Спал неспокойно. Рано проснулся. В комнате уже светло. Я не сразу понимаю, что звонит будильник. Уже проснувшись, я несколько минут лежу, ничего не соображая, а уши как будто отдельно от меня слушают звон, который не прекращается. Переворачиваюсь на живот и накрываю голову подушкой. Вылезаю из постели и подхожу к окну. Отодвигаю занавески с крупными фиолетовыми цветами – солнце заполняет комнату. Вчера я заснул с мыслью, что со мной происходит что-то новое, совершенно незнакомое. Теперь эта мысль снова возвращается. Впервые я принимаю внешний мир таким, какой он есть. Я потрясен. Иногда эта мысль успокаивает, иногда пугает. Я выпиваю стакан воды. Спать больше не хочется. Вереница вечерних событий возвращается вновь. Делаю глубокий вдох и сосредотачиваюсь. Что я могу сделать? Я не человек, а сплошное разочарование. Ты счастлив своей жизнью? Ты сам виноват в том, что ничего хорошего с тобой не происходит.
1
Спал неспокойно. Рано проснулся. В комнате уже светло. Я не сразу понимаю, что звонит будильник. Уже проснувшись, я несколько минут лежу, ничего не соображая, а уши как будто отдельно от меня слушают звон, который не прекращается.
Переворачиваюсь на живот и накрываю голову подушкой.
Вылезаю из постели и подхожу к окну. Отодвигаю занавески с крупными фиолетовыми цветами – солнце заполняет комнату.
Вчера я заснул с мыслью, что со мной происходит что-то новое, совершенно незнакомое. Теперь эта мысль снова возвращается.
Впервые я принимаю внешний мир таким, какой он есть. Я потрясен. Иногда эта мысль успокаивает, иногда пугает.
Я выпиваю стакан воды. Спать больше не хочется. Вереница вечерних событий возвращается вновь. Делаю глубокий вдох и сосредотачиваюсь. Что я могу сделать? Я не человек, а сплошное разочарование.
Ты счастлив своей жизнью? Ты сам виноват в том, что ничего хорошего с тобой не происходит. Принимаю душ, бреюсь, причесываюсь, одеваюсь. Начинаю думать о работе.
Синдром понедельника – это целый комплекс ощущений. Я испытываю печаль, и что-то похожее на отвращение и беспокойство.
Выхожу на улицу. Надеюсь, что свежий утренний воздух ободрит меня. Теперь главное – не делать из всего драмы, мыслить ясно и логично.
2
Каждый понедельник мы что-то теряем. Мы теряем нечто каждый раз, когда надеваем официальный костюм. Печаль – существенная часть первых часов рабочей недели, и причина этого проста. Многие люди по утрам в понедельник ощущают тошноту и рвотные позывы.
Каждый день я хожу на работу. Я хожу на работу и по субботам, а если нужно - по воскресеньям.
Я опаздываю. Задержавшись у перехода, с сожалением признаюсь себе, что в последнее время опаздываю постоянно, и поспешно перебегаю дорогу и двигаюсь к большим крутящимся дверям главного входа. Кажется, люди все время входят и выходят, поэтому двери, наверно, вечно в движении.
Я прохожу мимо конторки администратора в центре фойе и поворачиваю направо к лифтам. Там уже стоят люди, но четыре лифта по два с каждой стороны, так что никому не приходится ждать. Лифт звякает, двери открываются, и выходят три человека. Шестеро нас рвутся внутрь.
Наблюдая за коллегами, которые каждое утро твердой поступью двигаются к центральному входу, глядя на одинаковые безэмоциональные лица, выражавшие лишь легкое превосходство над прохожими, трудно предположить, что эти люди способны жить.
Наша честь называется верностью. Беспощадность, жестокость, высокомерие, упрямство и равнодушие. Холодные и расчетливые натуры, не восприимчивые ни к чему, кроме доводов собственного рассудка. Никогда не задумывались о последствиях своего поведения. Люди продолжают бороться за выживание и сегодня.
На шестом этаже я выхожу из лифта и попадаю в коридор без окон, залитый резким светом люминесцентных ламп и выстланный жестким синим паласом. Вдоль одной стены до самых дверей из матового стекла стоят картонные коробки с многочисленными наклейками, ожидающие, когда их заберут в отдел корреспонденции.
С утра огромное здание гудит как пчелиный улей. Планктон с документами в руках передвигается из кабинета в кабинет, телефоны разрываются от звонков.
Я открываю дверь. Большой кабинет делится широким проходом на две равные части. Направляюсь к кофейному аппарату. Выбираю крепкий черный кофе с сахаром, который никогда не растворяется, прилипает к дну чашки комком полупрозрачных гранул.
Офис встречает меня запахом бумаги. Стандартные столы, кресла. Никакой роскоши, но и без убогости. Стол завален разными бумагами и журналами – тут смешалась работа уже сделанная и работа, которую только предстояло выполнить. Разбирать завалы некогда.
Подойдя к столу, включаю компьютер. Втиснутая под стол тумба с двумя выдвижными ящиками едва оставляет место для ног. Ящики были забиты полностью, документы громоздятся стопками на столе и полу. Большинство сотрудников уже здесь. Не глядя пожимаю несколько рук, которые тянутся ко мне.
Я смотрю на стену за спиной заместителя начальника, я смотрю поверх столов, телефонов, мокрых от пота рубашек. Я смотрю на знакомые лица. Я вижу их каждый день. Не исключено, что у них те же проблемы. Большинство людей подобны открытой книге. Они говорят, что чувствуют, высказывают свое мнение при каждом удобном случае, постоянно сообщают о своих планах и намерениях.
У каждого есть свои комплексы. Предъявив свои таланты, приходится сталкиваться с завистью, неприятием и другими проявлениями неуверенности. К этому нужно быть готовым. Этот гнилой мир сошел сума. Людьми правят лишь деньги. Я это знаю. Я верю своим глазам.