«Братиком» оказался, внушительных размеров, парень. Он молча вошел в комнату и включил камеру. Подходя ближе, увалень еле заметно улыбнулся. Мне же было совсем не смешно. Я смутно догадывался об их планах. И о будущем видеоролике, который будут смотреть всякие извращенцы, где-нибудь за границей. Теперь стало по настоящему страшно. Глаза расширились от ужаса, видя, как палач сбрасывает с себя одежду. Внушительных размеров детородный орган увеличивался в размерах, приходя в боевое состояние. Девушка слегка коснулась его, совершая еле заметные движения рукой. Нагнувшись, провела языком по этому орудию пытки. Меня сотрясала дрожь. Попытки освободиться, только вызывали смех у этих психопатов.

Одни только взгляды этих извращенцев повергали меня в шок. Они явно решили замучить меня до смерти. Они, то целовали мое тело, то осыпали ударами. Адская смесь ласок, оскорблений, нежности и жестокости. Дайте мне только выбраться отсюда. Можете сразу улетать на другую планету. Вот только выберусь ли я? Постепенно надежда покидала меня. Разум готовился к худшему повороту.

Вновь посыпались удары. Теперь увалень схватил меня за ноги, раздвигая их. Мне стало дурно от одной только мысли, что он хочет сделать. И еще больше от очевидного факта: это будут смотреть другие люди. Умоляю, можете рвать меня на части, только выключите камеры! Внезапно я представил, как эту запись смотрят Макс и Серж на своих дорогих телефонах. Даже Пряник! Этот недоносок будет ржать, своим мерзким смехом, видя все то, что со мной делают. А потом они скажут об этом своим знакомым. И знакомым знакомых. Это могут увидеть родители…

Тошнота подкатывала к горлу, кружилась голова. Меня вырвало. Это вызвало очередной приступ смеха мучителей. В то время, как садист, крепче обхватив поясницу вашего рассказчика, нажал еще сильней. Пронзила острая боль. Я уже почти терял сознания, но не прекращающиеся пощечины возвращали к реальности. Под голову мне положили пакет со льдом. Это отрезвило еще сильней, заставляя острее чувствовать боль.

Ее рука вдавливала мою голову в подушку, упершись в лоб. Ненавидящий взгляд сверлил меня. Я кричал, подвергаясь содомии. Инна снова отвесила мне несколько звонких пощечин. Попыталась заткнуть рот, какой-то игрушкой из дешевого секс-шопа. Затем, взяв макетный нож, острый как бритва, принялась водить им по моему лицу и груди. Липкая кровь заливала глаза, попадала в рот и нос, стекала на подушку. Чувствуя ее вкус, я не прекращал кричать. Вряд ли мои вопли кто-то услышит здесь, за чертою города.

Самое страшное не то, что я умер в этих мучениях. Это не был конец. В глазах, в очередной раз, потемнело. А когда, вновь прозревший, я открыл их, то увидел… себя. Со стороны.

Они еще мучили мое бездыханное тело. Возможно, сам дьявол написал сценарий для этого жуткого фильма. В нем совсем нет декораций и сюжета. Есть я и они. Моя боль, слезы, крики и предсмертный хрип. Смерть в столь юном возрасте. Возможно, даже в прямом эфире. Мучения и те, кто ими насладился сполна. Простынь на три четверти окрасилась в красный цвет. Инна вновь провела языком по ножу, пробуя кровь на вкус. Закатила глаза, скалясь, как сама Элизабет Бэтори. Объектив камеры четко фиксировал каждый момент этой чудовищной пытки. Видел ли он, как улетела моя душа?

Прошло еще мгновение, и они принялись расчленять тело. Брызгая кровью во все стороны, лаская друг друга. Находя в этой процедуре что-то смешное. Психопаты давали волю своей извращенной фантазии. А я просто стоял и смотрел. Роняя слезы, мечтая это прекратить. Видел, как они получают наслаждения. Закатывают глаза. Занимаются сексом, традиционным и не очень. Продолжают рвать мои останки на части. Мне даже показалось, что я чувствую боль. В этот момент я мечтал повеситься, перегрызть себе вены, выстрелить в висок. Да только я уже умер…

Не помню, сколько еще это продолжалось. Кажется, целую вечность.

Будильник продолжал настойчиво звенеть, говоря о наступлении нового серого утра. Максим открыл глаза, встал с постели. Слегка потряс головой, прогоняя остатки сладких сновидений. Каждый раз, покидая приятный мир грез, парень чувствовал грусть. Именно там он по-настоящему жил. Мог быть кем угодно. Тем, кто испытывает только радость. Переживает ситуации, что в реальном мире не происходят и, может быть, никогда не произойдут.

Все та же комната, еще одно ненавистное утро. Рядом стоял уже собранный рюкзак. До начала первого урока оставался час.

– В школу не опоздай! – Донесся грубый женский голос из соседней комнаты.

– Опоздаешь тут. – Негромко сказал парень, натягивая джинсы. Мать как обычно пила кофе, перелистывая какой-то журнал. Ни слова не сказав, он тоже сел за стол. Быстро проглотив остывший завтрак, направился в ванную. Последовали обычные утренние процедуры: зубная щетка, гель для лица, приведение себя в порядок. Вполне симпатичный шестнадцатилетний парень. Аккуратный вид, светлые волосы, голубые глаза. Закончив, Максим некоторое время смотрел на себя в зеркало. «Что со мной не так?» – думал он.

– Чем я отличаюсь от других? И почему им так не нравлюсь?! – Спрашивал он свое отражение снова и снова. Ответа не последовало. Грусть, которой был наполнен взгляд, окончательно прогнала прочь остатки хорошего настроения. – Зачем мы вообще сюда перебрались?

С момента переезда прошло два месяца. Новая квартира, новая школа. Все здесь казалось чужим. Особенно окружающие его люди. Обычно парень легко вливался в новые компании, но в этот раз с самого начала все пошло как-то не так. На уроки идти совсем не хотелось. Осталось проучиться всего лишь год, только первые месяцы тянулись как столетия. Он боялся постоянных насмешек со стороны одноклассников, которые становились традиционными. Исправить это, казалось невозможным. Порой хотелось, что бы его просто оставили в покое. Забыли о том, что он есть. Только в школе были разбалованные ученики и строгие учителя, а дома мать, контролирующая каждый его шаг. Депрессия становилась привычным состоянием. Постоянные нервы. Ни минуты покоя. Изменилась даже походка парня. Как-то рассмотрев себя в зеркальной витрине магазина, он лишь устало усмехнулся. Некогда бодрая и уверенная, она стала вялой и робкой. Ссутулившись, и смотря себе под ноги, он пошел дальше.