– Тебе известно, как она должна была умереть?

– Нет, и я этого уже никогда не узнаю, как и ты. И мне не известно, какой смертью должна умереть ты. Именно поэтому я и не могу забрать тебя без твоего согласия. Если бы я знал, что ты погибнешь утонув, я мог бы ускорить свой приход. Но пока я не знаю как ты умрешь, я не могу забрать тебя с собой.

– Но ведь я могла бы умереть, если бы Даниэль не вызвал скорую помощь?

– Это зависело бы от воли случая. Ты могла бы умереть, и, не смотря на помощь своего друга, ведь ты погрузилась в кому. Ты могла бы никогда из нее не выйти, а это равноценно смерти.

Тяжело вздохнув, я прикрыла глаза.

– Тебя, наверное, уже заждались. Иди. Ты сам говорил, что некрасиво заставлять себя ждать.

Улыбнувшись, я сжала руку Смерти, гладившую меня по волосам. Кивнув, он коснулся холодными губами моего лба, и, поднявшись с кровати исчез, растворившись в воздухе.

Откинувшись на подушку я закрыла глаза, погрузившись в глубокий, спокойный сон без сновидений.

Когда я проснулась, в палате было пусто. Я нажала на кнопку вызова медсестры и спустя минуту, в палату вошла сестра вместе с врачом.

– Кристина, – на губах врача промелькнула радостная улыбка, – какая радость, что вы очнулись. Вы помните что произошло?

Я нахмурилась.

– Да. Я плохо себя почувствовала, я находилась дома одна, и перед тем как потерять сознание, я успела позвонить другу и попросила его вызвать скорую.

– Ваш друг Даниэль рассказал нам, что по вине его брата, вы упали, ударившись головой, при этом у вас уже было сотрясение мозга.

В ответ я лишь кивнула, стараясь понять смысл слов врача.

– К тому моменту, как приехала скорая помощь, вы уже находились в коме, вам повезло, что дверь в квартиру оказалась открытой. Повторная травма головы вызвала эпидуральную гематому, к счастью, количество излившейся в мозг крови небольшое, поэтому мы проколем вам тромболитики, и она сама собой рассосется, проводить трепанацию черепа нет необходимости.

В ответ я лишь кивнула.

– В целом ваше состояние удовлетворительно, но осложняется плохим питанием в последние недели.

Промолчав, я опустила взгляд на свои ноги, укрытые одеялом.

– Мы поставим вам капельницу с раствором питательной смеси, чтобы повысить тонус организма. Кроме этого, вы должны хорошо питаться, иначе мы не сможем вас выписать.

Подошедшая медсестра поставила катетер в вену, зафиксировав его пластырем, и подсоединила капельницу. Врач вышел из палаты, так и не дождавшись от меня ответа. Я взглянула на настенные часы. Было три часа ночи. Мне совершенно не хотелось спать, поэтому я созерцала потолок, тихо напевая песню из австрийского мюзикла в русском варианте. Мое сознание помутилось от лекарств, которые мне, вероятно, заботливо прокололи, пока я была без сознания. Я замолчала, перестав напевать.

– Спой мне еще, дитя мое.

Обернувшись на бархатистый голос Смерти, я увидела его стоящим в дверном проеме. Прекрасное лицо, как и всегда, было суровым и задумчивым.

– И давно ты слушаешь мои завывания? – Поинтересовалась я с улыбкой.

– У тебя волшебный голос, Кристин. Я услышал его с другого конца больницы.

– У тебя, наверное, много работы здесь?

Подойдя к больничной кровати, мужчина присел на ее край, коснувшись моих волос.

– Больше, чем ты можешь себе вообразить. Так много страждущих, которые мечтают, чтобы я их забрал. Все находящиеся здесь, испытывают страдания и боль. Многие из них могут меня видеть.

Прикрыв глаза, я коснулась холодной рукой, щеки Смерти.

– Мне страшно, побудь со мной хоть недолго.

– Сколько пожелаешь, Кристин. Расскажи мне о своей семье, дитя. Почему ты живешь одна?

Я тяжело вздохнула.

– Тебе действительно интересна моя жизнь?

В ответ, мужчина лишь молча кивнул.

– Моя мать бросила меня сразу после моего рождения, отдав в детский дом. Мне известно лишь ее имя и национальность, она была польской евреейкой, у которой, по неизвестным мне причинам, не было возможности оставить меня в семье. Когда мне было два, меня удочерила молодая пара, которая не могла иметь своих детей.

Моим приемным отцом стал богатый делец, занимающийся бизнесом в Польше – Александр Давидович. Моя приемная мать – русская, прекрасная светская львица по имени Елена Толстая. С такими родителями, я ни в чем не знала нужды и была счастлива. Когда мне исполнилось три, случилось чудо, и моя приемная мать забеременела, а через восемь месяцев родилась Соня.

Все свое внимание и любовь мои родители стали уделять родной дочери. Но мне повезло, что меня не отдали обратно в детский дом. Я росла в достатке, и очень любила свою сестру. А когда мне исполнилось восемнадцать, и я беспрепятственно могла найти себе работу, я устроилась в бар. Почему именно туда? Просто зарплата и чаевые намного превышают доход офисного клерка, график свободнее, да и работа намного приятнее.