Темных эльфов, несмотря на то что многие из них добывали себе на жизнь способами, далекими от честных, а также при их непостоянстве, легкомыслии, коварстве и презрении к каким-либо – даже моральным – законам, многие любили. Общеизвестно, что непослушных детей любят больше, чем тех, кто оправдал все ожидания.

И вот сейчас это чудо природы сидело напротив знахарки, и она не могла отвести взгляд. Как и большинство человеческих девушек, Ива обладала определенной слабостью в отношении эльфов.

От греха подальше Ива снова уткнулась в жаркое. Как и следовало ожидать, эльф разгадал маневр и не позволил ему стать результативным:

– Так, значит, вы ничего в Городе Свободы еще не видели?

– Сразу сюда направилась. – «Только этот трактир и тебя, – подумала Ива одновременно с этими словами. – И что-то мне кажется, что ты предложишь мне осмотреть другие достопримечательности, в том числе и твою комнату. Интересно, а я против?»

– Ночью город красивее, – тут же в ответ на ее мысли промурлыкал эльф. – Рекомендую.

Понимая, что попалась, девушка произнесла:

– Обычно я не рискую гулять ночью по незнакомым местам.

– Но разве ночь – не ваше время? – совсем не по сценарию удивился собеседник.

Ива нахмурилась: неужели ее приняли за ведьму?

– Покорнейше прошу простить, сударыня, – спохватился он тут же. – Я чувствую в вас Силу, а знаков Школы чародеев на вас нет, вот и решил. Еще раз приношу свои искренние извинения.

Иве внезапно стало забавно. Она-то думала, что высокородный темный эльф заинтересовался провинциальной девчонкой, забыв, что эту странную расу интересует только необычное.

– Право, не стоит извиняться, – засмеялась травница. – Весь мой род – сплошные ведьмы из избушек на краю леса. Только у меня одной настоящий магический дар. Я имею в виду – врожденный.

– Ага! Вот и ответ на мой первый вопрос – каким ветром вас занесло сюда, – искренне обрадовался догадке темный. – Вы идете в один из магических университетов. В какой именно?

– Еще не решила, – вздохнула ведьмочка.

– Ждете знака свыше? – сыронизировал собеседник.

– Что-то вроде. Большинство вопросов, по моему опыту, имеют обыкновение решаться сами собой.

– Вас не привлекает столица?

– Не более чем море. – Ива немного подумала. – Я его никогда не видела.

Смоляной локон качнулся в сторону, и знахарку почти ослепило сияние черных глаз.

– Это большое упущение, синьорина. Море – это самое прекрасное, что есть в этом мире.

Только тут Ива, наконец, поняла, что за символ раз за разом повторялся в вышивке на его плаще – собирательная эмблема всех богов и духов моря – корабельный руль, очень похожий на солнце, но с двумя кругами, пересекающими его «лучи».

– Вы морской капитан! – осенило на этот раз знахарку.

– О да, моя леди! Точнее не скажешь. И скажу вам как профессионал – море прекрасно. Восхитительны волны, поднимающие корабль. Чудесен соленый ветер в лицо. Шум прибоя – это песня богов. А крики чаек – это вечный зов. Море пленяет вас как любимый человек, когда плен сладостен и желанен, а свобода от него – тоска и мучение, где день и миг ничего не значат и ничего не дают.

И Ива видела это в его глазах – он тосковал по соленым волнам как тоскуют по любимой. Она сглотнула.

– Я всегда считала, тот счастлив, кто любит то, чем занимается, – почти прошептала ведунья.

Эльф моргнул, и волшебство рассеялось.

– Вы правы, – качнул он темнокудрой головой. – Но это не только море, синьорина. И хотя я с трудом представляю, как без него жить, я знаю везунчиков, кто смог стать счастливым вопреки всему, причем они здесь, в этом городе.

– Да? И кто же это?

– О! Это надо видеть, – хитро улыбнулся эльф. – Позвольте угостить вас десертом, прекрасная леди.

– Десертом? – не понимая, в чем подвох, переспросила та.

– О да – восхитительное мороженое, пропитанное столетним коньяком, украшенное взбитыми сливками, клубникой и посыпанное сверху порошком какао.

Губы знахарки сами растянулись в улыбке.

– Как можно устоять?

– Совершенно невозможно, – подтвердил эльф, подымаясь и протягивая ей изящную кисть легким изысканным движением, а другой рукой бросая на стол золотой, что с лихвой перекрывало стоимость и его и ее ужина, вместе взятых.