Янси удобно устроился на вращающемся кресле за столом.

— Знакомство с бухгалтерскими книгами, наверно, оказалось для вас тяжким делом?

Хозяин Селби кулаками протер глаза и прогнал сон.

— Янси, не дерзите. Смотрите, как бы не перегнуть палку.

— Познакомьтесь с этими цифрами еще раз, — сказал врач плантации. — И вы увидите, что прибыли отмечены черными чернилами в положенных местах. На вашем месте я восхищался бы таким чудом.

— Я все еще не понимаю, откуда у нас взялась прибыль.

— Хвалите жену за это и контрабандистов вашего шурина. Разве не пора признать, что Лорена отличный управляющий?

— Охотно признаю, — ответил Брэд. Он поднялся с дивана и поправил полы красиво скроенной туники. — Не скрою, это меня вполне устраивает.

— Лорена не первая жена, которая успешно занимается делами мужа, пока тот носит униформу.

— Она управляла плантацией еще за два года до Самтера.

— Вините в этом капризы вашего отца, ведь вы чаще всего бывали в отъездах.

— Вы снова завели эту старую песню?

— Возможно и так, но в другой тональности, — ответил Янси мягким тоном, резко контрастировавшим с его словами. — Конечно, я не виню вас в том, что вы транжирили наследство отца так, как считали нужным. По крайней мере в то время, пока еще можно было охотиться на лисиц и драться на дуэлях, а креолки ждали вас в Новом Орлеане. Вы мастер в таких делах. Лорена охотно давала вам деньги после того, как умер судья. В браке заключались сделки и похуже.

— Только не говорите мне, что я должен пойти Рине навстречу, — ответил Брэд. — Это еще одна мелодия, которая мне уже надоела.

— Это ваша последняя ночь здесь, — заметил Дядя Док. — Разве вы не могли остаться трезвым?

— Я трезв, черт подери!

— Вы достаточно трезвы, чтобы понять, что горе убьет вашу жену, если вы сегодня к полуночи не придете к ней.

— Старый греховодник, к чему вы клоните?

— Мне надо вам подробно объяснить?

— Янси, идите к черту. Разве я виноват в том, что Рину оплодотворить труднее, чем норовистую кобылу?

Мгновение оба напряженно смотрели друг на друга: снова Дядя Док признал, что заранее проиграл спор.

— Вы прекрасно жили во время этой войны, — сказал он. — А что если удача отвернется от вас? Разве вы не были бы счастливее, если бы появился наследник?

— Конечно, был бы. Больше всего в этой жизни я хочу сына. Разве я виноват, что Рина не может ожеребиться?

— Может быть виноваты. Как и во время прежних увольнений, вы и на сей раз не обращаете на нее внимания.

— Вы хотите сказать мне в лицо, что я ублюдок? — заорал Брэд.

Дядя Док сдержался.

— Нет, Брэд. В Селби ублюдки либо очень черного, либо очень желтого цвета кожи. Вы, к сожалению, законнорожденный.

— Что вы этим хотите сказать?

— Ничего. Просто хотелось проявить остроумие, но мне это не удалось из-за отсутствия слушателей. Что же касается Рины, она хорошо подготовлена к вдовству. Она спокойно переживет вашу смерть, если нам посчастливится увидеть вас мертвым.

— Янси, это уже слишком…

— Вполне достаточно, — согласился Янси. Он поднял голову, увидев, как у двойной двери, разделяющей обе гостиные, появился силуэт. — Идет ваш надсмотрщик. Его отругайте ради разнообразия.

Оба умолкли, пока Люк Джексон закрыл двери и, прихрамывая, направился к кабинету. Надсмотрщик плантации был высокого роста с лошадиным лицом землистого цвета. Выражение этого лица не было насмешливым, а вопреки сельской традиции оставалось мрачным. Хромота, появившаяся в результате чуть не закончившейся фатально встречи с возбудившимся быком, похоже, стала неотъемлемой частью его неуклюжего облика. Люк мог позволить себе обойтись без принятых манер и только кивнуть гостям, проходя через дом. Не успел он заговорить, как Янси понял, что у него плохие новости.

Брэд вышел в гостиную и вместо приветствия сердито уставился на надсмотрщика.

— Джексон, где ты скрывался? У меня к тебе масса вопросов.

— Извините, капитан. Я выполнял поручения доктора Янси.

Акцент, с каким эти слова были произнесены, сразу выдал его. Несмотря на льняное пальто и широкополую шляпу плантатора, было ясно, что Люк Джексон — деревенщина из дальнего края. В данном случае перед ними стоял неотесанный белый арендатор из горной местности Теннеси, которому необходимо время, чтобы поставить крест на собственных предрассудках, но он тем не менее упорно цеплялся за них.