– Девушка в таких вопросах не должна доверять никому! Впрочем, – сухо добавил Грем, – живи как знаешь. На днях я уеду. Попробую найти работу там. Если у меня выгорит, я пришлю тебе письмо и вызову к себе. Если нет – ты вольна делать все, что тебе заблагорассудится. Только позволь дать тебе совет напоследок. В следующий раз не подпускай к себе мужчину так близко. Он может оказаться не таким терпеливым и порядочным как я.

Грем ходил по комнате, засунув руки в карманы и глядя в пол. Голос его был равнодушным и невыразительным. Она не могла видеть его таким. Он еще был здесь, но она уже чувствовала себя одинокой. Если он уедет, она навсегда потеряет его. Грем нравился женщинам. Такой уж он был. И в другом городе, наверняка найдется девушка, которая даст ему все, что он хочет. Этого она допустить не могла.

– Хорошо, Грем. – В голосе ее звенела решимость. – Я напишу это письмо. Я попрошу Кросли выслать мне денег. Я сделаю все, что ты скажешь. Правда. Я сегодня же поговорю с отцом и заставлю вернуть мне мои деньги. Только скажи, ты не уедешь без меня?…

Этих слов оказалось достаточно, чтобы он мгновенное изменился и из чужого, холодного человека снова превратился в ее любимого Грема.

– Детка, детка! – сказал он, обнимая ее и целуя в голову точно маленькую девочку. – Неужели ты думаешь, что мне легко расстаться с тобой? Особенно теперь, когда мы уже почти муж и жена? Я не хочу никуда уезжать! Поверь, для меня это было бы слишком тяжело. Но иногда ты бываешь такой упрямой, такой несговорчивой и совсем не хочешь мне помочь. А ведь я не требую от тебя ничего предосудительного, ничего постыдного…

На следующий день Элис написала миссис Кросли письмо. Грем был тут же рядом, расхаживал по комнате, заложив руки в карманы, и давал наставления, что именно следует написать, чтобы вызвать к себе побольше жалости. Он был деловит и бодр, и уже потирал руки, рассчитывая на крупную сумму.

А Элис душил стыд и каждое слово давалось с трудом. Она еще никогда ни у кого не выпрашивала денег, и ей казалось, что она совершает нечто до крайности унизительное. Она кивала Грему, но не слушая его советов, написала письмо, сдержанное и вежливое, без заискивающего тона и жалобных слов. Грем не заглядывал ей через плечо, поскольку был уверен, что она сделает так, как он говорит.

– И напиши, что ты осталась совсем одна. И что ты в отчаянии… Что тебе не у кого попросить помощи.

– Послушай, милый. – Элис вдруг повернулась к нему и сказала решительным тоном. – Пообещай мне одну вещь.

– Конечно. – он уставился на нее, удивленный тем, что она по-видимому его не слушала. – Все что угодно, милая!

– Пообещай, что как только мы получим деньги, то сразу поженимся. Не станем больше тянуть. И если отец вернет мне мои сто фунтов, мы снимем комнату и станем жить вместе.

– Ну, разумеется! – он опустился перед ней на колени и, взяв ее за руки, поцеловал ее пальцы. – Как ты можешь сомневаться? Для чего же я по-твоему все это затеял? Не думай, что я не хочу. Очень даже хочу, поверь.

Элис вздохнула и запечатала письмо, чтобы бросить его в почтовый ящик по пути в госпиталь.

Миссис Кросли выслала деньги незамедлительно. В конверте оказалось пятьдесят фунтов. Грем был слегка разочарован.

– По правде говоря, милая, я думал, что они окажутся более щедрыми, – он пересчитал купюры и спрятал их в боковой карман. – Могли бы раскошелиться и не жадничать. – Но в целом он был очень доволен. Теперь у них есть деньги и немалые.

В этот же день, собравшись с духом, Элис сообщила мистеру Барнхему, что если не получит своих денег, то обратиться к адвокату, и его притянут к суду. Она с трудом выдавила из себя эти слова. Грем уверял, что надо проявить жесткость и сразу пригрозить ему, иначе не будет толку (Начнешь мямлить да размазывать и ничего не добьешься. И не поддавайся жалости. – напутствовал он, – Знаю я этих стариков!). Выслушав эту фразу, произнесенную робким, дрожащим голосом, похожую скорее на мольбу чем на угрозу, мистер Барнхем посмотрел на дочь другими глазами. Сперва он опешил и переспросил:

– Ты что же, угрожаешь мне судом? Мне, твоему отцу?!

– А что ты прикажешь делать, если от этих денег зависит моя дальнейшая жизнь? – голос Элис упал до шепота, ей стало страшно от собственной дерзости.

– Может быть, лучше попросишь своего разлюбезного… уж не знаю, как там его… – мистер Барнхем раздраженно взмахнул рукой.

– Грем, папа, его зовут Грем! Я тебе тысячу раз говорила! – стоило старику затронуть Грема, как она забыла о жалости, и голос ее окреп.

– Так может быть попросишь его пойти поработать?

– Довольно, папа. Это бесполезный разговор. – Элис теперь была непреклонной и добавила твердо. – Мне нужны мои деньги.

– Вот значит как. – мистер Барнхем с трудом поднялся со своего кресла и подошел к дочери. Он покраснел и насупился. – Решила, значит, засудить родного отца. Ну что ж, я не дам тебе так опозорить меня на старости лет. Ты получишь свои деньги. Немедленно. Но для начала я бы хотел сделать кое-что, чтобы ты запомнила это, как родительское благословение… – и он размахнулся и влепил Элис пощечину такой силы, что у нее зазвенело в голове, и посмотрел на нее с отвращением. И всегда потом смотрел только так и никак иначе, до тех пор, пока Элис Барнхем не покинула родной дом навсегда.