвал “подарком”, что граничило с оскорблением. Но при всем том в голосе пленника не чувствовалось пренебрежения или иронии. Казалось, он был серьезен, когда назвал ее “привлекательной”.

В конце концов, она решила сделать вид, что не услышала этих слов.

— Оставь нас, — приказал голос.

Найтвуд отступил к двери с явным облегчением. Перед тем, как закрыть створку, он поймал взгляд Эммы и растерянно пожал плечами, игнорируя невольный умоляющий жест женщины.

— Я буду ждать вас у лестницы, — произнес он.

И вышел.

Оставшись наедине с жутким пленником, Эмма постаралась ничем не выдать своего страха. Она прошла несколько шагов, опустилась на табурет и достала блокнот, стараясь сохранить вид независимый и деловой.

— Вы знаете, зачем я здесь, мистер…

— Жиль, — подсказала тень. — Зовите меня просто Жиль, чудеснейшая мисс Каррингтон.

Черный силуэт надвинулся, и Эмма еле сдержалась, чтобы не отшатнуться. А потом пленник подвинул в круг света стул и опустился на него, наклонившись вперед. Так, чтобы фонарь осветил его лицо.

Эмма рассматривала легендарного чернокнижника со смутным разочарованием. Он совсем не был уродлив. Его нельзя было назвать и красавцем, но лицо пленника — мужественное, длинное, с резкими чертами, крупным носом и тяжелыми, сросшимися на переносице бровями, несомненно, привлекало внимание.