Алексей открыл рот, неучтиво захлопал глазами и ляпнул:

– С ума сойти, ну прямо Царевна-Лягушка.

Она расхохоталась, ей очень понравилась реакция сурового на вид мужчины и ответила:

– Лягушачья шкурка хорошо спрятана в стиральной машине. Враги не доберутся. А что, нравится?

Алексей ошарашенный донельзя пробормотал:

– Да уж и хозяйка великолепна, и одёжка роскошная. Здорово.

Он встал с сидения и, сделав шаг к девушке, опустился на одно колено и поцеловал ей ручку со словами:

– Я потрясён Вами Царевна.

Она, изумлённая его выходкой, всплеснула руками и опустила их на плечи Алексея. Дальше память отказала ему. Он вскочил с кресла, сделал круг по комнате, дошёл до кухни, выпил водички. И ничего не вспомнил. Если сон, то это слишком, пора жениться. Если не сон, то почему ничего не помню, неужели ведьма отборная попалась на его пути. После длительных усилий Алексей вспомнил, что очнулся в углу сидушки на кухне в том самом халате. Халат был настолько лёгкий, мягкий, тёплый и невероятно уютный, что Алексей не мог поверить в его реальность. На столике стояла чашка с ледяным чаем, вокруг была абсолютная тишина. Часы показывали четыре часа ночи. Посмотрев на них, Алексей окончательно проснулся, поняв, что он не дома. Везде горел свет, дверь в комнату была приоткрыта. Свернувшись в клубочек, сладко спала его Царевна, свою одежду он обнаружил аккуратно сложенной на стуле у двери. Чтобы наверняка проснуться, Алексей спустился вниз по лестнице, проигнорировав лифт. Машина ждала на месте, мгновенно завелась и охотно отвезла его домой. Дома он принял тёплый душ и уснул сном младенца уже под утро.

С полчаса Алексей просидел, пытаясь понять, что это было. «Точно, пора жениться, а то и не такое присниться может», – проговорил он вслух и начал собираться на работу. Однако, надев пиджак, он обнаружил небольшое пятно на рукаве, которого точно не было накануне. Оно было свежим и по цвету соответствовало пирожному Царевны, как он её теперь про себя называл. Разум взял верх и подсказал Алексею, что через неделю ему снова вести ту самую группу, вот тогда и он разберётся, что же произошло на самом деле.

Осмотрев себя в зеркало и почистив пятнышко, которое стало совсем незаметным, Алексей взял портфель. Кожаное истёртое в ноль чудище было ему абсолютно не нужно, но путешествовало изо дня в день с ним на работу и с работы. Ритуал соблюдался почти десять лет и Алексей не собирался ничего менять.

У института не было мест, и он воткнул свою железяку за углом у магазинчика. За воспоминаниями и ездой он совершенно забыл, зачем так рано припёрся в институт и, войдя к себе в кабинет, повесил плащ в шкаф и не успел даже сосредоточиться, как дверь открылась и вошла Катя.

– Ну как готов получить по башке за свои дурацкие выходки? – вместо приветствия ласково с издёвкой проворковала Катя.

Алексей вспомнил причины своего раннего приезда и вздохнул:

– Конечно, можно подумать у меня есть выбор.

– Это ты правильно, Лёша, думаешь. Шефа с утра проректор за тебя отодрал, потом ещё и ректор добавил немного. Сначала кричали, что надо стереть раздолбая в порошок, уволить, разорвать на части, выписать волчий билет. Потом, вроде приуспокоились и велели тебя примерно наказать, – на одном дыхании поведала Катя.

– Точно, у нас одна старая крыса… – задумчиво проговорил Алексей.

– Ты чего, сошёл с ума от страха, что ли? – изумилась Катя.

– Не, это не я, это Экзюпери в Маленьком принце написал, – после паузы сказал Алексей и, вскочив со стула, спросил, – Аутодафе готово? Идём?

– Пойдём, меня ведь за тобой послали. Шеф с Дедом ждут в кабинете. Да ты не бойся, не должны выгнать, только не лезь в бутылку и не хами, знаю я тебя, – негромко с лёгким раздражением проговорила Катя и открыла дверь.

Итак, Шеф и Дед, думал Алексей, медленно бредя по коридору за Катей. Они были практически одного возраста. Оба когда-то пришли в институт после школы, оба его закончили, подрабатывая лаборантами на кафедре, оба прошли аспирантуру, и оба, в конце концов, получили профессоров и сохранили удивительную дружбу, несмотря на разные ступеньки служебной лестницы, которые они занимали уже много лет. Шеф стал завкафедрой, а Дед остался простым профессором и в качестве общественной нагрузки с середины 80-х отвечал за профсоюзную работу на кафедре. Шеф носил костюмы, на которых не было даже морщинок, каждый волосок на голове и в бороде точно знал своё место. Дед был свободен в одёжке и мог явиться на лекцию в джинсах и рубашке, а клочковатая борода была поводом для шуток студентов в перерывах. Шеф всегда изъяснялся изысканно, подбирая слова и словосочетания порой архаичные, но точные. Дед мог выразиться вполне конкретно, но конечно в узком кругу. Ну и внешне они различались, Дед смотрелся маленьким и тщедушным рядом с шефом, хотя физически был очень даже ничего и мог пробежать десять километров на лыжах, а потом самостоятельно вернуться домой. Общее между ними было, пожалуй, но только одно – они оба не терпели выпивку и вранье, как коллег, так и студентов. Процесс воспоминаний прервался, когда Алексей оказался перед открытой дверью кабинета Шефа.

Из кабинета вышла Эмма, доцент и образец подражания всей кафедры. Она укоризненно посмотрела на Алексея и, покачав головой, пошла своим путём. Эмма была вовсе не Эмма, просто её имя и отчество было М.М., причём совершенно непроизносимое, поскольку родом она была откуда-то с Алтая. Возраст по ней определить было абсолютно невозможно из-а необычных пропорций лица и удивительно хрупкой фигуры. Догадаться, что она давно бабушка при первом взгляде было невозможно. К сокращению до Эммы она давно привыкла и отзывалась на новое имя, совершенно не обижаясь.