— Мудрые мужи пустыни говорят. «Лишь в твоей стране ищу сокровенную любовь. Не достойно человека прятать свет в других краях», — рассмеялся Тарик эль-Харим.

— Многие слабости, полученные от рождения, не могут исчезнуть сразу, как только даётся обет, — робко согласился Морис.

— Воистину так! — сказал Герольт. По его мнению, смеха за счёт француза было уже слишком много. Он поднял кубок и торжественно произнёс: — Пьём за это и за нашу общую победу!

Тарик эль-Харим охотно последовал совету Герольта и чокнулся с ним.

— Воистину, легче гору перетащить на толщину волоса, чем освободиться от самого себя и своими же силами.

— Ещё одна мудрость с родины твоих предков? — спросил Морис, втайне радуясь возможности отвлечь внимание товарищей от своей особы.

— Да, — ответил Тарик эль-Харим.

Между тем никто из них не заметил двух слепых туркополей, вошедших в таверну и севших за спинами тамплиеров в тёмном углу.

— Расскажи, наконец, как ты стал тамплиером, — попросил Морис, — если, конечно, наше любопытство тебя не очень затрудняет.

— Совсем не затрудняет. Но это довольно длинная история.

Морис пожал плечами.

— Ну и что же! Подвал грека полон вина, которое должно быть выпито. Мы внимательно слушаем, Тарик эль-Харим Ибн-Сулейман-аль-Бустани! — Морис сделал ещё один глоток из пузатого кубка и с выжиданием посмотрел на левантийца. — Где же родина твоих предков, о знаток мудрых изречений пустыни?

Герольта история жизни левантийца интересовала не меньше. А вино было слишком прекрасно, чтобы думать о том, как бы поскорее его выпить.

— Она находится на Ниле, в Египте, — начал Тарик эль-Харим не без гордости в голосе. — Большая часть рода моего деда происходит из Аль-Кахиры и его окрестностей.

— Каир! — удивлённо воскликнул Морис и ехидно заметил: — Смотрите: мы имеем дело с выходцем из народа фараонов и солнцепоклонников! Скажи-ка, ведь в тебе течёт и кровь бедуинов?

— Да, и этим я особенно горжусь. Ведь бедуины — это рыцари пустыни, — сказал Тарик эль-Харим. — Но мои предки уже несколько веков принадлежат к христианской части населения. Когда-то мы составляли большинство, но в ходе насильственного обращения арабов в мусульманство оказались в меньшинстве. Вам должно быть известно, что копты [17] и верные Риму христиане, несмотря на жестокие гонения и вспышки резни, все ещё живут во многих частях арабского мира.

Герольт и Морис знали об этом совсем мало, но согласно кивнули.

Улыбка скользнула по лицу Тарика.

— Но ведь вам интересно, как я, левантиец, получил тамплиерский плащ? Ведь право на него имеют лишь члены благородных рыцарских семейств.

— Верно, — сказал Морис, — нам это очень интересно.

— Этой привилегией я обязан своему дедушке Саиду. Во время седьмого крестового похода он воевал в составе отдельного подразделения египетских воинов-христиан, служивших французскому королю Людовику IX, — продолжил свой рассказ Тарик эль-Харим. — Когда Людовик IX, которого называли Людовиком Святым, высадился в дельте Нила, чтобы усмирить Египет, то при завоевании Дамиетты в июне 1249 года мой дед отличился особой храбростью. Но это было только началом его героической карьеры. Особого расположения короля он добился после битвы при эль-Мансуре, когда стал очевидным крах крестового похода. В апреле Людовик заболел и оказался отрезанным от главной части войска, ему вместе с телохранителем и небольшим отрядом египетских воинов пришлось искать убежища в деревне Миниат аль-Хлос Абдаллах. И там мой дед предотвратил покушение на короля: один асасин [18] пытался заколоть его отравленным кинжалом. Дед был тяжело ранен, но чудесным образом остался в живых. Вероятно, яд на кинжале убийцы от долгого хранения потерял свою силу.

— Вот это да! — вырвалось у Герольта. — Твой дед Саид был исключительно мужественным и бдительным воином.

Тарик эль-Харим ответил на это замечание дружелюбной улыбкой.

— Это и в самом деле было так. За храбрость король Людовик отблагодарил его такой же необычной милостью. Он даровал ему наследственное рыцарство и наделил небольшим поместьем с замком при Антиохии. Со временем поместье оказалось в руках мусульман, но у меня осталось право стать рыцарем ордена тамплиеров. Вот вы и узнали, как я получил свой плащ.

— Наследственный рыцарь-левантиец с бедуинской кровью в жилах, дед которого спас жизнь Людовику Святому, — кто б мог подумать?! — провозгласил Морис, протягивая Тарику свой кубок. — Брат мой, пусть все, что я думал и говорил, провалится в преисподнюю и забудется навсегда. Да будет сказано ещё раз, что сражался ты воистину как тамплиер, подтверждая величайшую честь своего героического деда! Да пребудет с тобой Господь всегда, да будет вечно развеваться знамя нашего ордена над твоей головой!

— Да будет так! — воскликнул Герольт и тоже поднял свой кубок. — За нашего собрата Тарика эль-Харима Ибн-Сулеймана-аль-Бустани!

С глухим стуком кубки ударились друг о друга.

— Можно задать тебе ещё один вопрос? — спросил Морис. Он знаком велел Алексиосу принести следующий кувшин. — Почему ты не взял христианское имя?

— Разве Иисус и Мария, последователи и апостолы носили христианские имена? — отозвался Тарик эль-Харим, явно выслушавший этот вопрос уже не в первый раз. — Нет, их имена были еврейскими, и, я думаю, они так же гордились своим иудейским происхождением и культурой, как и я горжусь своими корнями. Не имя приводит к истинной вере, а то, что наполняет твое сердце и твою душу!