Я, задыхаясь от возмущения, смотрю на цепочку грязных следов, оставленных на свежевымытом полу. Что он себе позволяет? Думает, что раз он — хозяин, я стану терпеть такое пренебрежение своим трудом?

Устала быть благоразумной! Не хочу!

Шиплю сквозь зубы и распахиваю дверь в его комнату.

— Ты не мог бы вытирать ноги…

— Ну да, наследил немного, — он поднимает голову. Рубашка на спине и левом боку вся в уже подсохших и свежих кровавых пятнах. Левая рука зажимает рану на боку, капли стекают сквозь пальцы, пятная светлую обивку дивана. — Вот такая я свинья.

Я сглатываю и отвожу взгляд, чтобы уткнуться в окровавленную тряпку на полу.

Меня всегда пугали чужие страдания. Во время осады Кастелло ди Нава я перебарывала постыдную слабость, чтобы ухаживать за ранеными. Да, как дочь герцога, я могла бы этого и не делать. Сама вызвалась. Меняла повязки и даже помогала доктору шить раны, но так и не привыкла к виду увечий. Это был кошмар. Запах крови, от которого во рту появляется железистый привкус, оторванные конечности, грязные бинты, крики и стоны…

И трупы. На моей памяти умерло почти двадцать человек. Многих я знала по именам.

— Ну что вы застыли, как статуя Скорбящей? — язвительно продолжает маг. Он, шипит, морщится и пробует отодрать рубашку от раны, но та присохла. — Если собираетесь меня оплакивать, придется подождать. И лучше с той стороны двери.

Больше не обращая на меня внимания, он достает кинжал и пытается обрезать ткань вокруг раны. Так неуклюже, что на это просто больно смотреть.

— Дай я, — неожиданно для самой себя предлагаю я.

Его глаза изумленно расширяются, и я понимаю, что все — сейчас Элвин скажет какую-нибудь гадость, после которой мне останется только уйти, хлопнув дверью. И пусть сам разбирается со своей рубашкой и раной.

Но он молча протягивает кинжал и поворачивается. Я становлюсь рядом на колени и, закусив губу, аккуратно перепиливаю тонкий батист. Края раны расходятся, выплескивая струйки алой крови. От этого зрелища к горлу подкатывает тошнота.

Порез длинный, но неглубокий. Уж на что я полный профан в медицине, и то вижу, что рана не опасная. Во время осады мне приходилось наблюдать куда более жуткие вещи.

Плохо лишь то, что крови много. Очень много. И мне не нравится, бледность Элвина и тяжелое дыхание.

— Ерунда, царапина, — эхом на мои мысли отзывается маг. — Скользнуло по ребрам.

— Почему столько крови?

— Верховая прогулка и подъем на пятый этаж способствуют, знаешь ли, — с этими словами он стягивает края раны и прикладывает к ней остатки рубашки.

— Надо было к доктору, — говорю я с укором. И пытаюсь вспомнить все, чему успела научиться за недели осады.

— Вот еще! Буду я его дергать с такой мелочью! Здесь достаточно Джаниса. Где его гриски носят?

При чем здесь Джанис?

Я открываю рот, чтобы задать этот вопрос, но говорю совсем другое.

— Прекрати немедленно! Сядь! — даже не говорю — рявкаю. Да таким приказным и властным тоном, что сама себе удивляюсь. Не ожидала от себя такого. А еще меньше ожидала, что маг послушается.

Ну а что еще делать, если он собирается встать?

А дальше я как будто разделяюсь на две Франчески. Одна действует, а вторая наблюдает за ней в безмолвном удивлении.

— В этом доме есть бинты?

— Все есть на втором этаже, в лаборатории. Я как раз туда собирался, когда вы начали играть в бравого командира центурии, — он снова порывается встать.

— Да сядь же, — мне приходится пихнуть его обратно на диван. — Не усложняй мне работу! Где именно в лаборатории?

— Ты не найдешь.

— Найду. Ну?

— Третий шкаф от двери… или второй. Не помню точно. Верхняя полка.

Выслушав объяснения, я бегу вниз по лестнице. Маг, верно, считает меня совсем за идиотку, потому что я без труда нахожу все нужно — спиртовые настойки, мази, чистые бинты, иглы и нитки для сшивания раны. Складываю все в медный таз и так же бегом возвращаюсь наверх.

Элвин все так же сидит, зажимая рану. При виде меня ухмыляется и бормочет что-то о квартерианском милосердии, но я слишком занята, чтобы вникать в его остроты.

Сметаю со стола наваленные бумаги и безделушки.

— Сеньорита, вы решили уничтожить мою комнату?

Но та, другая Фран, которая сейчас действует, совсем не обижается на слова мага. По правде сказать, она их едва замечает, вся поглощенная куда более важной задачей. Я выкладываю на столе лекарства и сую под нос магу таз: