Четырнадцать следующих поучений комментируют Символ веры, причем особое внимание уделяется троичности Божества. На сей предмет Кирилл не ограничивается богословскими формулами об Отце, Сыне и Духе Святом, но замечательным образом пытается показать, как учение о троичности предопределяет всю жизнь христианина. Устремляясь к Отцу, мы приближаемся к тайне Богопознания, к Тому, кто соделал нас Своими сынами и дочерьми. Христос есть «наш Спаситель, разный для каждого, ибо каждый ищет в Нем себе надобного». Он — все для всех, и однакож неизменен, всегда таков, каков есть. «В Духе мы близимся к тайне Церкви, освящающей и сохраняющей». И жизнь верующего преображается: «Представьте себе жившего в потемках; и вдруг он узрел солнце, и взгляд его просветлел, и чего не видел раньше, ясно видит теперь. И так со всяким, кто удостоился воспринять Духа Святого: душа у него озаряется, и он видит превыше человеческого, что доселе было ему незаметно» («Поучения», 16, 16).

Пять заключительных проповедей содержат учение о таинствах христианского посвящения и разъяснение обрядов как уроков, преисполненных скрытого смысла. В воде, например, уясняется сила разрушительная и живительная. Епископ связывает всякое таинство с событиями и лицами Ветхого Завета, как то и было принято в поучениях IV века.

ХАРАКТЕРНЫЕ ОСОБЕННОСТИ

Толкования Кирилла отличаются ясностью и прямотой. Несколько упрошенный язык и доверительный тон вполне пристали такого рода вступительным поучениям. Иногда появляется возвышенная интонация, слог становится изящным: Кирилл явно брал уроки ораторского искусства. Как правило, он пытается приобщить обыденное сознание к высоким истинам веры. «Не жди, пока ослепнешь, чтобы прибегнуть к врачу». Или: «Пусть будет откована душа ваша, пусть отверделое неверие рассыпется под ударами молота, металл очистится от окалины, ржа осыпется и останется чистое железо».

В другом месте он сближает празднество Пасхи и рождение весны, дабы разъяснить чающим крещения смысл рождения заново. «В такое-то время и был сотворен человек–ослушник, изгнанный из рая; и в такое же время он обрел веру и вернулся в рай путем послушания. Стало быть, и спасение, и грехопадение свершились в одно и то же время года, когда распустились цветы и настало время подрезать виноград».

Епископ Иерусалимский знал людей и не удивлялся человеческой ограниченности и слабостям. Знал он и то, что обращение подчас вызвано самыми случайными мотивами. Иные только затем и собрались креститься, чтобы порадовать жену или друга. Пусть их; защищая православие, Кирилл неуступчив, но к человеку подходит с пониманием. «Я готов принять и тебя, который пришел сюда, не слишком размыслив, ибо ты предназначен ко спасению, я имею на это прочное упование. Может статься, тебе самому неведомо, куда ты пришел и в какие путы уловлен. Ты оказался в сетях Церкви. Не бейся и не пытайся их избегнуть. Сам Иисус уловил тебя, и не ради смерти твоей, но дабы даровать тебе жизнь во одоление смерти. Его силою умрешь и воскреснешь. Внимите же словам апостола: «Тело мертво для греха, но дух жив для праведности» (Рим 8, 10). Так умри же для грехов своих и живи для праведности; отныне и живи». Наставление выразительное и определенное, неотделимое от Писания, которое цитируется в качестве источника.

В огласительных поучениях Кирилла соблюдено прекрасное равновесие. Он не впадает в обычные для эпохи преувеличения, не поносит брак и плоть, как это делал порой Иоанн Златоуст. Он не уничижает тело, а видит в нем чудо творения. Все поучения его проникнуты разумным оптимизмом. Кирилл — тонкий наблюдатель; он становится поэтом, когда воспевает цветы и весну.

Он всем обязан Священному Писанию, питавшему его долгие уединенные размышления, цитаты из Библии естественно не сходят у него с языка. «Так что же делать? Что нужно от новообращенного? У кого две одежды, тот дай неимущему» (Лк 3, 11).

Приходится сожалеть, что до нас не дошла ни одна из проповедей Кирилла, произнесенных по возвращении в Иерусалим. Надо думать, он стал еще более опытным наставником. Ему было дано исповедать веру, которую он изъяснял оглашенным, и претерпеть за нее. Вера его окрепла, а дух смягчился. Он познал на опыте, что истину без милосердия можно назвать полузрячей.

Поучения Кирилла сохраняют свою ценность и поныне. Они настоятельно надобны всякому, кто, приняв всерьез задачу «обновления» литургии, стремится обратить вероучение к первоисточникам и сохранить пафос новообращенности во всей жизни христианина.

Кирилл дает оглашенным — в поучение им — общеобрядовое разъяснение обедни.

ОБЪЯСНЕНИЕ ОБЕДНИ

(Тайноводственные поучения, № 5, 1 — 10, 19–23)

ИЗ ПЕРВОГО СОБОРНОГО ПОСЛАНИЯ СВ. АПОСТОЛА ПЕТРА: «Итак, отложив всякую злобу и всякое коварство и лицемерие…» (и т. д., 2, 1 — 10).

1. По милости Божией довелось вам услышать на предшествующих собраниях достаточно и о крещении, и о миропомазании, и о приятии тела и крови Христовой. Следует нам теперь продолжить сии поучения; нынче мы опишем вершину здания духа, ради вас воздвигнутого.

2. Омовение

Вы видели, как диакон подал чашу для омовения священнику, служащему обедню, и другим вкруг алтаря. Не для того это было, чтоб смыть телесную нечистоту, не в том дело; с омытыми телесами приходим мы во храм. Это же омовение рук означает, что должно очиститься от всякого проступка и от всякого греха. Руками чинится действие и, омыв их, мы свидетельствуем, что деяния наши чисты и безупречны. Или не слышал ты, как благочестивый Давид изъяснял нам тайну сию, говоря: «Буду омывать в невинности руки мои и обходить жертвенник Твой, Господи» (Пс 25, 6). Итак, омовение рук означает отвержение греха.

3. Лобзание мира

Затем диакон возглашает: «Обратимся же друг ко другу и обнимемся между собой». Не думай, что поцелуй сей таков же, каким обмениваются друзья, встретившись на людях. Нет, это вовсе не тот поцелуй. В целовании сем происходит слияние душ, им достигается обоюдное и полное забвение обид. Поцелуй сей есть знак душевного единения, чуждого всякому злопамятству.

Вот почему и Христос сказал: «Итак, если ты принесешь дар твой к жерственнику и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя, оставь там дар твой перед жертвенником и пойди прежде примирись с братом твоим, и тогда приди и принеси дар твой» (Мф 5, 23 — 24).