Шрифт:
– Можно забрать?
– Да, конечно, можете… взять меня, —она закончила фразу шепотом.
– Что вы сказали?
– Нет – нет, ничего, вам послышалось…
О, да! Страсти накаляются. Как будто кто-то щекотал с внутренней стороны груди. Все тело пульсировало как одна большая вена. Даже немного кружилась голова. Невероятно приятное животное чувство наполняло весь организм.
Никита взял маникюрный набор со стола, вернее, на тот момент, это была уже книжка для чаевых, и нехотя направился опять на веранду, он уже хотел поскорее приступить к кульминации. Со стороны двора послышался треск. Угли догорали. Он даже вздрогнул от удивления.
3
– Что это?!
– О, нет – подумал он – все пропало…
Хотя штаны еще заметно оттопыривались, животное чувство, вызывающее необычайный прилив энергии, куда-то пропало, улетучилось так же неожиданно, как и появилось.
– Ты чо, тупая что ли? Что это, по—твоему, может быть?! – сказал он про себя.
Всякий раз, предвкушая половые акты, он нервничал – хотел, чтобы все было идеально. Но в большинстве случаев обязательно что-нибудь случалось.
– Да эт костер догорает, ерунда, у меня внутри тоже костер – сказал он, пытаясь как-то удержать равновесие балансирующей чаши ролевой игры на краю пропасти, хотя все уже прекрасно понимал – чаша летит вниз…
– Ты что, не потушил его? – с нотками паники сказала она.
– Чо ты паникуешь, как будто весь дом уже горит?!
– Я не паникую, а знаю о чем говорю, ночью ветер дунет, и раз, ты уже спишь в горящем доме, нах*й мне такое счастье!
– Бл*ть, да чо ты орешь – то сразу! Щас я выйду и потушу твой бл*дский костер!
– Он не мой! Ты его разжег, сам и должен был за ним следить!
– Нах*й….
4
Никита развернулся и вышел на веранду, по пути обязательно хотел хлопнуть дверью, показать свое недовольство, но поток воздуха, создаваемый движением двери в сторону косяка, не дал ей хлопнуть. Она лишь успела молниеносно разогнаться и плавно притормозить перед самым косяком.
– Мда, интересное наблюдение – подумал он, про себя проклиная этот долбанный шашлык!
– Вот неблагодарная мразь! Я для нее тут стараюсь, ху*чу этот е*аный шашлык битый час, а она дое*алась до этого костра. Загорится, бл*ть, весь дом, дура тупоголовая! – проговорил он чуть слышно сквозь зубы, сам себе внушая – я сказал это вслух, чтобы ты все слышала, а с другой стороны – я сказал это почти про себя, чтобы не раздувать скандал дальше.
5
Он просидел на веранде, сжирая себя от злости, пока в комнате не погасла свеча. Потом еще сидел и думал, потеряв счет времени – а зачем мне весь этот геморрой, щас заберу все деньги, закину шмотки в рюкзак да поеду в Симферополь на такси, а там – на поезд и домой, а ты потом затрахаешься объяснять собственнику арендуемого домика, каким образом собираешься с ним расплачиваться. А, да, еще я твой паспорт заберу, а нет – выкину в костер. Ты будешь мне звонить, а я возьму трубку и, как будто бы ничего и не случилось, скажу: «Да, привет, что-то случилось?». Да, сказать надо так, чтобы ты услышала в моем тоне ехидство, желание вот-вот заржать над тобой, от того, в какой ты жопе! И все благодаря мне. А по приезду домой, позвоню Тане и позову куда-нибудь, она давно по мне сохнет, да к тому же живет на съемной хате. Тогда звать никуда не буду, приду к ней с бутылочкой коньяка, иначе я ее просто не захочу, напьюсь и трахну ее. Наутро наверняка будет не самая приятная картина, да и пофиг, быстро оденусь и свалю, потом скажу, что совершенно забыл про встречу по работе или что-то в этом духе, она поверит, стопудово поверит. Она всегда мне верит…
Его голова вдруг стала тяжелой как наковальня, да и по количеству ударов нанесенных молотом панических истерик Маши, она действительно была наковальней. Перед глазами начали возникать странные картины, люди из разных мест вдруг встретились на каком-то лугу около озера, тут же возникла картина моря, в котором плещется Маша и улыбается ему… Никита уснул. Уснул прямо на диване на веранде.
6
Проснулся он среди ночи и побрел в комнату в полуобмороке. Спина ныла, шея дико болела. Он уже ненавидел Машу только за то, что из-за нее пришлось уснуть полусидя на этом долбанном диване. Глаза быстро привыкли к кромешной тьме, и он не стал включать свет, хотя рука так и чесалась.
– Если вспыхнет свет, то глазам будет больно, больно из-за нее, ну уж нет!
Он дошел до разложенного дивана. Маша уже спала.
– Как с гуся вода, – он хотел крикнуть, но произнес громко лишь «Как», остальную часть сдавлено пробормотал.
Маша крепко спала и ничего не услышала. Можно было выстрелить рядом с ней, а она все равно бы не проснулась. Никита переполз через нее, несколько раз пихнув, и улегся ближе к стене. Он лежал и смотрел в потолок. Мысли в голове беспорядочно кружились. Он не заметил, как уснул.
7
На следующее утро он проснулся от звуков радио, доносящихся из душевой кабины, открыл глаза и первое, что почувствовал – жажду. Во рту как будто все склеилось, он вскочил с постели и, просыпаясь на ходу, пошел на кухню. Взял пятилитровую бутыль и начал жадно пить прямо из горлышка. Вода лилась по подбородку и на полуначала образовываться лужа. Как будто его беспокоило недержание. По телу пробежала дрожь, его передернуло. Колющий импульс из области паха послал мозгу сигнал о необходимости посетить туалет. Как назло, унитаз был в одной комнате с душевой кабиной. Он подумал, что писать при Маше унизительно. Он вспомнил, как старшеклассники в школьной столовой ударили снизу по его тарелке с салатом, а потом сказали: «Какая жалость, ну чтож, жри с пола». При этом все его одноклассники заржали, как будто они на его месте тут же бы дали в морду этим верзилам. Это колючее чувство напомнило о его былой трусости и беспомощности. Но теперь он стал другим. По крайней мере, так считал.