— Зачем же так много? — спросил Зэев, не сдержав улыбки.

— Зачем много? Чтобы дух народа воспрял, чтоб гордость затопила еврейские сердца! Один тысячи стоит! Себя возвысим, татар унизим, христиане нас бояться станут! — прокричал Акива.

Седобородые зароптали, засомневались.

— Не под силу это нам, — буркнул Иона.

— Десять — самое малое! — великодушно уступил Акива.

— А десять-то почему? — спросил один из собрания.

— Кому, как не вам, ученым раввинам, знать из святых наших книг, что десять членов тела властвуют над человеком: два глаза, два уха, две руки, две ноги, уста и голова. За каждый из них — по заложнику! — вразумил Акива.

— Объяснение туманно, но мысль хороша, — заметил Залман.

Каббалист оглядел собрание с видом победителя.

3

Зэев и Иона бьются над задачей. Татары — не легкая добыча, пьяными врасплох не захватишь. Послали лазутчиков, выставили наблюдателей, много дней изучали норов воинов крымского хана. Нашли слабину.

Сутки в засаде. Короткая схватка. Две дюжины связанных по рукам и ногам заложников доставлены в лагерь мстителей.

Переговоры. Татары знают наверняка — для евреев бесценна душа соплеменника. Потому сказали решительно: “Хотите обратно своего юнца? В обмен на всех наших!” А евреям того и надо. Выгорело дело.

Зэев препроводил Эльдада к отцу с матерью — пусть теперь они им правят. Или он ими.

Прошло немного времени, и главари отряда вновь предстали перед собранием раввинов, с гордостью поведали о блестяще исполненной заповеди. Акива горячо обнимает, поздравляет, благодарит героев.

— Один наш многих ненаших стоит! Евреи горды безмерно! Сладость величия перебивает горечь утрат! — воскликнул каббалист.

— Татары смеются над нами, говорят, умный еврей думал много, да вошь поймал, — уныло заметил Залман.

— Поляки охладели к нам, мол евреи себя выше прочих ставят, как доверять им? — сказал один из раввинов.

— Казаки и простой люд еще больше ненавистью налились, дескать для еврея хоть православный, хоть басурманин — хуже всякой скотины, — добавил другой раввин.

— Горжусь вами, горжусь собой, горжусь народом нашим! — невозмутимо продолжал Акива и вновь принялся жать руки озадаченным Зэеву и Ионе.

А божинский раввин подумал с грустью: “Случись непредвиденное, и вот уж сбит с толку человек, если только не сумасброд он. Заповеди взыскивают жертвы.”

1

Война свирепствует в украинских и польских землях. За православную веру, за правое дело, за славное имя, казаки, не щадя жизни, бьются с ляхами и бьют евреев, не щадя их жизни. Отважный гетман Рудан Дворецкий главенствует над запорожцами. Много казаков полегло в битвах, раненых и того больше. Как и подобает полководцу, Дворецкий правит боями с возвышенных и отдаленных позиций. Храня себя, сберегает войско, близит победу. А все ж судьба сыскала пулю для Рудана.

Казаки бережно уложили раненого на конные носилки, осторожно довезли до хаты, где располагалась походная резиденция гетмана. Рана велика, штаб-лекарь туго перевязал ее, тщетно пытался остановить кровь. В горницу влетел Микола Шилохвост, сердечный друг Рудана Дворецкого со студенческих лет — оба школярами были во львовском иезуитском коллегиуме. За совершенное владение пером гетман определил однокашнику должность историографа казацкого восстания. На деле Микола стал первым советником воеводы.

— Что с тобой, Руданушко, жив ли? — возопил летописец.

— Жив пока… — едва слышно проговорил раненый.

— Будешь жить! Тотчас приведу целительницу искуснейшую. Еврейку. Все таинства врачевания уместились в голове ее.

— Н-н-нет… — просочилось сквозь побелевшие губы.

— Не дури, Руданушко, смири гордыню. Пусть еврейка, зато вернет гетмана народу. Жизнь твоя — не твоя. Всего православного мира достояние!

Раненый обессилел, закрыл глаза, смолк. Шилохвост распорядился доставить кудесницу немедля.

2

Славилось еврейское племя наилучшими на свете врачевателями. Как мужчины, так и женщины овладевали искусством целительства, знали, когда ослабить, когда натянуть расстроенные струны тела и души. Учитель передавал вежество ученику, и каждое следующее поколение своим трудом, умом и опытом добывало новые знания, приемы и средства. Коренья, травы и цветы, обыкновенные на взгляд непосвященного, умелыми руками превращались в волшебные мази и порошки, чудодейственные настои и элексиры, живительные бальзамы и елеи. Христиане, сильные мира сего, обуздывали здравым смыслом суеверный страх и обращались за помощью к врачам-евреям.