Лопоухов выждал положенное время, уже привычно собрал необходимую атрибутику и отправился на перекрёсток – проводить обряд. А чего время-то тянуть? Тем более в этой мутной Каннибаловке!

Когда он возвращался назад, погода уже опять вовсю заиграла, и яркое солнце заботливо обсушивало деревню, заглядывая во все щели. Семендяй неторопливо шёл, наслаждаясь теплом и покоем после холодной беспокойной ночи. Немного не доходя до углового дома, где располагался деревенский «мини-маркет» и где обычно тусовались все местные старухи, обмениваясь своими снами, новостями и сомнениями, Лопоухов увидел на земле две тянущиеся тени, хотя самих людей пока не было видно из-за угла магазинчика. Зато хорошо было слышно, о чём они там негромко переговаривались! Из любопытства Семендяй тихо приблизился к ним и на мгновенье чуть заглянул за угол. Он увидел, что это беседовали старый чёрный цыган с седыми кудрями и беззаботный разлохмаченный алкаш Трёшкин. Семендяй отступил на шаг назад, однако совсем уходить не спешил. Разговор, по-видимому, длился уже не одну минуту, но всё равно было очень интересно послушать!

– Так я что говорю, – вкрадчиво продолжал Трёшкин, – ты только вспомни – браконьеров-то где нашли? Напомню, если ты забыл, – в дальней стороне Чёртова кладбища, по направлению к Каннибаловке! А Россомаху я где нашёл? Совсем в противоположной стороне – у Лосихиного острова! Ну, Россомаха-то местный был, а двое – залётные! Теперь кумекаешь? Получается, что они свидетелями были! Вот только надо узнать, – что такое недозволенное они случайно узрели? За что их порешили? Понимаешь? Так я к чему это всё веду – ты на картах своих это посмотреть можешь?

– Конечно, могу, – усмехнулся цыган и, по-видимому, вытащил откуда-то колоду карт, потому что через несколько мгновений прозвучало, – сдвинь карты, Трёшкин!

Потом, наверное, он их несколько секунд перетасовывал, потому что вскоре прозвучал короткое:

– Тяни карту!

А затем сразу приглушённое:

– Ну, ты, Трёшкин, и вытянул!

– Да чего не так-то? – возмутился Трёшкин.

– Чёрта ты вытащил! Значит, без колдовства тут не обошлось, вот что! Ясно теперь? Ну, всё, хватит, пошёл я!

– Нет, брат, погоди! Ведь не чёрт же браконьеров положил! Понятно, что это люди! – и недоверчиво добавил, – или вправду, как менты сказали – неосторожное обращение с газом?

– Слушай, Трёшкин, – терпеливо растолковывал цыган, – я тебе не участковый, которому железные факты нужны! Я на картах всё вижу, и ещё раз повторяю тебе, что без чёрта тут не обошлось! Поэтому однозначно – здесь убийство! Понял?

– Слушай, друг! А может, это ведьма их передушила? – не унимался дотошный Трёшкин, – ведь все знают, что она с чертями хороводится!

– Может, и она… – как-то неохотно согласился цыган, – да только кроме неё и другие есть, кто с бесами дружбу водит, и ты сам знаешь – кто!

После этих слов Семендяй настроил свои лопоухие локаторы на всю возможную мощность, весь превратившись в один сплошной слух!

– Это ты… на Лихого, что ли… намекаешь? – чуть слышно прошептал Трёшкин.

– А на кого же ещё? – так же тихо ответил цыган. – Думаешь, откуда у них денег – горы немеряные? Такое без помощи рогатого не бывает…

Лопоухов понял, что разговор закругляется и что самое интересное он успел услышать, и сразу же постарался незаметно уйти – не хотелось, чтобы его застали в таком двусмысленном положении! А что касается прочего – Семендяй не был трусом и повидал немало опасностей за свою долгую «археологическую» практику, но теперь ему стало очень и очень не по себе! Но, боже мой! Подумать только! В современном мире – и такая древность дремучая, как эта невероятная Каннибаловка!

А безвинно пострадавший Коряга, после того как его сначала шваркнуло током в колодце, а потом с размаху вдарило о собачью будку, с огромным трудом еле-еле приходил в себя. Несчастна голова его после двойного удара – током шарахнуло и об конуру зашибся – трещала по всем швам и гудела как самый большой церковный колокол! Чёрт побери, – и придёт же в голову такое кощунственное сравнение! Зато сразу становилось понятно, насколько бес повредился! Но, увы, тут ни одна травматология не могла помочь ему!

Вдобавок ко всему – за время многочасового лежания под дождём основательно вымокла и вспучилась пузырями вся шкура, да ещё очень болезненно ныло всё нутро. Ох, и тяжело было Коряге! Кое-как чувства возвращались к нему!

А противный домовой Прошка стоял рядом, с нескрываемой радостью любовался поверженным врагом и радостно похихикивал. Вот гад! Ещё и противный охрипший Шарик ластился к Прошке, угрожающе погавкивая на распростёртого Корягу. До чего же они тут все противные! И бабка, и Гробокопатель, и Прошка, и Шарик, и даже кот Васька – все, все противные!

Коряга изо всех силёшек тужился встать на ноги, но ослабевшие коленки подгибались, а неустойчивые копытца в жидкой грязи расползались в разные стороны. Пострадал Коряга ночью, а теперь вовсю палило солнце и от беса во все стороны валил пар, как от кипящего котла. И от этого становилось ещё паршивее и неприятнее! Но, в конце концов, оставив бесполезные попытки подняться, Коряга поустойчивее зафиксировался на четвереньках и в таком непотребном виде довольно быстро выполз со двора на Зелёную улицу.