— Кое-что произошло. Теперь он, похоже, и в самом деле замешан.

— Бандитизм? Мэри, как ужасно. Да еще сейчас.

— Ничего не поделаешь, — сказала миссис Минниз с давно отработанной бодростью. — Полагаю, теперь мы уже привыкли. Или, по крайней мере, должны привыкнуть. Три года назад было то же самое. Наш приятель всегда выбирает момент, когда у Артура подходит время отпуска. Это превратилось в обыкновение.

— А что случилось три года назад? — спросила Оливия.

Помолчав, миссис Кроуфорд ответила неохотно, словно допуская, что у Оливии есть право знать:

— Тогда была вся эта суматоха из-за его развалившегося брака. — Она вздохнула, ибо предмет разговора казался ей неприятным. — Мэри знает об этом больше, чем я.

— Ненамного больше, — сказала миссис Минниз. — Никогда не знаешь, что именно происходит… — Ей не хотелось больше говорить на эту тему, но она считала, что Оливия вправе знать. — Артур, бедняжка, увяз во всем этом по самые уши вместе с полковником Моррисом, своим коллегой в Кабобпуре — владениях семьи Сэнди. Сэнди — это жена Наваба.

Ее все так называют, хотя по-настоящему ее зовут Захира.

— Если бы не Артур и полковник Моррис, — сказала миссис Кроуфорд, — могло быть гораздо хуже. В Кабобпуре все были просто в ярости из-за Наваба.

— Но почему? — спросила Оливия. — То есть я хочу сказать, он же не виноват, что она душевнобольная…

Снова помолчав, миссис Кроуфорд сказала:

— Вот Мэри и говорит, никогда не знаешь, что именно там происходит. У них даже по поводу возвращения приданого был разговор, все было ужасно утомительно… Оливия, — добавила она, — вы же присоединитесь к нам в Симле, не так ли?

Оливия нервно вертела тонкий браслет на своем тонком запястье.

— Мы с Дугласом это обсуждали.

— Да, и ему очень бы хотелось, чтобы вы поехали. — Миссис Кроуфорд посмотрела на Оливию, и было что-то в ее взгляде прямое и твердое, напомнившее Оливии самого Дугласа.

— Мне бы не хотелось оставлять его одного, — сказала Оливия. — Четыре месяца — целая вечность. — Она добавила застенчиво, снова играя браслетом: — Мы не так давно… вместе. — Она хотела сказать «женаты», но «вместе» звучало лучше.

Ее собеседницы переглянулись и рассмеялись. Миссис Кроуфорд сказала:

— Мы, наверное, кажемся вам старыми клушами.

— Но даже эта стойкая старая клуша, — сказала миссис Минниз, — совсем скиснет, если Артур не сможет поехать.

— А почему не сможет? — спросила Оливия.

— Вы нам нужны, Оливия, — сказала миссис Кроуфорд. — Жить в Симле без вас будет очень тоскливо.

— И потом, — подхватила миссис Минниз, — кто будет следовать за нами по аллеям? Кто будет навещать нас в «Жимолости»?

— Только другие старые клуши.

Они одновременно разразились громким смехом — как школьницы.

Оливия понимала, что на самом деле им будет гораздо веселее степенно заниматься привычными делами пожилых дам, получая удовольствие от компании друг друга без нее. И говорили они все это только ради нее.

Она спросила, поедет ли миссис Сондерс.

— Нет, Джоан не ездит в Симлу. Хотя ей очень бы пошло на пользу выбраться из этого дома… Да и вам тоже, Оливия, — добавила миссис Кроуфорд и вновь бросила на нее Дугласов взгляд.

— Но почему же майор Минниз не может поехать? Раз уж у него отпуск…

Казалось, они не расслышали. Снова началось обсуждение планов, в основном, каких слуг брать с собой, а каких оставить приглядывать за бедными саибами, остающимися потеть на работе.

Оливия получила желанную информацию из другого источника. Одним скучным утром (она уже и пианино забросила) ее навестили. Это был Гарри, которого привез на автомобиле шофер Наваба. Гарри заявил, что просто обязан был приехать и освежиться в «Оазисе» (так он теперь называл ее дом). А она, увидев его, почувствовала, что именно он, пухлый и непривлекательный, стал оазисом для нее. Гарри остался на целый день и, пока был тут, рассказал обо всем, что ей так хотелось узнать.

О жене Наваба он сказал:

— Бедная Сэнди. Бедняжка. Ей было не справиться со всем этим. С ним.

— С кем? — Оливия наполнила его рюмку; они пили херес, Гарри быстро взглянул на нее, затем опустил глаза:

— Он очень сильный человек. Мужественный и сильный Если уж он чего-то хочет, ему ничто не помешает. Никогда. Он стал принцем в пятнадцать лет (его отец внезапно умер от удара). Вот он и правил всегда, всегда был во главе, — и вздохнул восхищенно и в то же время тяжело. — Кабобпуры не хотели, чтобы она выходила за него, — сказал он. — Они гораздо более влиятельные правители, в их кругах с ним и считаться бы не стали, ни титула толком нет, ни, по их меркам, состояния.